12:45 16.02.2011 | Все новости раздела "КПРФ"
Дата в истории. К столетию со дня рождения писательницы Галины Николаевой
Из пятидесяти двух лет жизни судьба отвела ей на литературное творчество всего восемнадцать – от стихов в журнале «Знамя» в победном 1945-м до записей в дневнике «Наш сад» 16 октября 1963 года, за два дня до кончины. В этом недлинном отрезке – стихи, рассказы, публицистика, «Жатва», «Повесть о директоре МТС и главном агрономе» и главное – «Битва в пути», одно из значительнейших произведений советской литературы. В этом отрезке – многочисленные экранизации, спектакли в десятках театров, миллионные тиражи, переводы на многие иностранные языки.
Галина Николаева (Волянская) родилась 18 февраля 1911 года в деревне Усманка Томской губернии в семье учительницы и юриста Волянских. Замечу, что в недавних публикациях некоторых центральных газет сказано, что ее отец – сосланный в Сибирь шляхтич, боровшийся за свободу Польши, а мать – дворянка. А родилась Галя в Кемеровской области, где ей открыт памятник с надписью «От благодарных земляков». Не совсем так!
Детство будущей писательницы, пришедшееся на годы мировой войны, революции и Гражданской войны, было не очень радостным. К тому же родители – дворянин с родословной чуть ли не от Потёмкина, и сибирячка, в роду которой были купцы, золотоискатели и охотники, совершенно не подходили друг другу.
Окончив школу в Новосибирске, Галина поступила в Омский мединститут, но после назначения мужа, партийного работника А. Портнова в Нижний Новгород, перевелась туда, и в 1935 году получила диплом врача. Разошлась с Александром, простите за кощунственную мысль, очень вовремя, ибо после его ареста не оказалась членом семьи врага народа.
Не могу не сделать небольшого отступления. В первые годы после смерти Сталина процесс реабилитации шел медленно. Все беззаконные «дела» тщательно проверялись, исполнялись серьезные судебные действия и т.д. Позднее реабилитировать стали фактически по одному, юридически безупречному основанию – гражданин, осужденный внесудебным органом, подлежит реабилитации. Но в 50–60-е годы для реабилитации необходимы были ходатайства заинтересованных лиц. И хоть это ничего не меняет, горжусь тем, что по отношению к А.Портнову таким лицом стал я. Стоит задуматься, почему в его поддержку не выступили знавшие его партийные работники, как и многих писателей – литераторы, многих ученых – их коллеги и ученики. После ХХ съезда это было вполне безопасно, требовалась уже не смелость, а элементарная порядочность…
Галина училась в аспирантуре, иногда писала в общем-то рядовые стихи. Вышла замуж за инженера-строителя. Обычная жизнь, перевернутая 22 июня 1941 года.
В просьбе об отправке на фронт ей отказали – порок сердца. Но в июле 1942 года она добилась назначения на плавучий госпиталь «Композитор Бородин», доставлявший раненых из Сталинграда в Горький. Во время последнего рейса фашисты разбомбили пароход. Накануне Галину Евгеньевну, контуженную при предыдущей бомбежке, списали на берег, но о судьбе судна и своих товарищей она знала. Рассказ «Гибель командарма», основанный на этих событиях, и поныне остается одним из лучших рассказов о человеке на войне.
После контузии Волянская работала диетврачом в Горьковской области и на Северном Кавказе. Оттуда и послала в «Знамя» стихи, подписав их «Николаева».
Не получив ответа, она отправила письмо в «Литературную газету», указав в адресе: «Николаю Тихонову (если он жив)». Несколько странная приписка в те годы никого не удивляла. Н.Тихонов почти всю войну находился в осажденном Ленинграде, и его слова в ответном письме «а я, как видите, жив» вполне соответствовали духу времени. Но Тихонов был на фронте, николаевскую тетрадочку вовремя не увидел. Это тоже неудивительно – в конце войны стихи с фронта поступали в редакции буквально мешками. Но Тихонов почувствовал неординарность автора, тетрадочку нашли, и он в присутствии В.Вишневского, А.Тарасенкова, К.Симонова и других членов редколлегии прочитал стихи, в которых «живет та поэзия, которая так нужна сейчас, поэзия, откровенно говорящая о главном, о чувствах, которым свойственна высокая человечность, предельная искренность и страстность». Во втором номере «Знамени» были напечатаны девятнадцать ее стихотворений, в четвертом – еще десять.
------------------------
Успех окрылил автора, но три послевоенных года оказались нелегкими. Ординатор Волянская уже не хотела быть врачом, а писателя Николаеву преследовали неудачи. И вот редакция «Знамени» командировала ее в северные районы Горьковской области. Результат – очерк «Колхоз «Трактор», опубликованный в мартовском номере журнала за 1948 год. Дальнейшее похоже на легенду.
