20:15 04.08.2010 | Все новости раздела "КПРФ"
А.В. Багаряков о современных тенденциях зернового рынка
Бывший министр сельского хозяйства России Александр Назарчук и депутат Госдумы от Алтайского края Алексей Багаряков обсудили политическую составляющую и ближайшие перспективы сельскохозяйственного (в частности – зернового) рынка региона.
Алтайские мукомолы не смогли использовать фактор транспортной изоляции для того, чтобы не допустить роста цен на зерно. В итоге цена тонны пшеницы третьего класса уже приближается к 6000 рублям. Впрочем, сами крестьяне–зернопроизводители региона не торопятся прогнозировать возможные изменения цен на пшеницу. Особенно на период уборочной кампании, когда рынок зерна (который в Алтайском крае, во многом контролируется зернопереработчиками) опускал его цену вниз:
А.Б.: Один из крупнейших зернопереработчиков края, Алла Старовойтова, недавно посетовала в интервью газете «Свободный курс» что не может отгородиться от остальной страны в вопросах влияния цен на зерно. Фактор «тарифно-транспортной изоляции» края оказался недостаточным для того, чтобы остановить «ценовую волну» из пострадавших от засухи сельскохозяйственных регионов. Все-таки, 40 территорий, пострадавших от засухи, более чем в половине из которых введен режим чрезвычайной ситуации – это очень много. Уже на уровне правительства идут разговоры о том, что зерно и дальше будет дорожать, да и прогноз экспорта в этом году уже снижен вдвое (с 22-х до 12 миллионов тонн). В связи с этим посредники и переработчики решили разыгрывать другую карту: являясь крупными оптовиками, они пытаются скупать зерно у крестьян, для того, чтобы самостоятельно, без их участия, сформировать крупные партии пшеницы для вывоза за пределы региона. Если б зернопроизводители действовали сообща – такие партии они могли бы формировать самостоятельно, не теряя на посредниках. Покупатели на большие объемы сегодня уже есть.
А.Н.: Действительно, есть. Но спрос специфический. Недостатка в продовольственном хлебе граждане страны не чувствуют, зато по животноводам засуха ударила более чем серьезно. Особенно по тем, кто специализируется на «скороспелом» животноводстве (птица и свинина) которое растет на зерне. Мне на днях звонили представители «Птицепрома», интересовались крупными партиями фуражного зерна (продовольственное для них - дороговато). Полагаю, что уже в ближайшее время, когда собственные запасы кормов у пострадавших от засухи животноводов подойдут к концу – откроется рынок для зерна урожаев прошлых лет. Правительство в любом случае предпримет какие-то меры поддержки к регионам, в которых вообще все сгорело. И тогда частные структуры (птицефабрики и крупные свинокомплексы) поедут искать фуражное зерно в другие регионы.
Как будет с урожаем этого года – сказать сложнее. Продовольственного зерна (на котором всегда специализировался наш регион) нам в России надо всего 22 млн. тонн. В прошлом году в стране произвели 96 тонн продовольственного зерна, в этом прогнозы снижены уже до 75. Понятно, что проблемы нехватки пшеницы будут носить преимущественно локальный характер. И для того, чтобы воспользоваться, необходимо провести серьезный анализ ситуации по доступным для экспорта регионам, чтобы получить реальные предложения по реализации экспортного потенциала. Этим должен заняться «аграрный» вице-губернатор Борис Неудахин. Хватит уже собирать научно-практические конференции, на которых ничего не решается: необходимы практические действия. И срочно!
