16:31 11.03.2011 | Все новости раздела "КПРФ"

Аналитический материал о политических событиях на Ближнем Востоке и Северной Африке

Многие читатели «Правды» просят дать в газете обстоятельный и квалифицированный анализ того, что происходит в последнее время в странах Ближнего Востока и Северной Африки. Сегодня мы начинаем публикацию серии статей одного из ведущих специалистов по проблемам этого региона — директора Института Африки Российской академии наук, члена-корреспондента РАН Алексея Михайловича ВАСИЛЬЕВА, который много лет провёл в арабских странах в качестве собственного корреспондента «Правды».

Восстание в туристском раю

17 декабря прошлого года Мухаммед Буазизи — 26-летний тунисец, безработный выпускник университета — попытался заработать на жизнь, торгуя с тележки овощами и фруктами. Полицейские отняли у него товар и вдобавок оскорбили. Попытки пожаловаться властям кончились тем, что его вышвырнули из муниципалитета. Униженный, отчаявшийся, лишенный куска хлеба, молодой человек совершил самосожжение.

В страшных муках он скончался спустя немногим более двух недель. Для мусульманина самоубийство — вообще большой грех, а такая страшная смерть взорвала тунисское общество. Тысячи, а затем десятки тысяч человек вышли на улицы, протестуя против бесчеловечного режима, угнетения, безработицы, коррупции, диктатуры президента Туниса Бен Али и его клана.

Несмотря на принятые властями жесткие меры и даже убийство нескольких демонстрантов, полиция отступила перед массами восставших. Бен Али бежал (его отказалась принять Франция, и убежище предоставила Саудовская Аравия), страна погрузилась в хаос, непрочную власть пытались удерживать бывшие сторонники президента, правда, многие из них просто спасались бегством.

Тунис считался до недавнего времени раем для туристов, стабильным государством, которое даже за независимость боролось исключительно политическими средствами. Со времен первого президента Хабиба Бургибы страна стала светской, с высоким уровнем образования, достаточно многочисленным средним классом, гендерным равноправием (многоженство официально запрещено, 20% депутатов парламента — женщины). Шариат сегодня играет незначительную роль, вся интеллигенция знает французский язык, ей близка европейская культура. В республике широко используется Интернет, свободно функционирующий здесь. Устойчивы связи с Европой и США. Экономика Туниса неплохо развивалась и была нацелена на сотрудничество с Евросоюзом. В Европе находятся до миллиона тунисцев. В страну из Старого Света прибывают несколько миллионов туристов в год.

Но вместе с тем за 23 года авторитарного правления Бен Али правительству не удалось решить главную проблему — преодолеть высокий уровень безработицы. Она затрагивает не только беднейшие слои населения, но и молодежь с высшим образованием. В последние годы безработица в Тунисе выросла из-за мирового финансово-экономического кризиса 2008—2009 годов, а также из-за ограничений на иммиграцию тунисцев в странах Европы. Возникло противоречие между завышенными ожиданиями образованной молодежи и отсутствием возможностей для их реализации. Низы не хотели жить по-старому, верхи не могли по-старому управлять. В итоге организаторами протестных акций стали образованные молодые люди, координирующие действия с помощью Интернета, социальных сетей «Фэйсбук» и «Твиттер».

Политический произвол и ограничение властями свободы СМИ способствовали распространению идей исламского фундаментализма среди не только беднейших слоев, но и части среднего класса. Авторитарно-полицейский режим жестоко подавлял оппозицию, особенно мусульманских экстремистов, запрещал деятельность исламистских партий. Это, в частности, вызывало симпатии к Бен Али со стороны США и Франции, которые проявили готовность углублять с ним сотрудничество, но часть общества видела в исламистах жертв и врагов ненавистного строя.

Существенной причиной массового недовольства стала коррупция власти. Если про первого президента Туниса Х. Бургибу говорили, что он ушел с поста с 30 долларами на банковском счету, то отличительной чертой правления Бен Али стал явный и откровенный расцвет коррупции и семейственности. Особую ненависть населения вызывала семья второй жены президента — клан Трабелси, который захватил самые лакомые куски в банковском секторе, сфере недвижимости, в торговле, туристическом бизнесе и в других отраслях.

