15:37 15.06.2006 | Все новости раздела "Моя Страна"

Ботагоз Сейдахметова: Европа - Центральная Азия

26.12.2005 [10:57:00]

Экономический форум в польском курортном городке Крыница-здруй недалеко от Кракова, давно пытается (и довольно успешно) создать конкуренцию знаменитому Давосу. На прошлой неделе амбиции организатора конференции на тему “Европа - Центральная Азия” - Института восточно-европейских исследований - были поддержаны нашим Центрально-Азиатским фондом развития демократии. Может, потому львиную долю делегатов и выступающих на форуме составили казахстанские политики и ученые

День первый:
диалог ЕС - ЦА
Впрочем, справедливости ради надо сказать, что форум был, конечно, не польско-казахский, а международный, так что среди участников были как представители стран Европейского союза, так и представители стран Центральной Азии. Не было только туркмен, а жаль.
Цель форума “Европа - Центральная Азия”, по признанию организаторов, - это попытка найти ответ на вопрос - как мы можем помочь друг другу, то бишь европейцы и центрально-азиаты. “Диалог между Европой и Центральной Азией должен стать постоянным”,- говорили организаторы. В подтверждение такой позиции комиссар ЕС по делам региональной политики Данута Хюбнер и вовсе сказала, что-де “Центральная Азия будет приоритетом во внешней политике Европейского союза”. Г-жа Хюбнер объяснила возросший интерес к нашему региону не только тем, что для Европы важно партнерство со странами региона во имя мира, но и тривиальной заинтересованностью Европейского союза в энергетическом потенциале Центральной Азии. Стратегия Европейского союза направлена на укрепление отношений со странами Центральной Азии, особенно с Казахстаном, Узбекистаном и Туркменистаном, то есть государствами, богатыми запасами нефти и газа, сказала г-жа комиссар.
Кроме того, центрально-азиатский рынок важен для Европы, которая готова инвестировать в экономику стран нашего региона. “Мы хотим быть самым крупным коммерческим партнером в Центральной Азии, - говорили в унисон европейские политики, представленные на форуме, - Европейский союз и Центральная Азия уже сблизились, и это следствие последнего расширения Европейского союза”. У Европейского союза есть финансовые средства для поддержки действий, направленных на проведение реформ в Центральной Азии, многообещающе продолжали европейцы. ЕС поддерживает инициативы, высказанные в рамках двусторонних договоров. У Европейского союза есть свои представительства в странах Центральной Азии, и он внимательно наблюдает за выборными процессами в странах нашего региона.
Между тем, по мнению заместителя министра иностранных дел Украины Валентина Наливайченко, и для Украины, и для Европейского союза существуют общие угрозы, исходящие в Востока, такие как торговля людьми, наркотрафик, распространение ядерного оружия. Украинский политик считает, что необходимо укрепить сотрудничество между сторонами для совместной борьбы с этими угрозами. В частности, усилить диалог между государствами, продвигать деятельность НПО в странах Центральной Азии, создавать и продвигать организации, у которых есть опыт в этих вопросах, привлекать людей со стран Центральной Европы и Украины, чтобы помочь избирательным кампаниям в странах Центральной Азии по внедрению европейских стандартов. Надо полагать, что опыт “оранжевой” революции дает Украине право выступать по отношению к нам уже с позиции европейского государства, причем не последнего. Впрочем, трудно не согласиться с мнением г-на Наливайченко о том, что “мы должны расширять сотрудничество”.
Ректор Кыргызского Национального университета Ишенгуль Болджурова в продолжение этой ценной мысли добавила, что диалог должен быть построен на реальных проблемах, которые есть в нашем регионе. Это экономические, исторические проблемы, проблема бедности, из которой вытекают проблемы безработицы, трудовой миграции, наркотрафика. Кроме того, бедность стала причиной появления очагов экстремизма. В нашем регионе значительно снизилось качество образования, здравоохранения, есть нравственные потери, такие как распад семьи, миграция в города, “византийство” в методах власти, говорит киргизский ученый. Г-жа Болджурова считает, что в странах нашего региона идет слабое формирование среднего класса, но при этом резкое обогащение небольшой группы людей и люмпенизация основного слоя населения.
Кыргызский спикер с гордостью сказала, что ее страна - это страна НПО, которых насчитывается более двух тысяч, а потому здесь реально существуют свобода слова, оппозиция, свободная пресса. Между тем внешний долг Кыргызстана насчитывает более двух миллиардов долларов.