А.Б.: Боюсь, что власть сегодня больше заинтересована в улучшении статистических данных. Еще в прошлом году, объезжая сельские районы Алтайского края и общаясь с селянами, я обнаружил, что практически все районные администрации занимаются приписками. Не по своей вине, а по указке сверху: краевые власти требуют от районов постоянного увеличения, или, хотя бы, отсутствия отрицательных показателей в сельском хозяйстве. Главы районов и их заместители по сельскому хозяйству просто вынуждены требовать предоставления отчетности, по которой дела в хозяйствах идут лучше, чем на самом деле. Разумеется, в крае есть примеры преуспевающих хозяйств, которые не нуждаются в приписках. Именно в такие сельхозпредприятия выезжают представители краевой администрации для «разрезания ленточек» перед телекамерами. Но, разъезжая только по таким, образцовым хозяйствам, составить полноценное представление об истинном положении дел на селе – невозможно. Тем временем, уже можно говорить о том, что уровень приписок давно перескочил за границу статистической погрешности. Это значит, что поголовья КРС в крае может быть на 15, 20, а кое-где и на 30% меньше, чем по официальным данным. То же самое – в остальном животноводстве и растениеводстве. Проверить это не сложно: взять и состыковать, сколько налогов заплатило предприятие, и соответственно из налоговой базы будет видно, сколько было произведено продукции. Но властям не выгодно показывать реальную картину. Им выгоднее говорить, что скажем, цены на молоко выросли из-за того, что молокопереработчики стали добрее. Но никак не потому, что поголовье КРС и надои сократились, а дешевый импорт приказал долго жить.
Самое страшное, что на фоне полного отсутствия внятной государственной (а следовательно и региональной) агрополитики, система приписок воспринимается, как некая норма. Люди видят по телевизору, что в крае все хорошо: удои, намолты и благосостояние растут, деревни облагораживаются, строятся новые дома, развивается агропромышленный комплекс региона. А выключив телевизор, идут по своей деревне, где давно ничего не строится, проходят мимо развалившегося коровника, да еще и теряют сапог в грязной луже, где должна была быть дорога. Человек понимает, что ленточки режут «где-то там», а здесь: безработица, долги по нацпроекту «поддержка частного подворья» из-за невозможности продать мясо по приемлемой цене, да еще и сосед фермер, у которого за долги конфисковали все зерно (как недавно произошло в Шелаболихинском районе). Сегодня доля бедноты на селе - составляет 73%, каждый десятый - не у дел, среди молодежи каждый третий - безработный…
А.Н.: В таких условиях удержать в сознании крестьянина, что его труд ценен и востребован обществом – практически невозможно. Я боюсь, сегодня окончательно обесценят само слово, «хлеб», который во все времена был на первом месте. Когда даже министр сельского хозяйства говорит, что не надо пшеницу сеять, надо менять структуру… Какую в Алтайском крае структуру менять, когда 4 из 6 миллионов гектаров всегда засевались зерном!? Виноградом эти площади засадить?
Поменять структуру посевов, заменив зерно на что-то другое, в Алтайском крае нельзя. Да и не нужно. Зерно всегда было востребовано. Как в Америке лежит наш стабфонд, так и здесь может лежать наше «золото» - зерно. Ведь оно, при правильном хранении не теряет своих качеств – ни посевных, ни продовольственных.
Та же Америка производит кукурузы намного больше чем мы зерна. У них постоянно в запасе три годовых потребности в хлебе: Одна находится у крестьян на складах. Вторую закупают корпорации-переработчики, которым государство выделяет необходимые средства и квоты. И третья – урожай, зреющий на полях. В итоге весь мир ест американские окорочка, выросшие на американском же зерне. Зерно – это ведь не только булка хлеба на столе, это самый ценный корм для производства продуктов еще более ценных – молока, мяса, яйца. Поэтому, когда в прошлом году шли разговоры о перепроизводстве зерна в России – я это воспринимал, как бред. А ссылку на нехватку складских емкостей - лукавство.
А.Б.: Но ведь переработчики, действительно, говорили о нехватке мест для хранения, мол, все забито интервенционным зерном прошлых лет…
А.Н.: Вранье это! Да, совокупная емкость хранилищ элеваторов края, получивших право хранить интервенционное зерно – была равна 640 тысячам тонн зерна. Но общие перерабатывающие мощности в регионе составляют около 4 млн. тонн, а для хранения зерна – более пяти млн. тонн. Страна во второй половине восьмидесятых производила ежегодно 101 миллион тонн зерна. И все размещали, склады полупустые стояли. Проблема не в нехватке зернохранилищ, а в том, что государство само организовало систему, при котором хранение интервенционного зерна выгодно только частным собственникам элеваторов. А государству – не выгодно.