Президент Бен Али утратил чувство реальности, перестал учитывать настроения населения. Достаточно было искры, чтобы гнев общества выплеснулся на улицы. Самоубийство несчастного торговца фруктами стало такой искрой.

У оппозиции пока нет общепризнанного национального лидера. Средний класс и беднейшие слои общества объединились в стремлении свергнуть режим Бен Али. Их пути могут и разойтись. Власть в Тунисе временно перешла в руки людей из окружения сбежавшего президента, которые заявили о разрыве с ним и его семьей, временно сохранял свой пост премьер-министр, но и он вынужден подать в отставку. Продолжается период хаоса, безвластия и разгула криминала, что усугубляет экономический кризис. Демонстрации не утихают, население требует немедленной передачи власти оппозиции до новых президентских выборов. Ситуацию усугубляет наплыв десятков тысяч беженцев из Ливии, но об этом — особый разговор.

Важную роль в дальнейшем развитии событий может сыграть армия. В отличие от органов внутренних дел она формально не замарана участием в репрессиях. Не исключено, что либерально-демократические силы, ориентированные на связи с Францией и США, в какой-то мере укрепят свои позиции, особенно если западные страны окажут Тунису помощь — экономическую и медийную.

Но сохраняется вероятность и того, что исламисты, подающие себя как главных противников режима и имеющие достаточно широкую социальную базу, могут извлечь из сегодняшней нестабильности максимум выгоды.

На данном этапе предсказать, по какому из сценариев будут развиваться события, сложно. Социальные проблемы не решены. Растут цены на продовольствие и безработица. Тысячи людей бегут из охваченной хаосом страны в Европу, которая страшится наплыва нелегальных иммигрантов.

Но успех в целом мирной революции в Тунисе вдохновил на такие же действия египтян.

«Ат-Тахрир» значит «Освобождение»

18 дней продолжались массовые народные волнения в Египте. Численность их участников то сокращалась до ста тысяч человек, то вырастала до миллионов. На восстание поднялись массы — от Александрии до Асьюта и от Мансуры до Синайского полуострова. Центром восстания, его средоточием, символом, знаменем стала площадь Ат-Тахрир (в переводе — Освобождение) в центре Каира. Здесь шел непрекращающийся митинг, кипели дискуссии, читались стихи и пелись песни, пять раз в день люди молились. На этой площади давали интервью, позировали перед телекамерами важнейших мировых каналов. Здесь же были разбиты палатки, в которых жили люди, поклявшиеся не покидать это место до победы, сюда подносили воду, пищу, медикаменты, одеяла. Среди митингующих ходили коптские (христианские) священники в темных одеждах и улемы-богословы из исламского университета Аль-Азхара в закрученных тюрбанах. Полиция разбежалась. Вокруг площади стояли армейские танки и бронетранспортеры, которые не вмешивались в демонстрации. Но когда начались столкновения демонстрантов с нанятыми режимом бандами хулиганов, военные постарались разъединить дерущихся.

Народная революция в Египте как бы свершилась.

После 18 дней массовых народных волнений восставшие победили. Президент Хосни Мубарак ушел в отставку.

Исчез с политической арены фактический преемник Мубарака — Омар Сулейман, руководитель разведки и служб безопасности страны, назначенный вице-президентом. Власть в Египте взял военный совет во главе с министром обороны Хусейном Тантави, который распустил парламент, отменил старую конституцию, объявил о проведении новых выборов в срок, не превышающий шести месяцев, назначил комиссию для выработки новой конституции и, соответственно, нового избирательного закона. Фактически рухнула прежняя партия власти — национально-демократическая. Арестованы несколько министров, замешанных в особо крупных актах коррупции.