В кулуарах кыргызские коллеги (на разных мероприятиях) зачастую говорили мне, мол, вы, казахи, хвастуны. На что я всегда отшучиваюсь, что-де мы просто констатируем факты. На самом деле выступления казахстанских политиков сильно напоминали бравые отчеты о достижениях и великих планах нашего государства. “Казахстан в скором времени войдет в число пятидесяти самых развитых государств мира”, - повторяли наши спикеры слова президента Назарбаева, рост ВВП составляет 9-10 процентов, Казахстан строит рыночную экономику, “мы с нуля строили экономику, с учетом региональных особенностей Казахстана”, 90 процентов экономики страны находится в частной собственности, у нас самая продвинутая среди стран СНГ финансовая система. И прочее, прочее.
Впрочем, рефлекторное журналистское желание поерничать на сей счет непроизвольно переходило на нормальную человеческую гордость за страну, в которой мы живем. Ну, чего скрывать, думала я, так ведь все и есть, и наши достижения нельзя недооценивать. Казахстан на самом деле является лидером в регионе, и этот факт признают и наши соседи (разве что немного узбеки напрягаются), и европейские структуры, взявшие на себя нелегкую (но почетную) миссию по наблюдению за демократизацией нашего региона.
Стабильность Казахстана, как политическая, так и экономическая, - это не только следствие богатых запасов нефти и природных минералов, как утверждает другой кыргызский спикер. Ему, между прочим, возразил европейский коллега, который привел пример Азербайджана и Узбекистана, которые также имеют немалые природные запасы, но, мол, “экономическая ситуация в этих странах далека от совершенства”.

Польская провинция проснулась на три дня форума

День второй: Ислам
и экстремизм
в Центральной Азии
и Европе
Оставить в стороне главный вопрос современности, такой как религиозный экстремизм, понятное дело, было невозможно.
По мнению ведущего научного сотрудника Института Европы Российской академии наук Алексея Малашенко, в мусульманском обществе социальный протест очень сильно выражался через религиозный аспект. Для мирового мусульманства, в том числе и для Центральной Азии, ислам - естественное направление в идеологии мировой практики. При этом он считает, что необходимо разделять исламских радикалов по степени их радикализма. Г-н Малашенко выделил три такие группы. Первая группа, которую он называет “исламскими диссидентами”, верит в возможность установления шариатского общества, говорит об исламском государстве, но дальше этого дело не идет. Вторая группа исламских радикалов организовывает религиозно-политические партии, участвует в парламенте, пытается совместить конституцию с их исламистскими устремлениями. Третья группа выходит за рамки конституции, не считается ни с какими законами, они готовы нести ответственность не перед людьми и обществом, а перед Аллахом. Третья группа - самая опасная, считает Алексей Малашенко.
“На Западе, в том числе в России, не сформировалось в целом адекватного понимания тех процессов, которые происходят в мусульманском мире. Это не наша вина, это наша беда, - говорит г-н Малашенко. - На мой взгляд, не накоплено достаточно материала для осознания того, что происходит. Никто не предвидел 11 сентября, никто не предвидел исламской революции в Иране”.

Между тем Ширин Акинер из Британского королевского института международных отношений считает, что опасно использование враждебных терминов, таких как “фанатики”, “экстремисты” по отношению к исламу. Иногда используют термин “умеренный ислам”, но это звучит оскорбительно, говорит Ширин Акинер. “Ведь никто не говорит “умеренный христианин” или “умеренный католик”, - заметила г-жа Акинер. “Терроризм в некоторой степени стал идентичен исламу, потому что часто мусульмане совершают теракты. Но мы должны быть осторожны в определениях. В большинстве случаев экстремизм - это реакция на события, форма протеста на существующие условия, против несправедливости, против политической системы”. Это может вести за собой и криминальные формы протеста.

По теории г-жи Акинер существуют разные формы протеста. Это могут быть организации, к которым очень часто применяется название “экстремистские”, такие как “Талибан”, “Хамас”, “Исламское движение Узбекистана”, хотя они совершенно различны, с точки зрения их основной сути, с точки зрения применяемых методов. Но они используют действия, которые можно назвать криминальными, а потому с ними трудно справиться, говорит г-жа Акинер. В странах Европейского союза нет общей позиции по отношению к действиям и реакции на них со стороны террористических организаций, таких как “Хамас”, наблюдается интеллектуальный хаос.