Будучи министром сельского хозяйства, я требовал, чтобы в каждом сельхозрегионе оставались элеваторы с государственной формой собственности. В Алтайском крае самый крупный по объемам хранилищ Шипуновский элеватор дольше всех оставался государственным. А сегодня правительство вынуждено платить владеющему этим элеватором «Разгуляю» за каждый день хранения интервенционного зерна. Это же очень удобно: загрузил емкости и получай денежки!
И после всего этого нынешний министр сельского хозяйства Елена Скрынник говорит о необходимости строить новые государственные элеваторы, мол, дорого хранить. А я говорю, что и Шипуновский, и рубцовский и ряд других элеваторов сегодня стоят полупустые! Емкости есть, просто они в частных руках, а частник – есть частник.
А.Б.: Елена Скрынник уже нашла решение этой проблемы: она попросту отменила интервенции, предложив взамен не самую удобную для крестьян систему залоговых операций. Сами крестьяне от этого варианта не в восторге: отдашь в залог и жди, что там будет на рынке. Сама министр Скрынник считает, что в этом году резкого повышения цен на продовольствие не будет и инфляция не превысит 7,6%: правительство способно на серьезные зерновые интервенции (к которым, все еще могут вернуться), дефицит может быть покрыт и за счет импорта. С учетом переходящих остатков (в том числе и интервенционного зерна) должен сохраниться и экспортный потенциал. Но при этом Елена Борисовна не исключает и другой сценарий: осенний скачек цен, в результате которого продовольствие за год подорожает на 10-15% (за полгода - на 6,1%), а инфляция разгонится до 8,6-9,5%. В этом случае алтайские хлеборобы, попридержав зерно сегодня – завтра смогут продать его по максимально высокой цене (крестьяне рассчитывают на цену до 8000 рублей за тонну пшеницы 3-го класса).
Правда, со слов самих крестьян, даже максимально высокая цен в этом году не позволит им «залечить все раны», нанесенные «ценовым геноцидом» прошлого года, когда зерно продавалось на уровне и ниже себестоимости. Кроме того, последний вариант прогноза я считаю маловероятным, поскольку во всех сельскохозяйственных регионах именно осенью, в период сбора урожая, цены на зерно традиционно падают. А в Алтайском крае такое сезонное понижение цены на хлеб, давно уже воспринимается как «закон природы». Собственно из самого прогноза Минсельхоза можно сделать вывод, что государство рынок зерна контролирует слабо, не имея при этом внятной агрополитики. При этом, крестьяне-зернопроизводители сегодня не имеют возможности активно лоббировать свои интересы на правительственном уровне, как это делают крупные зернотрейдеры и зернопереработчики.
А.Н.: Действительно, мимо муки и макарон продовольственное зерно не «проскочит». Поэтому рынок такого зерна, фактически управляется теми, кто зерно использует на продовольствие. К тому же зернопереработчикам принадлежит ряд крупных животноводческих комплексов, через которые идет кормовое зерно. Например, Черногорский свинокомплекс в Кемерово и птицефабрика «Комсомольская» принадлежат тому же «Алейскзернопродукту». Можно сказать, что крестьяне этим рынком не управляют, он для них недоступен. И не будет доступен до тех пор, пока они будут разобщены, как сегодня.