Но победа народного мирного восстания не ограничилась этими видимыми результатами. Может быть, психологический результат восстания важнее его временных политических итогов. Люди преодолели страх, постоянный страх перед силой репрессивной машины государства, перед власть имущими, их охватило чувство ликования от завоеванной свободы. Восставшие считают, что после долгого периода авторитарного режима, унижений и бессилия они вновь обрели человеческое достоинство.

Перед мощью народных выступлений появился страх у власть имущих, в том числе у генералитета, страх перед силой народного гнева, страх перед перспективой потерять свои позиции, если не будут удовлетворены народные требования.

А что осталось? Почему я говорю «как бы», оценивая результаты революции?

Всё дело в том, что режим Хосни Мубарака опирался на армию и силы безопасности. Под давлением масс ушел глава военного режима, рухнул символ прежней власти, но власть осталась — может быть, временно — в руках именно военных. Антиправительственные демонстрации прекращены или по крайне мере стали менее масштабными. Люди выходят на демонстрации, чтобы выразить радость победы. Но есть и другие демонстранты, требующие повышения заработной платы, улучшения условий труда…

А что дальше? Что определит политическую систему Египта, его экономическую структуру, путь развития египетского общества? Какие силы реально действуют в стране и что получится из их взаимодействия или столкновения?

Отвлечемся на несколько мгновений от сегодняшних бурлящих политических страстей Египта. Вернемся на площадь Ат-Тахрир, которая сама по себе полна символики и несет отпечаток и древней, и недавней истории Египта. Она — своего рода микрокосм Египта.

В северной стороне площади расположено здание Египетского национального музея с бесчисленными и бесценными сокровищами времен фараонов (кое-кто в ходе восстания пытался его грабить, но сокровища защитили военные и сами демонстранты). Прямо напротив него, на южной стороне, здание, в котором находится учреждение с названием, трудно поддающимся переводу, Аль-Мугаммаа — многоэтажное средоточие регистрационных и справочных служб Египта, жуткая бюрократическая организация, где каждый шаг сопровождается взятками.

Рядом с Аль-Мугаммаа находится штаб-квартира Лиги арабских государств, созданной при активном участии Египта. Страна претендовала и претендует на ведущую роль в арабском мире, но, к разочарованию гордых египтян, теряет ее из-за своих экономических проблем. Она даже не попала в «двадцатку» самых весомых государств в мировой экономике, а Саудовская Аравия со своей нефтью и валютными резервами туда вошла.

Рядом со зданием Лиги арабских государств ремонтируется отель «Хилтон», первый 5-звездочный отель в Египте, построенный в 50-е годы прошлого столетия на месте казарм английских войск, которые когда-то оккупировали страну. Напротив «Хилтона», по другую сторону площади, лежат кварталы, построенные в конце XIX века по парижским образцам, сейчас обветшавшие, а когда-то бывшие самой элитной частью Каира. На одном из этих зданий три десятка лет красовалась огромная реклама «Аэрофлота», сменившаяся сейчас рекламами западных корпораций. Чуть справа от него одним крылом на площадь Ат-Тахрир выходит здание Американского университета в Каире, который традиционно считается каналом идеологического и культурного проникновения США в Египет. Но если вернуться к Национальному музею, то сразу за ним лежит район Булак. Это — средоточие старых, рассыпающихся зданий, нищеты, перенаселённости, отчаяния, злости, безнадежности. Наверное, об этом самом районе писал стихи поэт-бунтарь Ахмед Фуад Нигм: «Те одеваются по последней моде, а мы живем вдесятером в одной комнате».

Между зданием Аль-Мугаммаа и штаб-квартирой Лиги арабских государств начинается мост через Нил, и прямо перед мостом на острове возвышается статуя Саада Заглула, который возглавил египетское восстание против англичан в 1919 году. После этого Египет получил полуколониальную псевдодемократию, с игрой политических партий и с полным игнорированием интересов народа. Королевское правительство, зависимое от англичан, потеряло всякую легитимность. В стране господствовал класс землевладельцев-феодалов при нищем населении.