В качестве примера она привела события в Андижане. ЕС не колеблясь принял жесткие меры в отношении Узбекистана, не зная, что там на самом деле произошло. “Даже сами узбекистанцы до сих пор не знают, что там произошло, - утверждает г-жа Акинер. - Я знаю многих в Европе, которые принимали решение в отношении Узбекистана, поверьте мне - они ничего не знали. В то время как Европейский союз оказался инертным по отношению к действиям палестинской организации “Хамас”, о которой у нее намного больше информации. Реакция европейцев на религиозный экстремизм зависит от политических условий, считает Ширин Акинер, и все чаще эти политические условия приобретают форму политического оппортунизма.

Арни Клеменс Зайферт, эксперт ОБСЕ из Германии, специализирующийся на Таджикистане, говорит, что часто в отношении Центральной Азии европейские аналитики используют слово “угрозы”, вместо того чтобы использовать, например, слово “шанс”. Необходимо строить доверительные отношения между секуляристами и исламистами, и даже с радикальными исламистами. Это будет полезно и для Центральной Азии, и для Европы, считает г-н Зайферт. В Таджикистане независимый центр ОБСЕ поддерживал диалог между светской и исламской партиями. Трудно в бедной стране избежать политизации ислама, и проблема возникает, когда она перерастает в экстремизм. Если к этому добавить аспект, то, что в Европе есть собственные мусульмане и собственный исламский фактор, то ЕС необходимо сформулировать политику стабильности. ОБСЕ, ЕС опасаются принимать исламские ценности, в результате отсутствует доверие между двумя идеологиями, религиями, обществами. Исламисты в Таджикистане, особенно правое крыло исламской партии, считают, что их государство было создано в противоречии с исламской натурой, в результате советской идеологии, где считалось, что “религия - это опиум для народа”. Одна из статей конституции Таджикистана говорит о том, что религиозные организации отделены от государства. Опыт Таджикистана показал, что компромисс и сосуществование между светским государством и исламскими организациями может быть достигнут. Главное, считает немецкий эксперт, - это равное партнерство светского государства с представителями ислама как в странах Центральной Азии, так и в странах, находящихся в зоне ОБСЕ.

О Казахстане европейцы

Забавно, но европейцы таки перестали нас путать с Пакистаном. Впрочем, на форум собрались исключительно образованные люди, так что, может, мое ликование и преждевременно. Например, один из моих новых знакомых, моложавый на вид словак, директор общества по содействию Центральной и Восточной Европе Юрай Марусяк, самозабвенно поверял мне свои дюжие знания о Казахстане. Меня поразили его знания имен наших политиков, оппозиционеров, названий политических партий, уровня ВВП и искреннее желание узнать больше о культуре казахов и народов, населяющих Казахстан. При этом он говорил на замечательном русском языке, и признался, что его рабочий язык - английский. Кроме того, он владеет немецким, чешским, польским языками. На вопрос, как это он столько языков выучил, скромно пожимая плечами, отвечал, что-де так получилось, мол, не виноватый я. “Шпион”, - с уважением думала я, глядя в его чистые наивные глаза, однако с удовольствием отвечала на вопросы о Казахстане. Сошлись на том, что в ближайшее время он обязательно посетит Казахстан. Благо Центрально-азиатский фонд развития демократии намерен в будущем году провести ответный форум уже на нашей казахстанской земле, в южной столице.
Другой мой знакомец, британский маклер Роберт Килнер, никогда не был в наших краях, но весьма лихо говорит на нефтяные темы, оперируя названиями нефтяных компаний, работающих на Каспии, при этом он пытался анализировать энергетическую ситуацию в регионе. На что мой казахский коллега-журналист, специализирующийся на нефтяной теме, сказал мне с сарказмом, мол, все это “интернет-аналитика”. Читай, фигня. Приезжай, Роберт, на Каспий, посмотри на все собственными глазами, - примерно так говорила я ему за чашкой чая. Может и он приедет.
Конечно, самый главный специалист по нашему региону это Ширин Акинер, которая официально имеет скромное звание преподавателя Британского Королевского института международных отношений, плюс эксперта Центра азиатских исследований в лондонском университете. Мысленно и ее я окрестила “Матой Хари” (сорри, Ширин!). Эта женщина, поистине космополит. Она дочь двух разных цивилизаций: отец - пакистанец, мать - англичанка. По ее собственному признанию в странах Востока ее принимают за “свою”. Г-жа Акинер - частый гость на мероприятиях подобного плана в нашей стране, так что ее имя для казахов, узбеков, таджиков означает то же, что для русских имя Александра Рара - немецкого политолога, специализирующегося на России и постсоветских республиках.

