21:00 05.07.2012 | Все новости раздела "Российская Экологическая Партия Зеленые"

Андрей Агарков: «За счёт экологии пиариться нельзя!»

Андрей Агарков: «За счёт экологии пиариться нельзя!»

С недавних пор в редакции «Тюменских известий» стали раздаваться звонки читателей: «Послушайте, а кто такой Андрей Агарков? Так часто выступает на страницах вашей газеты — откуда взялся? Кем работает?»
        Интерес к Агаркову понять можно. Наш новый внештатный автор за короткий срок успел опубликовать несколько довольно острых публикаций на экологическую тематику, вызвавших широкий — и не только читательский — резонанс. Всерьез взялся за тему незаконной вырубки сибирских лесов в природоохранных территориях, загрязнения рек, захламления берегов, катастрофического снижения роли и престижа профессии лесничего… А главное — бесконечных чиновничьих отписок по этому поводу.
        При этом я уже говорила, Агарков — автор колючий. Почти как тот самый лес, о защите и воспроизводстве которого он печется. Иногда рубит с плеча. Однако, поверьте, этот «добровольный журналист» далек от «критики ради критики». Лавры эдакого экологического обличителя нравов его не интересуют. А что интересует? Только результат. Чтобы прекратили вырубать и загрязнять, чтобы задумались о завтрашнем дне и прекратили вести себя с природой как варвары. Пожалели бы ее. И в этом своем стремлении Агарков — человек упертый, устойчивый.
        К слову, он еще и морозоустойчивый: принадлежит к хорошо известному в Тюмени племени моржей — может километры плыть в ледяной воде, и ряд его личных рекордов в этой области уже зафиксирован. В ближайшее время Агарков в составе тюменской команды отправится на уникальный международный марафон: они поплывут через Берингов пролив…
        Так все-таки кто же он такой, Андрей Агарков? Его досье — перед вами. Но о многом ли может рассказать досье?
        
        Вместо сладкого — соленое
        
        — Андрей Александрович, раз уж начали с лесной тематики, то давайте тогда о корнях. Откуда вы родом?
        — Вообще весь наш род — выходцы из Воронежа и Калуги. Так называемые самоходы: в свое время большое было переселение с «чернозема» страны сюда, на север, в Сибирь. И обосновались мы в Бердюжском районе — мои деды и прадеды оттуда. Родился я в Бердюжье и в пятилетнем возрасте переехал вместе с родителями в Упоровский район. Тут уже совсем другая история — материна родня, двоедан-ские корни. Выходцы из казаков, от атамана Ермака. Гонимые люди были, две дани забирали с них в свое время. Потому что они не приняли раскольническую веру.
        И так вся моя сознательная жизнь проходила в Упоровском районе. Отец работал механиком в лесхозе. А дед мой работал там лесником. Да еще какой дед! Ветеран войны, по ранению с фронта пришел. Незаживающая рана. Перевязывать ее надо было утром и вечером. Сколько себя помню, постоянно эти бинты у бабушки в ограде развешаны были. Но надо работать. Лесник! В то время должность лесника… не знаю даже, с чем можно было сравнить. Самый значимый человек в деревне. Ничего не делалось без лесника, за любым советом — к нему.
        — Хорошо помните деда?
        — Помню уважительное к нему отношение. Помню, как он сидел со стариками, обсуждая свои мужицкие дела. Как его слушали. Мне было интересно. Но главное для меня, мальчишки, было, когда он уезжал в лес. Тогда все — дед, бери меня с собой! Прямо руки тряслись, не знаю почему. Такой вот дед у меня, Филимон Фатеевич. Старинный человек, старинные отношения ко всему. Курить, пить — запрет. Может быть, потому мне так близок спорт — я, как дед, не курю и не пью. Только спорт.
        В 14 лет школа стала мне неинтересна. Тянуло к «серьезным» вещам, пошел в училище. В обыкновенное училище, трактористом. Я ведь почему всю эту структуру, всю эту работу знаю, потому что с рабочих начинал. С самых основ. Так вот, в 14 лет я уже был готовый работник Упоровского лесхоза. И сразу стал платить налог за бездетность…
        — Это еще в честь чего?!
        — Вот так. Я, еще будучи практикантом, все четыре практики платил этот самый налог. У нас ведь раньше страна была такая, рубанули — и сделали. А то, что мне 14 и я еще в принципе не должен жениться, — никого не интересовало. Государственный подход! От него мы многое в сегодняшнюю нашу жизнь взяли. Правда, зачастую не того, что следовало бы.
        Я как-то говорил уже: у меня по жизни вместо сладкого — соленое. Никогда легких путей не было. Но, вероятно, в качестве некой компенсации во всех жизненных перипетиях судьба сводила с мощнейшими людьми. С мужиками державными, самодостаточными. Если, к примеру, кузнец какой-нибудь, то такой, что не человек, а целый пласт — бери от него, учись подходу к делу, основательности…
        Если вернуться к лесхозу, то обязательно стоит вспомнить Вениамина Вячеславовича Загородного — мой первый учитель, тогда замдиректора. Уникальный в смысле профессионализма человек. Надежный. Или Петр Николаевич Мартынов, мой старший коллега, всей душой преданный делу человек. Они до сих пор служат лесу, сохранению лесного хозяйства. Да взять того же Анатолия Филипповича Фомина. Кузнец, мастер на все руки. Тогда ведь не было возможности взять и купить нужную тебе вещь — все в кузнице ковалось. Бывает, годами не видимся. Встретимся, они на меня смотрят, мол, каких высот в жизни достиг? И я знаю: им не должность моя интересна, а то, какому делу я служу. Да и служу ли? Может, просто удостоверение служебное таскаю?
        
