06:35 19.11.2008 | Все новости раздела "Демократическая партия Казахстана «АЗАТ»"
Тулеген Жукеев: «Пора перестать топтаться у дверей власти» (ЧАСТЬ 3)
ЧАСТЬ 3
| . Влад Юрицын, журналист: Типовой портрет вашего избирателя: возраст, пол, образование? Т.Ж.: Это не зависит ни от возраста, ни от пола. Это зависит, я так скажу, от уровня недовольства, осознания существующих проблем. За нас проголосуют более-менее разумные, мыслящие части – это первое. И второе - те, кто сердцем за оппозицию. Те, кто говорят: осы партиянын басында жургiндер – осыган сенемiн. То есть идет за харизматичными лидерами. С харизматикой трудно – есть проблемы, и я думаю, оппозиции на следующих выборах, после всех этих прослушек, будет очень тяжело. Драма в том, что никакой коллективной вины нет, и не может быть и коллективной ответственности, и коллективной индульгенции. Поэтому придется - каждому политику отдельно - идти и доказывать, что он правильный человек. И партиям придется сейчас активными быть и апеллировать к значительной части. Просто такого сегмента, такой страты в казахстанском обществе, о котором можно было бы сказать: мы на них должны ориентироваться – нет. Это еще не выражено. Бакытжан Корсбармаков, журналист (вопрос на государственном языке): Вашу партию постоянно прокатывают на выборах – почему не выведете народ на улицы, как в Кыргызстане или Грузии? У вас же и деньги есть, вроде, и мозги? Второй вопрос. Сейчас поднимается проблема Ирана. Как вы считаете, правильна ли позиция этой страны в ядерном вопросе? Как вы оцениваете атомную программу Ирана? Т.Ж.: Для того, чтобы поднимать народ, нужно львиное сердце. Если его нет, ничто не поможет. Чего вы просите от лидеров оппозиции, которые скребутся в дверь власти? Мы в Кызылорде действительно 52 процента голосов набрали. В Атырау один избирательный участок был, где нормально все прошло – мы там 74 процента взяли. Это было на предыдущих выборах, в 2004 году. А на этих, чтобы победить - для этого надо уметь людей мобилизовывать и выводить. Если после выборов вы прогнулись и разошлись по домам, тогда чего требовать от оппозиционных лидеров? Пока не будет мужества выводить, а не заниматься демагогией: вот мы не призываем к оружию. Да никто не призывает к оружию! Выход на улицы с протестом за украденные голоса – в этом ничего такого нет. Это нормальный процесс. Насчет Ирана. Я там был и пытался проникнуть в суть этой нации. На самом деле персы, иранцы – очень талантливый народ. В конце концов, персы создали первую мировую империю. Кир Великий – почему имя его живо? На Западе очень часто – лет 30-40 назад людей называли Сайрус, Итон и т.д. Сайрус – это английская транскрипция имени Куруш. По-персидски Кир – это ругательное слово. Его звали Куруш – пастух. И он освободил из вавилонского плена евреев и разрешил им вернуться в Иерусалим. И за это его как великого человека упоминают даже в Библии, благодаря этому шагу, он упоминается в истории в позитивном контексте. Его могила – потрясающе красивое место, сакральное. Я там испытал сильные ощущения, нигде в мире я такого не испытывал, хотя много ездил. Просто гробница из камней выложена – могила Великого Кира. Иран – древнейшая страна, они создали многие памятники. На Западе еще в набедренных повязках ходили, условно говоря, а там была создана высокоразвитая цивилизация. Конечно, у них великое прошлое, это великая нация, но сегодня опасения Запада во многом оправданны. В Иране доминирующей ветвью ислама является шиизм. Практически они больше поклоняются Али, чем Мухаммед-пайгамбару. И религиозные теологи шиизма в Иране самые сильные. Там очень много выдающихся людей, но в целом их политика пугает Запад. Я не думаю, что иранское руководство, даже аятоллы – самоубийцы. Часть из них полностью в религии, немалая часть занимается бизнесом, поэтому не думаю, что они рвутся к самоуничтожению. Но Запад им просто не доверяет – это во-первых. Во-вторых, сегодня один режим, завтра может прийти более радикальный. И потом, когда Ахмадинежад становится президентом, и из раза в раз повторяет, что Израиль должен быть уничтожен - конечно, это дает основание думать, что такой политической верхушке нельзя позволять заниматься обогащением урана. Я считаю, что такие