Других вариантов решения этой проблемы, кроме как через объединение крестьян - попросту нет. Разговор о строительстве дальневосточного зернового терминала ведется уже десятки лет. Периодически к теме зерновых терминалов обращаются и алтайские политики. Но дальше разговоров дело не двигается. Почему? Да потому, что сегодня в Европе затопление, или засуха и потребность в нашем зерне есть. А завтра у них все в порядке, а у нас - непогода и терминал уже не нужен. Рассчитывать на то, что алтайские крестьяне будут в Японии продавать хлеб – это утопия. Япония расположена ближе к Канаде, Америке. А потом у России жесткая квота по продаже зерна за рубеж. Кто нас туда пустит, если в ВТО мы пока не вступили, а потому голосовать за квоту не можем.
А.Б.: С тем уровнем и с той системой поддержки села, которую мы имеем, нам в ВТО вступать пока рано: мы просто не выдержим конкуренции и потеряем значительную часть собственного сельхозпроизводства. Как известно, статьи федерального бюджета на 2010 год в связи с кризисом серьезно подрезали, в том числе сократив финансирование сельского хозяйства: в 2010 году на эти цели предусмотрено всего 111,8 млрд. рублей — это лишь 1% от расходной части бюджета. Причем из этой суммы 80 млрд. рублей направляется на погашение процентов по кредитам сельхозтоваропроизводителей перед банками. Снова во главу угла поставлен интерес банкира, а не интерес крестьянина. Фракция КПРФ голосовала против этого бюджета, но думское большинство — фракция «Единой России», как обычно, не учла мнения коммунистов.
Правительство привыкло считать село «черной дырой», только на словах иногда вспоминая о продовольственной безопасности. Общеизвестно что при ввозе в страну 20% импортного продовольствия она теряет независимость, при 30—40% — теряет суверенитет. Сегодня мы можем сами прокормить не только себя, но и другие страны. Однако вместо этого половина продовольствия, которое мы потребляем в пищу, импортного производства. Если мы тратим по 35 миллиардов долларов на закупку импортного продовольствия (больше, чем на безвозмездную поддержку собственного сельского хозяйства), то о какой безопасности можно говорить? Почему Россия импортирует 760 тысяч тонн говядины на сумму 2,3 млрд. долларов, когда у нас, казалось бы, есть все условия для развития собственного крупного животноводства!?
А.Н.: Крестьяне бояться начинать вкладываться в КРС, поскольку на рынке слишком часто меняются условия игры. Ярчайший пример – прошлогодняя ситуация по ценам на молоко: многие из тех, кто откликнулся на призыв властей и обзавелся дойным стадом – крепко об этом пожалели. Хотя, казалось бы, были нацпоекты, по которым строились крупные животноводческие комплексы. Ну построил бывший глава Краснощековского района животноводческий комплекс на нацпроектовские кредиты, купил скот. А потом все продал. Новый хозяин этого комплекса уже подводит его под банкротство. И это не единственный подобный пример в регионе.
Поэтому, вы совершенно справедливо заметили, что необходимо не только увеличивать объемы поддержки сельского хозяйства: надо менять саму систему, которая сегодня больше поддерживает кредитующих село банкиров, а не само село.
Я никогда не считал целесообразным давать крестьянам какие-то преференции. Крестьянину надо обеспечить нормальный доход за счет справедливой цены. И ничего больше! Будучи председателем думского комитета по сельскому хозяйству, я пытался закрепить за крестьянином на законодательном уровне его право продать зерно по достойной цене и обеспечить себе доход. Ценой неимоверных усилий в той системе при Анатолии Чубайсе, при Евгении Ясине (был в то время министром экономики), которые так и не подписали стратегию развития с/х-ва. Не смотря на положительное заключение Черномырдина. В этих условиях, ценой больших усилий мы в Госдуме приняли закон о закупках и поставках продукции сельского хозяйства для государственных нужд. Подписал закон Ельцин. Неважно, в каком состоянии он в тот момент находился, но закон был подписан и действовал с 1995 года. А потом когда в декабре 1995 года аграрная партия не прошла на выборах в Госдуму, давление на Правительство со стороны аграрников ослабло. В итоге, объемы поддержки села с предлагавшихся депутатами-аграриями 10% от расходной части бюджета упали до 2 % и наконец, сошли на 1 %.