...Известно, что Сталин внимательно следил за литературным процессом, в частности, все толстые журналы просматривал еще до выхода в свет. И на гранках николаевского очерка появилась резолюция: «Тов. Поспелов! Вот так надо писать о советских колхозах!» П.Н.Поспелов, редактор «Правды», перепечатал очерк в газете. Случай беспрецедентный, ибо принята иная последовательность – сначала газета, затем журнал, а не наоборот. А очерк издали еще и отдельной брошюрой! И дело не в гонорарах за «тройную» публикацию. Николаева нашла свою главную тему. В 1951 году вышла «Жатва» – роман, принесший ей Сталинскую премию 1-й степени.
Николаева, никогда не бывшая членом партии, почувствовала поддержку сверху. Сегодня можно саркастически улыбаться, но она была искренней, когда в день похорон Сталина написала матери, что, к сожалению, ни разу лично не встречалась с Иосифом Виссарионовичем, но знает о том, как он в свое время помог ей, и очень сожалеет, что так и не успела поблагодарить его.
----------------------------
«Битва в пути» стала не только важнейшим, но и последним крупным ее произведением. Ни продолжения романа, ни задуманной книги о физиках-ядерщиках она написать не успела. Немногочисленные поэтические произведения, рассказы и публицистика, хотя и интересны, но все-таки советскую литературу представить без них можно. Но без «Битвы в пути» нельзя представить не только литературу, но и жизнь советского народа в первое десятилетие после смерти Сталина.
И хотя не следует утверждать, что Николаева останется в литературе автором одной книги, все-таки вся ее жизнь – путь к ней, путь к «Битве».
На первый взгляд «Битва в пути» – обычный «производственный» роман эпохи соцреализма. Некоторые критики не относят подобные романы к художественной литературе, хотя они все-таки лучше нынешних творений о ментах, бандитах, проститутках и олигархах. И хотя в романе есть и производственный конфликт, и работа парткома, и рабочий класс, и колхозное крестьянство, и страстная любовь двух инженеров, т.е. весь тогдашний стандарт, «Битва в пути» резко выделяется из общего ряда.
-------------------------
В 1954 году И. Эренбург опубликовал повесть «Оттепель», давшую название целому периоду нашей истории. А вскоре появился роман Г.Николаевой. И именно он стал по-настоящему открытием, ибо книга Эренбурга все-таки написана для интеллигенции, всегда любящей на закрытой от чужих взглядов и ушей кухне, за бутылочкой и закусочкой, храбро критиковать власть. А роман Николаевой был отражением боли всего народа, именно боли, а не злобы и осуждения.
У меня сохранился третий номер «Октября» за 1957 год с началом романа. В школе, где я работал, его передавали из рук в руки, а в учительской до хрипоты спорили, спорили не столько о романе, сколько о нашей жизни, о нас самих, о войне, и, конечно, о Сталине. Современный читатель не представляет очередей в библиотеках, ему вообще не понять отношения той публики к той литературе. И не только потому, что телевидение еще не успело отучить людей от серьезного, да и от любого чтения. В 1957 году новый роман хотели прочитать даже те, кто и тогда-то почти ничего не читал. Почему?
----------------------------
Моих современников мало интересовали производственные коллизии «Битвы в пути», главным было другое. До Николаевой никто не решался открыто написать о похоронах вождя. А уж давать жесткие оценки нелепому аресту старого человека, обвиненного в космополитизме. Или спорить по поводу того, что сын снял со стены портрет арестованного отца. В романе обсуждалось то, о чем говорить было не принято, а уж говорить об этом на всю страну, говорить современникам и участникам событий первой решилась лишь она. И для этого нужны были не только смелость и талант, но еще и свой горький опыт. Мы, разумеется, не знали о нем, но именно личное, пережитое, прочитывалось в самых острых страницах романа.
Публика сразу и безоговорочно приняла «Битву». А созданный на ее основе фильм вызвал восторженные отзывы. Не случайно его выход приурочили к XXII съезду КПСС, тому самому, после которого по предложению ленинградской делегации тело Сталина удалили из Мавзолея. А сегодня уже и роман удалили из списка рекомендуемых для старшеклассников произведений. Правда, удалили не только «Битву в пути», но это особая тема. Впрочем, фильм иногда демонстрируют на телевидении, и как это ни странно на первый взгляд, молодежи он интересен не менее, чем нам, хотя причина интереса в другом.