        За что монголы любят Жукова
        
        — Я смотрю, с лесхозом у вас по жизни связь прочная…
        — А я и в армию из лесхоза уходил. В Монголии служил. Страшнейшие условия. Часть только что перебросили. Не в палатках, конечно, в казармах. Но это одно только слово — казарма: доска обмазана глиной, штык-нож кидаешь и пробиваешь ее. Холодновато было. Ветра там сильные. Время такое… Брежнев умер, китайские поползновения. Нам — автомат и сразу к технике ракетной. Пацан, только что из деревни — и на тебе такую технику! И воспринималось это тогда так: нам доверили, если не мы, то кто? Как хотите это назовите — но, думаю, это был самый обычный и самый настоящий патриотизм. Зубами загрызли бы любого интервента. Сейчас интересно об этом вспоминать, а у нас, 18-летних пацанов, глаза горели: дайте врага!
        — Скажете, что в армии вам тоже везло на людей?
        — Еще как. Там были офицеры! Тридцать лет прошло, а я их до сих пор вспоминаю с уважением. Разве сравнить их с нынешними Табуреткиными? Мне кажется, сегодня честь и служба для многих — пустой звук. Да ладно, пусть без высоких слов. Жалости к солдатикам, понимания, насколько ему поначалу трудно в этой самой армии, — этого сейчас катастрофически не хватает. Вспоминаю Андрея Викторовича Алексеева. Всегда готов — пусть не к подвигу, но к поступку. Подтянуться на перекладине не можешь, ну, все, думаешь, обсмеют. Смотришь на Алексеева — старый же совсем человек, как нам казалось, 30-летний, а как он это все на перекладине делает! И ты думаешь: я тоже сделаю! Во всем был личный офицерский пример. Наши командиры могли и дистанцию пробежать — не стыдно, и нормативы воинские выполнить.
        Опять же эти КИПСы ракетные. Ну куда я, парень деревенский, полезу — трактор только освоил, на машине пару раз проехался, а тут высокоточная техника?! Проводки там всякие, зажимы. «Спокойно, — говорит Алексеев, достает учебник физики, — учили?» Вроде да. Когда-то… Почитай еще раз. На практике это с этим соединяй — формула такая-то. Все элементарно запоминается. И получается.
        — Выходит, зря нынче армию называют временем, вычеркнутым из жизни...
        — Довелось тут принимать участие в круглом столе, обсуждали статью Путина о реформе армии, об отношении общества к армии. И ребятишечки там сидели — в том числе из Монголии. Мне даже жалко, что я не выступил там, ведь до сих пор знаю язык. Уже запоздало хотелось объяснить им: мы приходили в Монголию не как человек с ружьем. Вернее, с другой психологией. Вот между собой мы могли подраться, могли похулиганить. Но против населения не имели права ничего плохого сделать, негласное табу было. Нельзя обидеть компана — монгола. Вот показывают американцев в Ираке, Афганистане. Можете представить себе, чтобы вышел бородатый талиб, у него там в семье что-то случилось или машина сломалась, и остановил он колонну американцев? Дикость. В Монголии все было наоборот: если человек останавливает колонну, значит, ему нужна помощь. Остановятся, помогут. Вот такая дружба была. Улан-Батор был нашими руками отстроен, насколько я помню. Страна отсталая, пастухи, скотоводы. Мы им оставили дороги и инфраструктуру.
        — С «путинскими»-то ребятами на круглом столе так и не поговорили?
        — Поговорил, все, что вспомнил, сказал на их языке. У девчушки, она у нас учится, глаза круглые. А я как на родине побывал.
        Кстати, офигительно относятся монголы к нашему маршалу Жукову. Музей там у них целый. Жуков — их национальный герой. Ну где еще, скажите, нас так любят и уважают?
        