Такая ситуация вызвала взрыв недовольства, вылившийся в 1952 году в военный переворот — революцию, которую совершили «свободные офицеры» (всего несколько батальонов!) во главе с Гамалем Абдель Насером. С 1952 года в Египте установился военный режим. При Насере он был леворадикальным. Насер провел аграрную реформу, лишив большей части земель феодальный класс, национализировал ряд предприятий с иностранным капиталом и крупной египетской собственностью, попытался ввести рабочих в правление компаний.

В свое время Гамаль Абдель Насер взял на вооружение антизападную (антиимпериалистическую) идеологию и стал почти союзником СССР. Президент Египта нарушил западную монополию на поставки оружия на Ближний Восток, закупив советское оружие через Чехословакию, затем национализировал Суэцкий канал. В ответ на это была совершена тройственная англо-франко-израильская агрессия 1956 года, остановленная как осуждением со стороны США, так и блефом Никиты Хрущёва, который намекал на возможность ядерного удара по агрессорам, никогда не собираясь применить его на деле. Всемирный банк не дал кредита на строительство высотной Асуанской плотины, которая спасла бы Египет от голода, его предоставил Советский Союз, и плотина вместе с мощной электростанцией была построена, значительно увеличив посевные площади Египта. (К слову сказать, Египет даже после Насера при Анваре Садате полностью расплатился за все советские поставки — как за строительство высотной Асуанской плотины, так и за оружие).

Но Насер создал военно-репрессивный режим, не терпящий ни оппозиции, ни инакомыслия. Какое-то время в концлагерях были вместе и коммунисты, и «Братья-мусульмане» (о них чуть позже), их били и пытали. Затем некоторых коммунистов освободили и кооптировали в органы власти и пропаганды.

Насер проиграл войну с Израилем в 1967 году, что надломило его здоровье и позиции Египта в арабском мире. Новый президент Анвар Садат установил правую военную диктатуру, начал возвращать собственность, конфискованную у крупных предпринимателей, переметнулся на сторону США. Он начал в союзе с Сирией войну с Израилем, которая в первые дни благодаря внезапности удара и предварительной подготовке войск советскими офицерами и поставкам советского оружия и техники была успешной. К концу военных действий Египет оказался вновь на грани поражения. Война кончилась вничью, что в тех условиях означало победу Египта и Сирии и поражение Израиля. Впо-следствии при посредничестве американцев он заключил мирный договор с Израилем, фактически отказавшись от поддержки дела палестинцев, но вернув в демилитаризованном виде египетскую территорию — Синайский полуостров. Садат стал проводить так называемую политику открытых дверей (инфитах). Это породило в Египте класс паразитической буржуазии, представителей которой называли «жирными котами» инфитаха, тесно связанными с госаппаратом.

Садат был убит в 1981 году мусульманскими экстремистами во время военного парада. Вице-президент Хосни Мубарак во время этого нападения чудом уцелел и стал президентом Египта. Перед своей смертью Садат пытался подавить всю оппозицию, бросив в тюрьму и коммунистов, и насеристов, и представителей коптов, и часть «Братьев-мусульман». Именно из отколовшейся от «Братьев-мусульман» группировки вышли будущие убийцы Садата.

Встав во главе государства, Хосни Мубарак освободил из тюрем большинство заключенных, среди них был и коптский патриарх. Он постарался восстановить отношения с арабскими странами, порвавшими их с Египтом после того, как тот заключил мир с Израилем. Мубарак решительно проводил борьбу с терроризмом и первое время пытался даже ограничить аппетиты «жирных котов». При этом он сохранил и, можно сказать, углубил тесные отношения с США, сотрудничество с Израилем, участвовал в первой войне Соединенных Штатов против Ирака.

Пока что главная сила в стране после революции — это армия, точнее, армейское офицерство и генералитет.

Танковые дивизии не вмешались

Становым хребтом военного режима в Египте всегда были привилегированное офицерство и генералитет. Они не только пользовались различными социальными благами — высокой зарплатой (на фоне массовой бедности населения), хорошими жилищными условиями, поликлиниками, клубами, спортивными сооружениями, — но со времен Садата еще имели возможность заниматься бизнесом, руководить военной промышленностью, которая частично стала работать на внутренний рынок гражданской продукции. После выхода в отставку многие офицеры и генералы занимали важные посты в администрации, в правлениях частных компаний и банков. Большинство губернаторов египетских провинций — бывшие генералы.

