17:02 10.02.2009 | Все новости раздела "Единая Россия"
Выступление экономиста Михаила Юрьева
Стенограмма выступления экономиста Михаила Юрьева на секции «Экономика» Форума «Стратегия 2020». Москва, 9 февраля 2009 г.:
Коллеги! Та модальность, которая прозвучала во вступительной речи Александра Николаевича (Шохина)о том, что любой кризис может играть конструктивные функции, очень верна. Кризис вынуждает всех участников процесса (а в нашем случае это и бизнес, и государство), хотят они этого, или нет, извлечь уроки и сделать свою деятельность более осмысленной, разумной и эффективной. Хотя, конечно, они бы это могли все и без кризиса делать – но такова человеческая природа, что когда все хорошо, то очень мало кто решается на какие-то глубокие преобразования. Когда все плохо – это вынуждает. И с этим я совершенно согласен.
У Александра Николаевича как раз прозвучало, что это будет так, если мы из кризиса извлечем некоторые уроки – вот я хотел бы свое краткое выступление посвятить тому, какие, на мой взгляд, уроки, мы должны извлечь из этого кризиса. Я специально, в отличие от предыдущих выступающих, не буду говорить о том, какие из первоочередных мер надо принять в порядке тактической борьбы с кризисом. Не потому, что это не важно, а потому, что здесь присутствуют люди, которых я считаю несоизмеримо большими специалистами в этом, чем я, и не считаю нужным на эту тему говорить.
Первое, что мне представляется – это следующее. В последние восемь лет у нас был провозглашен и никем не подвергался сомнению, кроме неких маргинальных групп, некий тезис. Суть его в том, что наша светлая цель – это максимальная открытость экономики для внешнего мира во всех ее проявлениях. Открытость и в смысле товарных потоков, и в смысле капиталов, достижения полной конвертируемости рубля. Есть такой термин в патентоведении: слияние до степени смешения. Или наоборот, смешение до степени слияния….
В результате в 2006 году мы достигли по полной конвертируемости рубля. То есть у нас нет никаких ограничений, с том числе на краткосрочные трансграничные капитальные операции. Я именно их вычленяю, потому что на товарные операции у нас даже в позднем СССР уже не было ограничений.. И на долгосрочные капитальные операции тоже нет уже давно. Поэтому полная конвертируемость привела именно к тому, что были сняты ограничения именно на капитальные краткосрочные трансграничные операции.
И, действительно, сначала это вроде бы привело к достаточно позитивным последствиям, мы видели на протяжении последних 2-3 лет, что наши корпорации очень активно использовали зарубежный капитал, и кредитовались, и привлекали долевой капитал в виде эмиссий, на IPO наши компании били все рекорды…Тогда бы стоило задуматься, что если IPO происходит одно за одним со стартовыми ценами, совершенно оторванными не то что от имеющихся, а даже от прогнозируемых значений акционерной прибыли – то это - основание задуматься и испугаться, это явный пузырь. Но, тем не менее, все шло хорошо, все были в эйфории – и вот произошел кризис.
На мой взгляд, урок из кризиса должен быть такой: никакого резона в полной открытости экономики для нас нет. Полная конвертируемость привела к тому, что на наш рынок хлынул поток спекулятивного короткого капитала, и долевого, и, особенно, долгового. Анализ того, что произошло на финансовых рынках – даже не наших, а в мире – в последнее время приводит лично меня к уверенности (раньше это были подозрения), что этот поток является в гораздо большей степени злом, чем благом. И было бы лучше, если бы этот поток не хлынул. Потому что потом он такой же резвостью отхлынул,в результате чего компании, которые без этого ориентировались бы на более здоровые источники капитала, оказались без капиталов вовсе..
Я считаю, что не только трансграничные капитальные потоки, но открытость в чисто товарных вопросах, намерение вступить в ВТО - все это также абсолютно несуразно. Достаточно взглянуть на структуру российского экспорта. Дело даже не в том, нефть это, или не нефть – это не так важно. Мы экспортируем сырье и полуфабрикаты – продукты химической промышленности, металлургии. То есть сырье и продукты первого передела.
Такого рода товары являются квази-биржевыми товарами, и проблемы продать их на мировых рынках нет. Нет и быть не может. Есть проблема цены – но тем и отличается то же самое олово в слитках от автомобиля, что оно не может быть хорошим или плохим. Оно либо соответствует международным стандартам – тогда на нем стоит клеймо, либо не соответствует. Если оно соответствует, то вы без всяких проблем продаете его ровно за ту цену, которую оно на это день стоит, и за которую его продаст на этот день любой другой производитель из Китая, Индонезии или Перу. В отличие от товаров глубокой степени переработки, которые продать трудно, на которые цены могут в очень сильной степени различаться даже при равном качестве – в зависимости от бренда, в зависимости от страны-производителя, то есть в зависимости от многих чисто психологических качеств.
Для чего нам товарная открытость при нашем экспорте? Мы не нуждаемся. Те товары, которые мы продаем сейчас – мы их продавали и в советское время, ровно с такой же эффективностью. И будем продавать в любое время! Потому что мне очень трудно представить какого-то субъекта рынка, который откажется покупать нашу нефть. Или то же самое олово. Ну какая разница? Оно же безличное, на нем нет штампа «Сделано в России», да такой штамп и невозможно поставить.