страхи в значительной мере имеют право на жизнь, потому что эта риторика об уничтожении евреев и отрицании Холокоста, и эта ненависть к иноверцам, мол, тринадцатый имам вернется – этот фанатизм Запад пугает, конечно, поэтому вообще лучше сохранить статус-кво. То есть тем ядерным державам, которые есть и де-факто добавились – Пакистан и Индия – лучше не позволять им, если это возможно, мир делить на самом деле. Ядерное оружие неприменимо – это оружие сдерживания, благодаря этому оружию, благодаря ядерному паритету между США и СССР все конфликты были на периферии. Поэтому лучше, чтобы режим нераспространения сохранялся. Ну, есть в Пакистане оружие – я думаю, вполне этим можно удовлетвориться, его нельзя применить, а обманывать себя, что якобы есть одно мусульманское государство, которое имеет ядерное оружие – я не понимаю, кого это греет? От этого нам ничего не перепадет. - Ваша партия сегодня объявила об осеннем наступлении, одним из пунктов которого является пересмотр нефтяных контрактов, заключенных на крайне невыгодных для Казахстана условиях. Но насколько я знаю, вы принимали какое-то участие на ранних этапах переговоров с «Шевроном». Насколько это правда? Т.Ж.: Я не могу сказать, к сожалению, что, если бы я в них участвовал, такого бы не случилось. Но то, что я вообще во всех вопросах принятия решений, касающихся нашего государства, был принципиален – это я могу доказать документально. И люди, которые в то время со мной работали, это подтвердят. И никаким образом ни в одних переговорах я участия не принимал, потому что не занимался этими вещами, я занимался ядерным оружием, внешнеполитическими, оборонными делами, и в меру собственных возможностей продуцировал некоторые внешнеполитические идеи – это Ассамблея Народов Казахстана, Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии. Я никакого отношения к «Шеврону» не имею. - Существует мнение, что уголовное дело против лидеров оппозиции, заведенное по факту об укрывательстве, на самом деле – не наезд на оппозицию, и не желание восстановить справедливость, как говорит МВД, а всего лишь клановая борьба, причем, акция направлена конкретно против Болата Абилова. То есть он примкнул не к тем людям, за что его и преследуют… Т.Ж.: Здесь все не так просто. Вы же понимаете, что в Казахстане рано или поздно все становится явным – здесь вообще секретов нет. Самые большие секреты – это секреты семьи. А это – такой секрет, который мы в течение месяца раскроем. В конце концов мы найдем, кто инициировал, кому это было нужно, и кто в этом заинтересован. Поэтому сейчас говорить, что это какие-то клановые интересы – у нас фактов нет. Не более, чем через два месяца, по нашим источникам, я думаю, мы вычислим... - В общем, народ говорит, что Болат Абилов каким-то образом сошелся с Утемуратовым, за это его и «мочат» через МВД и т.д. Т.Ж.: Булат же там всего лишь свидетель. Ну, что это следствие ему добавит? Он не будет осужден, если нужно осудить, осудят в связи с «Бутя-Капитал», если в следующем году выборы будут, он не будет участвовать. Если власти нужно, это расследование они до 2012 года дотянут, он и тогда не будет участвовать. Здесь, конечно, внутренние течения есть, но они не опасны, и не думаю, чтобы они большую роль играли. Конечно, измазать оппозицию – это сценарий не такой простой. Мол, клановая борьба, и кто-то кого-то укрыл – и Назарбаев этого не знает. Напротив, он прекрасно осведомлен, как это делается. Возможно, что это одна из составляющих такого чуть более широкого сценария: достать Толена Тохтасынова, Галымжана Жакиянова, еще одного человека – а походя еще других измазать – почему бы нет? - Возвращаясь к вашим словам о том, что оппозиция не способна мобилизовать народ, насколько ваша партия на это способна? И если наша оппозиция действительно такая никчемная, насколько вам уютно считать себя частью этой группы? Т.