В ходе народного восстания армия, которая пользовалась популярностью и уважением в стране, в том числе и среди масс населения, занимала нейтральную позицию, не участвуя в подавлении народных волнений. Она прошла по тонкому лезвию между преданностью режиму, его главе — Мубараку и сочувствием к народным волнениям. Сейчас армейское руководство понимает, что перемены и реформы в стране необходимы. Армия, возможно, будет отодвинута с первых ролей в политике, но останется гарантом дальнейшего развития и попытается сохранить свои привилегии.

При этом не стоит забывать, что высшее руководство армии, всё без исключения, было подобрано Хосни Мубараком из людей, преданных лично ему. При продвижении по службе личная преданность ценилась выше военного профессионализма. Армия поддерживала тесные связи с Вашингтоном, получая от США каждый год военную помощь в размере 1,3 млрд. долларов, за годы правления Мубарака была перевооружена в основном американцами; лишь часть оружия советского производства осталась в ее распоряжении. Среднее и высшее офицерство прошло обучение в США, а также в Англии и во Франции. Один из первых декретов нового военного руководства гласил, что прежние международные договоры, в том числе мирный договор между Египтом и Израилем, останутся действующими.

Согласятся ли генералы и офицеры на какое-либо изменение своей роли в обществе?

Реальная сила исламистов

Вторая сила, которая будет участвовать в формировании нового политического курса и структуры страны,— это организация «Братья-мусульмане», наиболее сплоченная и массовая социально-политическая сила.

Она была создана еще в 1928 году, всегда опиралась на массы религиозно настроенного населения, для которого были чужды «игры эффенди», то есть либеральных правящих классов, были чужды слова «демократия», «либерализм», «свободные выборы» и т.д. Эта организация проповедовала возвращение к «истинно исламским ценностям», к следованию законам шариата. Она широко развернула сеть благотворительных учреждений — больниц, школ, приютов.

«Братья» находились в оппозиции к королевской власти. В конце 40-х годов прошлого века тогдашний премьер-министр страны пал жертвой их боевиков, а в ответ власти организовали убийство лидера «Братьев» — Хасана аль-Банны.

После короткого флирта с режимом Гамаля Абдель Насера представители «Братьев-мусульман» организовали неудачное покушение на популярного президента. Организация была запрещена, а ее активисты оказались в концлагерях вместе с коммунистами, проамериканскими либералами и другими оппозиционерами. Многие «Братья-мусульмане» были подвергнуты пыткам, некоторые казнены.

Сейид Кутб, теоретик «Братьев-мусульман», разработал в концлагере идею джихада против правителей мусульманских стран и «неверного» Запада. По его мнению, правители мусульманских стран на самом деле были агентами Запада, а не мусульманами, поэтому против них можно было восставать. Кутб был повешен в насеровской тюрьме в 1966 году. А его идеи вдохновили крайних экстремистов вроде Аймана аль-Завахири, который стал главным помощником Усамы бен Ладена в организации «Аль-Каида», а также слепого шейха Омара Абдель Рахмана, благословившего террори-стов на взрыв Всемирного торгового центра в Нью-Йорке в 1993 году. Идеи Кутба подхватили экстремисты и террористы во всём мусульманском мире.

Организация была фактически реабилитирована после прихода к власти президента Анвара Садата в 1971 году. Но, страшась ее силы, и Садат, и сменивший его президент Мубарак держали «Братьев-мусульман» на полулегальном положении. Само руководство заявляло о своём несогласии с действиями экстремистов. Но в отколовшихся от них группировках собрались люди, готовые на теракты. Именно представители одной из них организовали убийство президента Садата. Именно они участвовали в убийствах как представителей власти, так и иностранных туристов и иностранных граждан в Египте. Нападения на туристов, подрывавшие эту отрасль экономики, с которой связана работа нескольких миллионов египтян, лишили экстремистов части социальной базы. Крайних исламистов подпитывали «афганцы», участвовавшие в войне против просоветского левого режима в Афганистане и Советских Вооруженных Сил.