        Потушил пожар — посади дерево
        
        — Итак, армейская наука пройдена. Что дальше? Снова любимый лесхоз?
        — А я оттуда и не увольнялся, когда в армию уходил. Вообще была у меня мечта — поступить в Новосибирский университет, на лесное хозяйство. Но подзадержался на службе, не успел подать документы и отправил их во Владимир — в лесотехникум. Знаменитое место — Муромцево. История у техникума интереснейшая: известный русский лесопромышленник построил себе имение. Так вот после революции в этом имении техникум организовали. Ни разу не пожалел, что попал туда. Преподавание было, думаю, на уровне сегодняшних университетов. Все полученные знания тут же применялись на практике. Я, к слову, один там медведь тюменский был.
        Я тогда много удивительного и полезного узнал о Владимирской области. Раньше ведь все работы как делались: на конях да лопатами. И вот увидел я там такой каскад прудов. До чего умные люди были, как придумали: каскады друг друга поддерживали. От этого шло давление, в итоге у каждого свой водопровод. И никаких моторов. В замке у этого лесопромышленника вода была даже на четвертом этаже! А дендропарк такой, какой сейчас уже, наверное, мало кто сделает…
        — Какие знания, преподанные вам в лесотехникуме, вы считаете наиболее ценными?
        — По сей день убежден в полезности знания и соблюдения правил технологии. В то время существовали строгие нормативы посадки леса. Никто никогда своей личной волей их отменить не мог. К примеру, наступил пожароопасный период. Мало того, что ты с огнем борешься, ты еще должен определенное количество гектаров будущего леса засадить. Сколько я его напересажал, представить невозможно! Сейчас едешь — здоровенные леса стоят. Ну а говорить о значимости фигуры работника лесного хозяйства вообще: на каждом участке был свой хозяин, лесник. Он не просто считался хозяином — он им был: что не позволено — никому и не позволит.
        Я вспоминаю лесников нашей раскольничьей деревни. Лесники-двоедане, знаете, какими были? Если бы министр лесной промышленности приехал и потребовал обойти закон — послали бы его подальше. Без разницы, кто ты. Нельзя — и все! «Лес-батюшка» — так говорили в старые времена, и тронуть «батюшку» по чьему-то личному предпринимательскому хотению было нельзя.
        — Неужели сегодня фигура лесничего столь бесправна?
        — На многих территориях — да. Одним телефонным звонком гектары вырубают. И дело здесь гораздо глубже, чем ерепенистый характер того или иного лесничего. Поймите, образование и ведение лесного хозяйства российского — в прежние времена заслуженно считалось научно продвинутым, успешным и высококлассным. До 1996 года существовал Лесной кодекс, его не надо было менять, просто нужно было с умом переформатировать его в соответствии с реалиями нашего времени. Ведь любые перемены — вещь в определенном смысле коварная, особенно если «подверстывать» под них какие-то свои далеко идущие планы. В итоге готовили новый Лесной кодекс — подготовили площадку для грабежа леса. Под топор!
        — Я знаю, что вы участвовали в разработке кодекса…
        — Да, участвовал. И работа над ним шла, казалось бы, правильным ходом. Прекрасные были предложения от специалистов. Нас, «зеленых», приглашали к работе над кодексом, мы снабжали их точной профессиональной информацией… Хороший мог бы получиться кодекс. В первом чтении он неплохо выглядел. Второе чтение — это уже было совсем не то. Все выбросили! За основу взяли скандинав-ский кодекс, который нам не очень-то и подходит. Вырезали из него все, что нельзя, — и сделали можно. И что сейчас творится? Сначала два года лесхозы не могли опомниться — их раздробили, раскидали. Потом недофинансировали. Мы просто продаем лес на сторону — и ничего не контролируем. И теперь порой такой принцип торжествует: наточи топор, руби — и ни рубля в лес не вкладывай. Вырубаем все подряд.
        — Что вы предлагаете?
        — Вернуть существовавший порядок. Ведь для всего есть четкие, строгие плановые виды работ. Если на этом месте по таксационному описанию должна быть вырубка, то на следующий год здесь же должна быть посадка. И не важно — коммерсант ты или нет. Лес — это такая область, которая не терпит законодательного попустительства. Вернее, долго терпит, но потом больно мстит. Я не знаю, кто должен заставить нынешних коммерсантов действовать по закону, кто должен им объяснить, где купить посадочный материал и что с ним делать. Но это, повторю, дело государственное!
        