Ж.: Оценка отдельных людей во власти или числящих себя в оппозиции – вовсе не означает, что я всю ее считаю таковой. И проблема не в способности мобилизовать. Как вы понимаете, некоторые из нас – довольно успешные хозяйственники, бизнесмены, организаторы, есть люди с блестящими организаторскими, менеджерскими способностями, и если эти люди не могут собрать 10-тысячную толпу, значит, есть более глубинные факторы – это очевидные вещи. Мы ведь в прошлом году, когда в октябре митинг проводили, в связи с повышением цен и резким снижением жизненного уровня, 200 тысяч листовок разбросали. Если даже допустить, что некоторые наши партийцы недобросовестны, то 50-70 тысяч точно донесли. По городу Алматы дополнительными тиражами в 200 тысяч выпустили газеты «Свобода Слова», «Тасжарган», «Казахстан». Это был официально разрешенный митинг. И пришло 2,5 тысячи… А ведь по моим прикидкам, в Алматы тогда как минимум 200 тысяч человек реально потеряло (в жизненном уровне – авт.). И если человека коснулось, а он не хочет защитить себя… Это же официально разрешенный митинг, там никакой опасности нет, просто прийти и выразить свое отношение: власть, что ты делаешь? Люди не хотят или ленятся, или еще какие-то причины: невозможно собрать людей, если в массовом сознании нет понимания защиты собственных интересов, собственного достоинства. Тут никакая самая гениальная, самая талантливая оппозиция не сможет ничего сделать. Для этого должны быть объективные предпосылки, объективные обстоятельства. Это не зависит от талантов или ораторского искусства. - Но Ораз Алиевич на то же самое жаловался три недели назад. Может, проблема не в народе, а в вашей партии? Е.Ж.: Я еще раз говорю: народ такой, какой есть. Мы не на народ жалуемся. Мы не говорим, что мы – хорошие, а народ – плохой. Как говорил незабвенный Иосиф Виссарионович, когда к нему Максим Горький пришел жаловаться на писателей: «У меня для вас других писателей нет». Так и я коллегам говорю: «У нас другого народа нет, с ним надо работать». Но и говорить, что народ всегда прав – нельзя. Мы - тоже народ, и народ может ошибаться точно так же, как и индивидуальность, как и сообщество. Поэтому не о народе, его гениальности, достоинствах или недостатках и пороках речь. Он такой, какой есть. Это уровень его нынешнего сознания. Социально-экономические условия играют решающую роль – видимо, его так не достало, раз не тянет на непосредственное выражение собственного протеста. Когда прижмет, я думаю, что наши граждане не будут просто бессловесно умирать от голода, зная, что гибнет он сам и его дети. Любой человек это сделает, за исключением отдельных совсем забитых. Во Франции и Германии особенно характерно – из-за полутора процентов снижения уровня жизни всеобщие забастовки устраиваются. У нас в два-три раза снижается уровень жизни – люди не идут. Это, с одной стороны, терпение, которое власть вовсю использует. С другой стороны – я могу с этим согласиться в большей или меньшей степени - что наших мобилизационных, организаторских способностей, самоотдачи не хватает, чтобы повести народ за собой, но я так скажу: если даже три-четыре самых озабоченных, блестящих оратора, пафосных, страстных людей будут агитировать, результата не будет. Наши партии - это тоже часть народа. Это не авангард, нельзя сказать, что это – лучшая часть, они чуть более политически озабочены, более эмоциональны, не хотят мириться с существующим положением, вот и идут в оппозиционные партии. Остальная часть может возмущаться на кухне. Послушаешь - от власти камня на камне не оставят, а чтобы выйти… Значит, ситуация не приспичила. Да, нам нужно работать с людьми и ситуацией, но я не желаю, и не думаю, что это правильно - желать экономического кризиса, мол, пусть людям будет хуже, и тогда люди выйдут на улицы, и с помощью этой толпы мы сметем власть. Я хочу сказать: сразу никакой оппозиции, в том числе нам – тем, кто реально, страстно, искренне хочет изменить систему, мощных социальных волнений добиться не удастся. Потому что режим не проходил еще настоящих испытаний, у него есть мощный резерв для демагогии, административный силовой ресурс, и мы еще не готовы пойти на крайние действия. Но если власть и дальше будет все время так делать – все равно до края дойдет. Я сторонник другого подхода. Давайте 7-10 лет вести черновую работу, выходить к людям. Не надо нам окучивать бесконечно каждый квадратный километр вокруг Национального пресс-клуба и каждую неделю самовыражаться: ах, как красиво я сказал, ах, меня напечатали. Ну, читает нас 150 тысяч – это одни и те же люди. Надо идти вглубь и там с людьми работать день и ночь. И находить людей, которые также доходчиво смогут объяснять это другим. Если мы это сможем за 7-10 лет, ситуация изменится… Валихан Тулешов, аналитик: Два года назад была поставлена цель – войти в число 50 конкурентоспособных стран. И вот весь огромный аппарат государства, партия «Нур Отан» работают на это, а процесс идет обратный. Ведь дело в том, что существуют субъективные обстоятельства, но есть еще неизведанный (не только властями, но и оппозицией) пласт объективных обстоятельств, они просто оказались на волне того, что нефть дана… Т.