Жестокие репрессии, включая аресты по закону о чрезвычайном положении, пытки в тюрьмах и казни экстремистов ослабили мусульманские террористические организации, загнали их в подполье.

Руководство «Братьев» стало делать упор на легальную деятельность.

В качестве независимых депутатов или представителей некоторых оппозиционных партий «Братья-мусульмане» стали участвовать в парламентских выборах. На предпоследних выборах 2005 года, даже в условиях ограничений, репрессий и фальсификаций, они завоевали 88 мандатов — почти 20 процентов парламентских мест. Но в ходе последних выборов в ноябре—декабре прошлого года из-за массовой фальсификации, арестов и давления властей «Братья» лишились представительства в парламенте.

Руководство «Братьев-мусульман» не участвовало в первые дни в волнениях, но оно позволило своей организации молодежи выйти на улицы вместе со всем народом. Мало того, именно молодые «Братья-мусульмане», как оказалось, действовали наиболее дисциплинированно. В ходе нападения сторонников режима, в основном нанятых хулиганов и бандитов, на антиправительственные демонстрации именно «Братья» помогли разделить восставших на три части: одни стояли на баррикадах, забрасывая камнями нападавших, другие подносили эти камни, а третьи выламывали их из мостовой. Они же посылали из разных провинций на площадь Ат-Тахрир членов своей организации, обеспечив их двухдневную ротацию.

Накануне восстания исламизация жизни в Египте становилась всё более массовой и глубокой. Когда автор этих строк учился в Каирском университете в 60-е годы, из десяти студенток, может быть, одна носила традиционное мусульманское платье и платок-хиджаб. Сейчас всё с точностью до наоборот: в том же университете, на том же факультете одна из десяти будет в джинсах и с непокрытой головой, причем почти наверняка не мусульманка, а коптка-христианка. Шариат уже стал основным источником египетского законодательства с 1982 года. «Братья-мусульмане» смогли прорваться к руководству профсоюзов адвокатов и врачей, но потом с помощью «административного ресурса» были вытеснены из этого руководства.

На площади Ат-Тахрир «Братья-мусульмане» всё время говорили о своей преданности неконфессиональному характеру Египта. Сейчас они заявляют: «Мы верим в демократию и в ее правила. Мы верим в принцип, согласно которому люди являются основой и источником суверенитета и свободно выбирают своих лидеров на честных выборах при тайном голосовании».

«Братья-мусульмане» уже участвовали в первых переговорах с представителями власти. В комитет юристов по созданию новой конституции был включен и правовед, представляющий эту организацию. Хотя внутри армии деятельность «Братьев-мусульман», как и любых других религиозных организаций, запрещена, среди рядовых и офицеров всегда было и остается немало их сторонников.

Поколение Интернета, «Фэйсбука», «Твиттера»

Третья сила, которая участвует в определении будущего Египта, — это молодое поколение 20—30-летних достаточно образованных египтян, которые были настроены оппозиционно к режиму, выступали за демократиче-ские свободы — свободные выборы, свободные СМИ, права человека, человеческое достоинство. Это люди отнюдь не из самых бедных семей. Они связываются друг с другом по Интернету, и именно они стали той организационной искрой, из которой разгорелось пламя восстания. С помощью системы социальных сетей «Фэйсбук», «Твиттер», «Ю-Тьюб» они смогли поднять на восстание, организовать и сплотить сначала десятки, а потом сотни тысяч и миллионы людей. Они не были и не являются политической партией. Их политические взгляды разнообразны, порой противоречивы. Они не оформились как единая организация.

Молодые люди установили контакты друг с другом, с тунисскими компьютерщиками и выработали оказавшуюся успешной тактику народного восстания, включая технические детали, например, как спасаться от слезоточивого газа. Они обладали новыми средствами и новым, невиданным в истории инструментом для организации масс и использовали его с большим талантом.