День третий:
Испытание
властью
Между тем я с удовольствием слушала доклад кыргызского спикера, которого казахстанская ситуация, в отличие от европейцев, не умиляла: “У нас нет таблицы Менделеева и газовой трубы. Это побуждает нас работать мозгами”.
Зайнидин Курманов, консультант проекта поддержки реформы парламента Кыргызстана, а также программы развития ООН, считает, что события 24 марта - это предупреждение потенциальным диктаторам о том, что может случиться, если они не пойдут на диалог с народом. “В последние пять лет президент Аскар Акаев думал только о том, как остаться у власти. У нас не получилось мирной “оранжевой” революции как в Грузии и Украине”, - говорит г-н Курманов. Он напомнил, что еще в 1995 году его страну называли “островком демократии”, но весь последующий период был откатом назад.
Первая статья польской конституции, как заметил Зайнидин Курманов, гласит, что “Польская Республика является общим достоянием ее народа”. “Это актуально для всех постсоветских республик - чьим достоянием являются наши государства? Народа или власти?” - задался вопросом кыргызский аналитик.
На замечание казахского политолога о том, что-де новый кыргызский президент решил заморозить реформу парламентской системы, он ответил, что “это еще на воде вилами писано”. “Мы живем в самой свободной стране СНГ, - гордо заявил кыргызский спикер. - Впервые парламент принимает политические решения, не все зависит от президента. В этом наша отличительная особенность”. Сказанное далее восхитило меня откровенной оригинальностью и смелостью мысли: “У нас есть стабильность, но не та кладбищенская тишина (присущая, видимо, Казахстану. - Авт.), а динамичная стабильность”. Продолжающиеся акции неповиновения в Кыргызстане он объяснил нормальным процессом выяснения отношений, когда “старая система дает о себе знать”. При этом он тут же добавил, что клановую систему в одночасье уничтожить невозможно.
Мои попытки выяснить у г-на Курманова, что он имеет в виду под кыргызскими “кланами” (мол, и у вас там трайбализм что ли есть), особым успехом не увенчались. Он туманно начал рассуждать о том, что-де кланы - это любые сообщества людей, построенные на общих интересах, приятельстве, личных связях, это собутыльники, члены одной или нескольких семей. “Клановая система - проявление старой политики. Это не признак демократии. Необходимо структурировать политическую систему. Сейчас главным субъектом политического процесса являются кланы, семьи, а не политические партии”. Он считает, что надо установить основы для развития, “системные вещи, которые повлекут за собой череду различных изменений и приблизят нас к достижению цели”.
“Гладко говорит”, - думала я. Между тем мой собеседник красиво продолжал, что-де “нам нужна политическая модернизация как составная часть экономических реформ”. Г-н Курманов считает, что нельзя откладывать политические реформы на потом, их надо проводить параллельно с экономическими. По его мнению, в маленьком Кыргызстане закон дает слишком много полномочий президенту, в отличие от ситуации в такой демократической стране, как Франция. “Даже ваш казахский президент обладает значительно меньшими полномочиями, чем наш. Ваш президент теснее работает с правительством”. В Кыргызстане необходимы изменение конституции, передача части полномочий президента парламенту, с помощью которого он манипулировал народом, изменение системы власти, которое давало президенту абсолютную власть, говорит г-н Курманов. “Абсолютная власть развращает”, - резюмировал мой собеседник.

Ведущая полосы Ботагоз Сейдахметова
document.write(String.fromCharCode(60,97,32,104,114,101,102,61,34,104,116,116,112,58,47,47,119,119,119,46,110,112,46,107,122,47,34,32,116,97,114,103,101,116,61,95,98,108,97,110,107,62)+ 'www.np.kz');

Источник: Моя Страна

  Обсудить новость на Форуме