17:35 10.02.2009 | Все новости раздела "Единая Россия"
Выступление главного редактора журнала "Профиль" Михаила Леоньева
Стенограмма выступления главного редактора журнала «Профиль», телеведущего Михаила Леоньева на секции «Экономика» Форума «Стратегия 2020». Москва, 9 февраля 2009 г.:
Леонтьев: Я буду отталкиваться от того, что говорил очень мной уважаемый Олега Вячеславович Вьюгин, выступавший передо мной. Он говорил, что надо главное звено вытянуть сначала, и главное звено – это бегство капиталов от разрушающейся от давления долгов компании. Я бы хотел заметить, что это бегство капиталов компаний, разрушающихся от долгов. Дыры этих хозяев капитала – они во многом сопоставимы по масштабам с дырами тех компаний, откуда они уходят.
Дело в том, что как раз не бегство капиталов является генетической причиной всего, что происходит в нашей экономике, а ее абсолютной и полной зависимостью. Гораздо большей, на самом деле, чем даже у наших развитых партнеров. Зависимость от глобальной, то есть американской экономики. Причем зависимость не только конъюктурная, и не только денежная, а зависимость финансовой политики!
Нет ни одной страны в мире, которая так выстроила - самостоятельно, безо всякого давления глобальной финансовой политики. Именно поэтому кризис оказался для нас совершенно неожиданным. Кто бы мог подумать! Выходит Герман Оскарович Греф на телевидении на программ «Тайные пружины кризиса» и рисует графики – накопления в экономике Соединенных Штатов с 1929 года, торговый баланс, платежный баланс, и так далее. Мало того, что они везде опубликованы – это тайная пружина? Выходят великие экономисты, постоянно начинают рассуждать – а какой это кризис? Глубокий ли он? А продлиться ли он полгода? Какие полгода! Давайте будем говорить о фундаментальных масштабах и качестве этого кризиса.
Вот в чем наша разница с грамотными, уважаемыми мною либеральными аналитиками? Я не говорю про сумасшедших, которые просто религиозно верят в Америку! Она в том, что они считают, что этот кризис циклический. Очень глубокий, очень специфический, но – циклический. Мы считаем, что этот кризис системный. Это совсем другая история. У него другая судьба, и в нем иначе надо жить.
Для начала я приведу количественный параметр (хотя он и переходит в качество): пропорция между ВВП США и фондовым рынком, который рухнул в 1929 году, была 20% превышения. Сейчас, если мы возьмем глобальный рынок, разница между мировым ВВП и так называемой суммой накопленного богатства – 30 000%. Разница между 20 и 30 000 не является качественной? Вот как эта пирамида не будет падать?!
Кризис паразитизма, это кризис определенного экономического способа жизнедеятельности и способа управления миром, который был построен именно на защите права лидера на абсолютный и полный паразитизм. То, что все остальные участники, в силу разных исторических составляющих (в том числе заслуг основного паразита), все эти участники были в этом заинтересованы – это правда. И это только усугубило масштаб всей этой катастрофы.
Этот кризис – кризис однополярности. Я косвенно пытаюсь доказать, что крах СССР, и вторая его фаза – это один процесс. Один! Абсолютно генетически связанный друг с другом. Представьте себе на секунду нынешнюю ситуацию, если бы был жив советский блок. Это победа коммунизма во всемирном масштабе! Одномоментно. И именно поэтому это никогда не могло произойти и этого бы не допустили США. Не могло, потому что советская система, не будучи напрямую экономическим конкурентом, безусловно, была конкурентом в точки зрения дисциплинирования, с точки зрения контроля, и с точки зрения идейного, интеллектуального конструирования. Все время.
То есть они двигались к этой ситуации задолго до краха СССР, было несколько ступеней – к возможности делать богатство из ничего. Они изобрели философский камень, эти ребята! Сколько алхимиков трудилось. Ни один алхимик, такого камня, как они изобрели – никогда в жизни ему и не снилось, в таких количествах!
Так вот, это системный кризис, и выход из него системный. Старая система после выхода из него существовать не будет. То, что она не рухнула, как в 1929 году одномоментно, тоже очень забавно. Вот в 1929 году никому не пришло в голову, что можно просто взять и печатать деньги в огромных количествах – и все будет хорошо. Вот не пришло им в голову! А этим пришло. Какое высокоинтеллектуальное развитие! Мощь!