К этим молодым людям примыкают довольно слабые оппозиционные партии, в том числе либерально-демократические «Кифая» (что означает «довольно, хватит»), «Аль-Гад» («Завтра»), «Молодежное движение 6 апреля», группа, объединенная вокруг Мохаммеда эль-Барадеи, нобелевского лауреата, бывшего главы МАГАТЭ (Международное агентство по атомной энергии), у которого проявились политические амбиции.

68-летний Эль-Барадеи — технократ, выглядящий университетским профессором, считает себя одним из лидеров революции и кандидатом на пост президента Египта. Сидя в саду своего дорогого элегантного дома неподалёку от пирамид, он рассуждает о будущем в надежде, что поднимется наверх. Он признаётся, что после свержения Мубарака дорога вперёд будет очень сложной. «Люди освободились, но,— говорит он,— не знают, что делать со свободой. Есть много сомнений. Легальная оппозиция не организованна. Она фрагментирована, и у нее нет социальной базы». Поэтому Эль-Барадеи предпочитает давать советы молодёжи и сотрудничать с «Братьями-мусульманами». Он недоволен военными. Он предлагал создать президентский совет из трёх человек, в котором будет только один военный, и, естественно, одним из трёх был бы он сам. Пока что президента заменила военная хунта. Генералы не связались с Эль-Барадеи и, видимо, не хотят предоставлять ему какую-то роль в переходном правительстве.

На пост президента претендует и Амр Муса, генеральный секретарь Лиги арабских государств, бывший министр иностранных дел Египта. Он человек, несомненно, талантливый, но будет ли А. Муса иметь достаточный электорат?

Гонем — бренд поколения Интернета

Лицом, брендом молодых организаторов восстания стал Уаэль Гонем — 30-летний компьютерщик, глава маркетинговой компании «Гугл» по Ближнему Востоку. Выпускник Американского университета в Каире, он был успешным менеджером. Вместе с американкой-женой и двумя детьми Гонем жил в основном в Дубае, в особняке, расположенном в респектабельном районе города. Он начал с того, что гнал по вечерам по «Фэйсбуку» страницы, посвященные Эль-Барадеи. У него был опыт коммерциализации любого предложения, в том числе демократии, в формах, приемлемых для пользователей «Фэйсбука». Это был инструмент, по его мнению, в борьбе с египетским полицейским государством. Стоит в «Фэйсбуке» появиться пользователю, как у правительства уже нет возможности его заблокировать, не прибегая к перекрытию «Фэйсбука» полностью.

Гонем вел две разные жизни: днем работал на свою фирму, а по вечерам и ночам создавал антиправительственные материалы на «Фэйсбуке». В июне прошлого года молодой александрийский бизнесмен по имени Халид Сайд, который поместил видео полицейских, употребляющих наркотики, был схвачен средь бела дня полицией в интернет-кафе. Его выволокли на улицу и избили до смерти. Фотография трупа, покрытого ссадинами и синяками, попала в Интернет. И тогда Гонем организовал новую страничку в «Фэйсбуке» под названием «Каждый из нас — Халид Сайд». Эта страница стала брендом борьбы против полицейской жестокости в Египте, сюда непрерывно поступали фотографии, видеозаписи, новости. Благодаря умелому отбору материалов и таланту Гонема эта страничка быстро превратилась в один из самых посещаемых оппозиционных египетских сайтов.

Молодой компьютерщик бросил вызов режиму и целому полицейскому аппарату. Гонем сохранял анонимность, никто, за исключением двух-трех друзей, не знал, что именно он этим занимается. Для того, чтобы вести страницу, Гонем взял псевдоним Аль-Шахид, что значит «жертвующий собой» (в русском языке это слово уже приняло резко отрицательный оттенок ввиду того, что самоубийцы-террористы и террористки использовали его для своих подлых актов против невинных людей). Но в арабском языке оно сохраняет свой первоначальный благородный смысл.