Я не предлагаю зафиксировать существующую структуру нашего экспорта. Но любой здравомыслящий человек понимает, что никаких серьезных перспектив у России в международном разделении труда нет. Мы можем рассчитывать только на импортозамещение, и то - это под большим вопросом.
Но то, что наши автомобили, или телевизоры, или что-то подобное ни при каких вариантах, даже если их будут здесь делать филиалы транснациональных компаний, не будут экспортироваться из России в значимых количествах и продаваться на мировых рынках – мне представляется абсолютно очевидным. И в этом смысле то, что мы осложним себе это, вводя определенные ограничения на открытость экономики – смешно! Мы осложним себе то, чего и так не будет. Пора снять розовые очки и смотреть на жизнь так, как она есть – тем более что при нашей структуре экспорта, как мы знаем, тоже очень даже неплохо можно жить.
Это, на мой взгляд, первый урок, который мы должны извлечь из кризиса.
Второй урок еще более простой. Стратегия-2020, предусматривает переход на инновационную экономику. Инновации имеются в виду разные – социальные, и прочие. Но анализ документов показывает, что в первую очередь речь идет о технологических инновациях.
Как это можно прокомментировать? В Америке, к примеру, с инновационной экономикой все прекрасно. Тем не менее, с кризисом там тоже все прекрасно, и даже оттуда он и произошел, и в этом смысле полезность всей инновационной экономики оказалась в высшей степени сомнительной. Более того, еще 10 лет назад присутствующий здесь господин Хазин (который, кстати, предсказал за много лет, детально, весь этот кризис, и которым, на мой взгляд, в нашей стране должны гордиться, что наша наука порождает таких людей, как он и его коллеги), так вот он еще тогда в высшей степени убедительно показал, что американская инновационная экономика в подавляющей своей части не может существовать там, где деньги не рисуют.
То есть если деньги рисуют в большом количестве, и их хватает на все, в том числе и на то, что особо никому не нужно – тогда она существовать может. Я разделяю эту позицию, я довольно много работал на рынке хай-тека в США, и зарабатывал, и терял, в основном даже заработал – но в основном потому, что каждый раз умудрялся «спрыгивать», чувствуя, за год до того, как становилось поздно. И я, конечно, подтверждаю, что подавляющая часть, какую отрасль не возьми – ни инетовские компании, ни байтековские, ни уж, простите, нанотехнологичные – я говорю про те компании, которые уже вращаются на бирже и имеют приличный капитал – это все абсолютный пуффер, который никому не нужен, никакого будущего не имеет, и может существовать только в условиях избытка практически бесплатных и ничем не обеспеченных денег. И для чего нам эту стратегию перенимать, да еще и ставить во главу угла – мне совершенно не понятно.
Но, поскольку слово – не воробей, руководство страны сказало – значит надо делать, отступать нельзя, это приводит к потере лица, то кризис – прекрасный повод сказать: «Мы все правильно говорили, но тут кризис, поэтому мы должны поменять свою стратегию». И никто в обиде не будет.
Третий урок заключается в том, что выяснилось, что в нашей экономике нет реального мотора роста – иного, чем внешний спрос на продукты нашего экспорта. Это не есть здорово, это довольно плохо. Потому что, во-первых, человеку и человеческому сообществу свойственно одной из своих целей стремиться к независимости от условий внешней среды. Грубо говоря - к тому, чтобы быть хозяином собственной среды, да? Например, именно с этими целями селяне покупают удобрения. Без них дешевле выращивать – но будет плохая погода, и ничего не вырастет. А с удобрениями дороже, но зато ты меньше зависишь от погоды.
Соответственно, когда наш рост зависит исключительно от внешнего спроса, то мы никак не является хозяевами своей судьбы. Если внешний спрос падает – а это не благодаря нашим ошибкам, это по каким-то причинам, которые для нас являются стихийными – то выясняется, что никаких других моторов для нас не существует. Больше того, выясняется еще более плохая вещь: что и наши экспортные сырьевые полуфабрикатные отрасли являлись мотором нашей экономики исключительно через те части своей выручки, которые перераспределялись через бюджет. То есть того, что шло в бюджет, в стабилизационный фонд, что шло государству в виде накопления золотовалютных резервов. И почти не являлись моторами экономического роста более естественным образом – через заказы оборудования, вспомогательных расходуемых материалов и так далее, потому что выясняется, что в них, как показывает анализ, более половины все равно уходила за границу.
Это все носит объективный характер на уровне микроэкономики. То есть каждая нефтяная или сырьевая компания выбирала стратегию, которая оптимальна, и другая была бы неразумна - но с точки зрения государства это все неправильно, и нужно создавать определенны механизмы, которые системно бы переориентировали участников рынка на другие модели поведения через другие мотивации. Нам нужны новые источники внутреннего спроса и, я абсолютно согласен здесь с тем, что говорил Александр Николаевич, который, в свою очередь, цитировал руководство страны, что это самое время начинать, а не завершать инфраструктурные проекты, массовое строительство жилья в соответствии с национальным проектом, и на это у меня есть реально большая надежда.
На этом я хотел бы свое выступление завершить и подчеркнуть, что из кризиса действительно надо извлекать уроки. Те, кто это сделают, могут оказаться не позади, а впереди. Как говориться – «и последние станут первыми», но для этого при извлечении уроков надо не испытывать внутренней робости, надо понимать, что кризис – хорошее время для пересмотра не только каких-то отдельных частностей, но и даже тех базисных основ, которые лежали в основе нашей параллели
Обсудить новость на Форуме