А дело в том, что они просто затягивали это падение с двумя практическими целями. Во-первых – надо продлевать жизнь любой ценой, потому что конец ужасен. 1929 год они знают, если параметры 1929 года экстраполировать на этот масштаб в диспропорции – это просто одномоментный коллапс. Второе – опять же старая американская идея – заставить всех платить за свой кризис. Что им удачно пока и удается. Они сами тоже платят, и платят из доли довольно много, я бы сказал – невыносимо много, но и все остальные платят. Вот представьте себе: в селе произошло изнасилование. При этом уголовной ответственности на равных подвергнуты: насильник, изнасилованный, и все остальное село, которое об этом изнасиловании даже не знает. И они все вместе несут эту ответственность. Я говорю не к тому, что это плохо или хорошо, а к тому, что они действуют достаточно сознательно, делая то, что они делают.
Какова характеристика системного кризиса? Мы это знаем по Советскому Союзу очень хорошо. Очень важная характеристика системного кризиса – это неспособность системы адекватно реагировать на вызовы, лечиться. Ровно все действия, что мы видим – это доказательства, как в Советском Союзе. Не настолько была плоха ситуация в экономике, если ее рассматривать статично, сколько ее динамика, в силу механизма самозакапывания – она шла вглубь. Тоже самое мы видим и здесь. Эта система лечиться не может.
Как ее можно лечить? А очень просто. Ребята, у вас долговой кризис. Вы доводите потребление до реального, то есть сбрасываете треть, а то и половину ВВП, вы начинаете отдавать долги, и вы списываете, о чем говорил наш премьер, - списываете активы, не делаете вид, что их можно как-то превратить в ликвидную форму. Как говорил Бахет, даже если поцеловать финансовую жабу, она все равно не станет принцессой.
Но они этого сделать не могут, и не смогут сделать никогда. Значит, конец будет ужасен. Но он будет сублимирован. Это очень важно с точки зрения нашей антикризисной политики, и экономических мер тоже. Он будет сублимирован в форме неэкономического характера. Я просто еще раз напомню, что из кризиса 1929 года мир вышел через Вторую Мировую войну – а кризис был ничтожный по сравнению с нынешним.
Я не буду пугать никого мировой войной. Хотя – всяко может быть, и на готовиться надо ко всему. Но утопить банкротство основного мирового регулятора в войне, в которой можно собрать всех своих, заставить принимать на себя все издержки, и в конце концов выйти из этого как ни в чем не бывало – такая идея не может не прийти в голову. Тем более что экономическая мощь, экономические возможности США подорваны капитально, а военная и политическая мощь – нет. Если у вас отсохла правая рука, то вы будете бить левой – в условиях, когда вы хотите выжить. Это создает целую систему угроз.
Что касается России. Сначала была идея поддержать, не свалиться в рецессию, поддержать реальный сектор. Не знаю, насколько технически в тех условиях, в которых мы оказались, реально было возможно – потому что, опять же (я не понимаю, на каких основаниях), было, и до сих пор существует такое мнение, что этот кризис можно переждать, и так далее. Мы должны понять одну вещь: наши резервы абсолютно ничтожны с точки зрения масштабов кризиса. Эти резервы обеспечивают нам тактическое дыхание, обеспечивают нам возможность маневра, и к ним действительно надо очень трепетно относиться. Но с точки зрения выхода из кризиса эти резервы не имеют значения. Наши партнеры способны такие резервы изобразить на бумаге в течение 5 секунд. А также и вдвое большие. И делают это систематически.
Не удалось сохранить рост. Знаете, есть такой анекдот, «попили пивка!..»? Мужики собрались запить бутылкой пива 3 бутылки водки, водку разбили, - попили пивка!.. Не удалось с реальным сектором. И решили – давайте уже экономить на сигналах. Как у нас было сказано: «Мы дали всей экономике сигнал». Мы дали потрясающий сигнал! Мы дали сигнал, что надо все бросать, сворачивать всякую деятельность, и заниматься спекуляцией валюты. Потому что вся экономика страны обернулась против себя, против своей национальной валюты, против своей национальной экономики, на валютный рынок. И инерция от этого сигнала такая, что что Центробанк не придумай - ее очень трудно преодолеть. Тем более, что Центробанк придумал великую вещь.