Закон этот, кстати, никто не отменял. И никакие нацпроекты, как показала практика, не помогают крестьянину так, как может помочь гарантия нормальной цены на его продукцию. Поэтому необходимо на уровне правительства и Госдумы поднять вопрос о работе данного закона.
А.Б.: Этот закон вполне соответствует программе КПРФ по развитию сельского хозяйства. Поэтому, если его никто не отменял – он должен работать. Правда, в условиях, когда думское большинство составляет «партия власти» - надеяться на скорое решение этого вопроса – не стоит. А крестьяне не могут жить сегодняшним днем: им нужно знать, что с ними будет завтра.
А.Н.: Свое «Завтра» они смогут обеспечить себе только сами, объединившись. Сегодня все сельхозтоваропроизводители находятся в одинаковом положении, но как только начинаются торги, они друг перед другом выскакивают и сбивают цену. Потому, что разобщены. Последнее совещание «Панкрушихинских фермеров» показало наиболее приемлемый путь к объединению. Такому объединению, которое может быть не зависимым от властей и на равных с ними разговаривать. Объединившись, крестьяне, например, смогли бы договориться о нижнем пороге цены на зерно. И не продавать ниже этого порога, даже если кредиторы сильно прижимают. Ведь прошлый год показал, что при низкой цене, отдав кредиторам хлеб за бесценок – крестьянин своих проблем не решает. А у нас никто не даст гарантии, что подобная ситуация не повторится в следующем году. А кто может дать такую гарантию? Продовольственный кризис охватил, кстати, весь мир. Причем носит он системный, долгосрочный характер. И это при тех сильных в аграрном отношении государствах, которые существуют на Западе!
Все, чего не хватает крестьянам – это решительности. Я дважды был во Франции и оба раза наблюдал как крестьяне, не стесняясь перекрывают дороги в Париж, выводя тута свою технику, скотину. Люди труда ведут борьбу за свои права и государство их за это не наказывает. А у нас вице-губернатор обещает раздавить главу Панкрушихинского района, за то, что тот позволил провести у себя совещание «панкрушихинских фермеров».
А.Б.: …При этом, сами «панкрушихинские фермеры» даже и не думали позиционировать себя, как некое оппозиционное движение. В оппозицию их превратила власть, которой, напомню, нужна только «хорошая отчетность». А потом политики типа Серова (нынешний председатель «агропромсоюза» от «партии власти») говорят о том, что проблемы в аграрной отрасли становятся объектом политических спекуляций. Если уничтожение села это часть политики «Единой России» - то тогда он прав. И в такой ситуации крестьянам тем более противопоказано молчать: нужно выходить на улицы, привлекать внимание федеральных властей. Только так можно рассчитывать на какие-то изменения. Массовое вступление сельхозтоваропроизводителей в «агропромсоюз» - это более цивилизованная альтернатива массовым акциям протеста, поэтому властям совершенно не нужно препятствовать этому. Впрочем, те препятствия в виде «усложнившейся процедуры вступления», на самом деле препятствием не являются. В ближайшее время все крестьяне Алтайского края будут иметь подробную инструкцию по вступлению в союз агропромышленных формирований региона. И уж если им откажут даже при соблюдении всех формальностей – это будет нарушение устава организации. Тогда наступит пора наших юристов и прокуратуры.
А.Н.: Будем надеяться, что этого не понадобится. Ведь благодаря «агропромсоюзу», который в свое время реально влиял на политику в сельском хозяйстве – у краевых властей появится шанс отказаться, наконец, от приписок. В них просто отпадет необходимость. По сути, такая общественная организация может стать неким синтезом профсоюза и партии аграриев, который будет отстаивать их интересы. Разумеется, при условии, что он будет не зависимым от «Единой России». Но прежде, крестьяне должны сами для себя решить, насколько они хотят сами управлять своей судьбой.
Записал Константин Ганов.
Обсудить новость на Форуме