        «Зелёные» люди — мудрые люди
        
        — Чем вам близка партия «зеленых», в которой вы состоите?
        — Партия «зеленых» соответствует моему стилю жизни. Экология и здоровый образ жизни — для человека и для его среды обитания. Самое интересное, что ни у кого эта партия по существу протеста не вызывает, наоборот, полное общественное одобрение. Но вот участвовать в ее жизни мало кто торопится. Знаете почему? Потому что это партия, где не надо говорить лишних слов. Зато надо делать множество конкретных дел. Трудиться! А для этого какой-то особый настрой в душе иметь надо. Помню, даже в Монголии, весной выезжали за 400 километров на реку Архон. И там с корнями выкапывали ивы, привозили. К себе, в наш песок закапываем. Поливаем все лето — а вода у нас привозная, на вес золота, иногда помыться не хватало! Но — поливаем без слов. Просто, чтобы вид этого прутика, тоненького, зеленого, до осени радовал глаз. Казалось бы, зачем это им нужно?! Кто-то через полгода уедет, кто-то через год. А такой вот у нас был менталитет!
        — В другие партии приглашали?
        — Звали к коммунистам. Не пошел. Хотя наезды были, вплоть до увольнения. Как можно было отказать инструктору райкома КПСС! Партия зеленых мне тем всегда и нравилась, что нет этих лозунгов: «Догоним и перегоним!», «Перестроим и обустроим!», «Сгоним с трона этого, посадим того». Там главным «командиром» была 42-я статья Конституции, которая гласит: каждый человек имеет право на чистую природу. Больше ничего в уставе партии мне и не интересно.
        — Одним словом, партии больше нет…
        — Партию загнобили, осталось движение зеленых. И вот совсем недавно собрались российские экологи и провозгласили возрождение партии. И «Единая Россия», и Владимир Путин ходатайствовали за это. Власть видела, что у «зеленых» есть реальные заслуги. Что творили нефтяники на Сахалине? И сколько мы призывали обратить внимание на эти безобразия? Путин приехал туда и сказал: прибрать за собой! К ситуации с Байкалом и нефтепроводом тоже мы всеми силами привлекали внимание. К слову, с Химкинским лесом тоже все могло быть по-другому, если бы некоторые псевдоэкологи там эту драку и весь сыр-бор не устроили. На защите экологии нельзя пиариться!
        — Ну и как с новой «зеленой» партией? Обрастает «побегами»?
        — Ну что? Сурков и Нарышкин вручили нам приветственные адреса, выразили надежду, что, возродившись, мы будем двигаться дальше. Так как я был «зеленым» председателем в Тюмени, меня и оставили председателем одного из создающихся отделений партии «зеленых». Не скажу, что это какой-то легкий хлеб — опять все регионы поднимать. Но людям сегодня это интересно. Причем большинство — беспартийные, многие даже голосовать не ходят, а билет партии «зеленых» иметь желают. Я спрашиваю: для чего, ты ведь уже пенсионер? А я вот пойду в лес грибы собирать, если увижу гадов, которые рубят, то подойду к ним уже не просто как Иванов, а как партийный человек. И пусть попробуют мне отказать — пойду в милицию.
        Убежден, что горячими нашими сторонниками станут студенты. Уже сегодня много молодежи, которой и пиво пить неинтересно, и Всемирная паутина надоела. А вот на какое-нибудь озеро поехать, спасти его от загрязнения, а потом в нем же купаться — это же здорово!