Сначала всем сказали: ребята, давайте спекулировать валютой. Причем все! Банкиры, реальный сектор… Вот Олег Вьюгин говорил, что реальный сектор, до которого дошли деньги, превратил их в валюту. Конечно! Они что, идиоты? Конечно превратил! Если бы не дошли – не превратил бы, а все. что дошло - превратил. Старушки превратили в валюту все, что было! Социально абсолютно справедливо – все работать закончили, бросились валютой заниматься. Казалось бы, равновесие достигнуто. Но тут Центробанк: (нет, поработать не удастся) теперь мы прекращаем рефинансирование. И у вас не будет вообще никаких денег, и поэтому хрен вы что-то превратите в свою очередь в валюту. При этом, опять же, рестрективные абсолютно ставки кредитные, меры по стимулированию экономики, по снижению налога на прибыль… Ребят, мы издеваемся над людьми? Какая прибыль, откуда? Человек, который сейчас получил прибыль, в 9 случаях из 10 может быть сразу расстрелян. Потому что,, что он такое совершил – непонятно, очевидно, что-то совершенно дикое.
У нас, как мне кажется, первая, простая, абсолютно не выводящая из кризиса, но сохраняющая экономику наплаву политика должна была быть построена так: все ресурсы, которые есть, все стимулы, все программы, все нацпроекты, которые создают рабочие места – расширять и стимулировать. Все, которые не создают, или создают относительно меньше - резко сокращать. Настолько, насколько это можно. Но не смогли. Не получилось.
Есть еще одна сфера, о которой я говорил с самого начала – ВПК. Вот у нас тут выяснилось, что у нас хвосты у лимитов отваливаются, да? Мы недопоставляем в вооруженные силы… У нас, мягко говоря, есть возможность кратного увеличения гособоронзаказа, если мы не хотим в условиях новых угроз остаться вообще невооруженными. Мы с Грузией с трудом но показали, что можем все-таки воевать, потому что у нас есть боевой дух. Кроме духа у нас ничего нет, на самом деле. Кстати, у меня было мнение, что военная реформа, которая сейчас проводится, несвоевременна в условиях кризиса. Я признаю, что я ошибался. Потому что в том состоянии, в котором находятся вооруженные силы – они с серьезной угрозой не справятся, ни с какой. И поэтому любая форма, которая делает их более боеготовыми –приветствуется. Причем довольно срочно, быстро.
Последнее. Самая вредная идея состоит в том, что это общий кризис, и выходить мы будем только вместе. Это самая вредная, бессмысленная, и абсолютно утопическая идея. Выходить мы будем только одни. Или мы из него не выйдем. Они-то еще могут выйти, но нас они оттуда не выпустят. Потому что…Яркая иллюстрация: Олег Вьюгин говорил, что мы должны поддерживать баланс между экспортом и импортом. Экспорт мы не можем контролировать, потому что это коньюктура. Куда мы денемся? Мы же не можем насильно поставлять товар за цену, которую нам не платят! Для этого нужна другая военная мощь. А импорт мы не можем (контролировать), потому что нам ценности не позволяют, убеждения. Ну и что тогда, ребят? Пойдите, повесьтесь, на самом деле! «Не смогла», вот все время «не смогла»…
И последнее. Понятно, что мы будем уходить в другие модели развития. Когда говорят, что вот это – очень эффективно, а то – менее эффективно… Самая неэффективная модель – это чистый паразитизм. По сравнению с чистой эмиссией никакие промыслы, типа проституции и торговли наркотиками, совершенно неконкурентоспособны по степени прибыли. Если мы строим систему на том, что мы даем кому-то возможность зарабатывать на эмиссии за счет всех других, а все от этого получают маленькие откатики – временно, пока это все не рухнет и не лопнет, потому что это пузырь по определению.
Второй раз такую систему просто невозможно восстановить. И все, что предлагается в рамках международных регуляторов – двадцатка, и так далее – это идея немножко охладит капитализм. Невозможно отойти немножко назад, и притвориться, что мы находимся в 60-м году. У этой модели резьба уже сорвана, и она будет сломана. Кто как будет выходить – будем смотреть. Нам нужно придумывать свою модель.
Обсудить новость на Форуме