Когда 14 января протесты в Тунисе привели к падению диктатора, Гонем объявил, что в Египте можно совершить собственную революцию. Его веб-страницу посещали более 350 тысяч «фанов», и он предложил им участвовать в протестах 25 января, попросив «кликнуть»: «да», «нет» или «может быть». Через три дня пришло 50 тысяч «да». Но Гонем не был уверен, что те, кто в киберпространстве выразил готовность выйти на демонстрацию, на самом деле сделают это. Он не знал, каков будет результат. Несколько его товарищей по Интернету пытались координировать лозунги и формы организации в виртуальной сети с теми, кто раньше уже участвовал в реальных демонстрациях. Задача состояла в том, чтобы люди преодолели психологический барьер.

Гонем настаивал, что ни он, ни его товарищи не являются лидерами. Он хотел, чтобы люди почувствовали: они сами могут быть властью. У восстания не было вождей и, видимо, не было зарубежных организаторов. Когда американская неправительственная организация связалась с Гонемом, чтобы предложить финансовую помощь, он ответил кратко: «Пошли к чёрту». Он специально сохранял анонимность — по соображениям конспирации и по этическим убеждениям. «В нашей стране каждый что-то начинает с добрыми намерениями, а потом со временем все становятся коррумпированными»,— говорил он.

25 декабря Гонем лично присоединился к первой же демонстрации, но даже его товарищи не знали, что именно он вёл страничку «Аль-Шахид». Видимо, за ним уже следили, и на следующий день его арестовали полицейские в штатском. Гонем уже подготовил себе замену под именем Администратор номер два, личность которого до сих пор не известна. Его друг продолжал вести страницу «Аль-Шахид» на «Фэйсбуке». Он информировал семью Гонема и компанию «Гугл», что сам Гонем исчез. Администратор номер два сменил пароль входа на страницу, так как боялся, что Гонема подвергнут пытке и он выдаст этот пароль. Когда египтянка-иммигрантка, живущая в США, партнер по «Фэйсбуку» Гонема, получила сообщение от Администратора номер два, то испугалась, подозревая, что это агент полиции. Однако он убедил ее в обратном. Администратор номер два уже подал запечатанный конверт с дальнейшими действиями третьему другу с инструкцией открыть его, если он будет отсутствовать больше суток. Связь сохранялась. Когда же распространилось сообщение, что «Аль-Шахид» — именно Гонем, его жена испугалась еще больше, опасаясь за его жизнь.

Восставшие на площади Ат-Тахрир объявили его своим символическим лидером и стали появляться на страничке в «Фэйсбуке» под названием «Каждый из нас — Гонем».

Но раскрытие его имени спасло жизнь Гонему. С ним уже не решились расправиться и освободили на пике восстания. Он вдруг узнал, что стал как бы брендом народного восстания, чего он так хотел избежать. В своем интервью 7 февраля журналу «Ньюс-уик» он сказал: «Это не входило в мои планы, я ненавижу эту роль. Но всё уже вышло из-под моего контроля. Я не герой. Я просто обычный человек. Я делал самую простую вещь. Я просто писал в киберпространстве. А многие за это дело погибли».

Когда освобождённый из заключения Гонем вышел на площадь Ат-Тахрир, его приветствовали десятки тысяч как своего героя, как своего лидера, а он лидером не был. Он выкрикнул: «Свобода — это благословение, которое заслуживает того, чтобы за него сражаться». В тот же день, когда он выступал по египетскому телевидению, ему показали несколько фотографий трупов тех, кто погиб в ходе демонстраций, он разрыдался и крикнул: «Это не наша вина, не наша ошибка! Это вина правительства!» — и отказался давать интервью. На следующий день, выступая перед десятками тысяч человек, Гонем вновь заявил: «Я не герой. Герои — те, кто погиб... Но мы не откажемся от наших требований. Режим должен уйти». Его популярность взлетела до небес. Сотни тысяч человек в «Фэйсбуке» призвали, чтобы он говорил от имени революции. Но он знал призывы «Долой!», «Свобода!», «Достоинство!», программы же у него не было.


Источник: КПРФ

  Обсудить новость на Форуме