-----------------------
Как мы воспринимали название романа? Великой победой закончилась битва за Родину, требовавшая колоссального напряжения сил всего народа. Но битва за наше будущее, за счастье народа, ни окончиться, ни тем более завершиться поражением не может! Да, многие понимали под нашим путем только путь к коммунизму, иные ограничивались менее величественными задачами – мир, работа, здоровье, но в любом случае речь шла о человеческом счастье.
Николаева сказала об этом так мастерски, что и сегодняшние критики, оценивая «Битву в пути», не обходятся без восторженных эпитетов. «Талантливо»... «Вершина социалистического реализма»… «Искренность чувств»… И даже «…ее жизнь – это один из ярких образцов служения Отчизне, ныне, к сожалению, почти забытый. А зря». Но в названии недавней статьи о Галине Евгеньевне я увидел одну из причин современного отношения не только к Николаевой, но и вообще к советской литературе. Статья называется «Проигранная битва». Вот он, главный аргумент. Проиграна та битва и на том пути, о котором писала не только Николаева, но и Максим Горький, и Владимир Маяковский, и Михаил Шолохов, и Алексей Толстой, и Леонид Леонов, и Константин Федин, и Александр Фадеев, и Николай Тихонов, и Александр Твардовский и Константин Симонов и сотни других мастеров слова. Но если битва проиграна, то и ее певцов вспоминать не надо, есть немало талантливых людей, начиная с лауреатов Нобелевской премии Ивана Бунина и Владимира Набокова и до лауреатов такой же премии Бориса Пастернака, Александра Солженицына, Иосифа Бродского, занимавшими иную жизненную и литературную позицию. Вовсе не собираюсь воспевать одних и проклинать других. Но пути литературы и пути человечества состоят не из одних триумфов, бывают на этих путях и неудачи, и ошибки, и поражения. Не бывает только полных и безвозвратных проигрышей, и, перечитывая «Биту в пути», верю – нет, окончательно битва не проиграна, она идет, будет и на нашей улице праздник!
…Незадолго до роковой дуэли Александр Сергеевич Пушкин написал: «Я далеко не восторгаюсь тем, что вижу вокруг себя. Но клянусь честью, ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечества, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал». Нельзя забывать ничего и никого ни в истории, ни в жизни, ни в литературе... Мне кажется, что в последнее время молодежь серьезно задумывается об этом.
----------------------------
Но пора уже сказать, почему я, педагог-математик, оказался исследователем жизни и творчества писательницы Николаевой.
В.М.Брадис, выдающийся ученый, автор первого советского учебника методики математики, составитель известных таблиц, в 1965 году попросил меня помочь в увековечении памяти о Галине Евгеньевне на ее родине. Наверное, имею право сказать, что просьба учителя выполнена – созданы два музея, земляки установили ей памятник, одной из школ присвоено имя писательницы, двумя изданиями вышла книга о ней.
Но при чем здесь Владимир Брадис? В 1905 году, будучи гимназистом, он познакомился с Милой Барановой. Гордый дружбой с юной красавицей, он познакомил ее со своим приятелем Женей Волянским. Опытные люди знают, что этого ни в коем случае делать нельзя, ибо, как писал О. Генри, возникает треугольник, в котором гипотенуза последней узнает, что она в нем самая длинная сторона. Возможно, Володя и не оказался бы этой самой гипотенузой, но в лирическую геометрию вмешались высшие силы. В 1907 году в Пскове были арестованы эсеры, уцелевшие после подавления революции, в том числе В.Брадис и Е.Волянский. И по постановлению Особого совещания при Министерстве внутренних дел (ОСО не чекисты придумали!) юношей отправили в ссылку.
А незадолго до ареста Евгений признался Миле в любви. Дальнейшие подробности, наверное, не нужны. В 1910 году Мила приехала в Ишим (Тобольской губернии), чтобы обвенчаться с Евгением. После ссылки он окончил юридический факультет. Был судьей в Томске и Новосибирске, читал лекции по гражданскому праву. В 1937 году его арестовали, в 1956-м – реабилитировали посмертно. К моменту ареста Евгений и Мелитина разъехались, дочь почти не поддерживала связи с отцом. Горько писать об этом, но Галина Евгеньевна так и не узнала о восстановлении его честного имени, а Мелитина Венедиктовна узнала об этом лишь от меня. Никогда не забуду слез этой старенькой учительницы, когда она читала привезенные мной документы о ее Жене.
А профессор В.М.Брадис уже после войны отыскал свою первую любовь, и мне выпало счастье читать некоторые их письма друг другу. «Дорогая Аленушка...». «Милый Володечка...» В сердцах и душах этих двух, уже очень немолодых людей, сохранились добро и нежность удивительной высоты, которую не так уж часто встретишь, но которая позволяет верить в смысл человеческой жизни...
Обсудить новость на Форуме