        — Андрей Александрович, как действия программы партии «зеленых» будут осуществляться в Тюменской области?
        — Обязательно будем работать с областным департаментом экологии. С городским комитетом по экологии. Будем, как и раньше, сотрудничать с правительством области. Тем более что заместитель губернатора Тюменской области Владимир Владимирович Мазур — экологически настроенный товарищ.
        Недавнее мое предложение о создании «зеленой мили Тюмени» принято на «ура». «Тюменские известия» уже писали об этом проекте: вместо завода пластмасс в центре города — парк, вместо оврага — тоже парк. И красивый выход на набережную. Чтобы люди не коптились, идя по улице Республики, а могли спокойно прогуляться, с колясочками, детьми. Мы этим хотим вывести Тюмень из экологического цейтнота: у нас пока по 2,5 «зеленых» километра на человека приходится — это в десятки раз меньше европейского уровня. Это в 5-6 раз меньше, чем в Екатеринбурге или Челябинске. Казалось бы, такие индустриальные города, но у них воздух гораздо чище.
        — Кто еще помогает вам в ваших проектах и стремлениях?
        — Первый заместитель председателя Тюменской областной Думы Андрей Викторович Артюхов. У него много дельных предложений, касаемых экологии. Да и другие депутаты, если раньше не очень воспринимали советы, то теперь требуют от нас конкретных предложений и готовы помогать…
        — Вы убеждены, что департамент лесопромышленного комплекса поддержит все ваши идеи? Многие из них достаточно жестки.
        — Ту вольницу, что была дозволена раньше, нужно прикрывать. Это катастрофические потери в природе и фауне. Лесной департамент не должен допускать этого. Думаю, наша власть это хорошо понимает.
        Личный пример по высадке леса у села Каменка: губернатор Владимир Якушев, сотоварищи подняли тысячи добровольцев из города. Как говорится, «всем миром», а результат впечатляющий: в будущем гектары зеленых насаждений. Вот это должно быть традицией, доброй и почетной. И никакого топора.
        
        Агарков Андрей Александрович.
        Родился 1 июня 1964 г. в с.Бердюжье Бердюжского района Тюменской области. Образование — высшее.
        Председатель коллегии по благоустройству и охране окружающей среды общественного совета г.Тюмени, председатель ТРО РЭД «Зеленые».
        Лауреат программы партии «Единая Россия» «Кадровый резерв — профессиональная команда страны».
        Прошел многоуровневый отбор, продемонстрировав компетентность, развитые управленческие навыки, лидерские качества, опыт эффективной работы в команде, широкий кругозор, инновационное мышление, активную гражданскую позицию.
        Работал с 2002 года в Тюменском лесотехническом техникуме и Государственной сельскохозяйственной академии под руководством Николая Васильевича Абрамова, ведущего научного деятеля Тюменской области.
        Резервист правительства Тюменской области.
        Состоит в Общероссийском народном фронте.
        Член совета клуба моржей Центр «АквАйСпорт — Тюмень».
        Более 25 лет в браке, жена Ольга, сын Алексей, дочь Елена.
        

Источник: Зеленые

  Обсудить новость на Форуме