Ж.: Это происходит, я думаю, не потому, что оппозиции не хватает способности мобилизовывать – хотя это тоже есть. Все негативные факторы, о которых говорят – на самом деле есть. Вопрос в их доле. Я еще раз утверждаю – на самом деле важна идейность, политические принципы, и если ты на тропу политической оппозиционности вышел, ты борись интеллектуально, политически, организационно, апеллируй к людям, а не топчись у дверей власти. И ходить выпрашивать статус разрешенной оппозиции – просто позорище. С такой оппозицией власть считаться не будет. - Вы много говорите об оппозиционерах, которые идут на поводу и о тех, кто скребется у президентских дверей. А вы можете назвать число реальных оппозиционеров? Т.Ж.: Я думаю, того, что я сказал, достаточно, чтобы вы сами догадались. Думаю, эти персонажи себя узнают. Я выбрал эту форму, потому что когда в узком кругу говоришь, дискутируешь, все отскакивают и думают: это похоже на желчь или политический фанатизм. Ничего подобного. - То есть вы не называете фамилий из этических соображений? Т.Ж.: Да, из нравственных, психологических, этических соображений. Почему я несколько раз говорил об идейной убежденности – оппозиционная деятельность такова: если ты на серьезную борьбу вышел, ты должен знать, что можешь все потерять: и собственную жизнь тоже. Если ты к этому не готов, не хрен тебе здесь делать. Я, например, отношусь так. - Но в то же время вы говорите, что неплохо было бы объединиться с этими силами… Т.Ж.: Разделяйте! Я вам еще раз говорю: объединиться при определенных условиях: осуждение сталинско-большевистского тоталитаризма и т.д. – это другое дело. Это моя личная позиция. Это я как персона, как политик, как общественно, политически озабоченный за собственное отечество человек говорю. Политика и деятельность политической партии гораздо сложнее – там нужны определенные компромиссы. Но есть компромиссы – и компромиссы. Они должны быть мотивированны. Они не должны быть безнравственны, и вот эта демагогия – мол, надо же быть договороспособными, с властью надо договариваться, а куда без нее денешься? А я вам поясню: мы находимся не в Узбекистане, не в Туркменистане. При всей жесткости, авторитарности, назарбаевская политическая система позволяет нам самовыражаться, говорить, беседовать, ездить. Давайте работать! Для этого никаких препятствий не существует, и для этого не надо с ним договариваться. О чем с ним договариваться? О будущих выборах или количестве мест в парламенте? - Вы сказали, что работали по ядерной программе. В свое время прошла информация, что Германия при выводе советской группы войск готовилась выплатить от миллиарда до 2,5 миллиардов марок, а Горбачев попросил всего 40 миллионов марок взаймы. Они были готовы дать, получается, в тысячи раз больше. Не было ли аналогичной ситуации с Казахстаном? Получили ли мы адекватную цену за отказ от ядерного оружия? Т.Ж.: Вы знаете, есть документы, которые однажды поднимут из архивов. И есть там служебные записки, сценарии, которые я писал, как надо действовать –ни одного шанса сохранить ядерное оружие, на мой взгляд, у Казахстана не было. Представьте ситуацию: нет ни одного казаха, который разбирается в ракетных войсках и ядерном оружии. Самая большая должность и звание, которое имел казах, - полковник на семипалатинском ядерном полигоне – он был дозиметристом. У нас не было ни одного специалиста. Не было денег, не было кадров, и я скажу: мы тогда были настолько слабое государство, и тем не мене, от Запада получили все, что могли получить: Хартию о демократическом партнерстве, негласный план Маршалла. И между прочим, ни Запад, ни Россия не собрались ни у Украины, ни у нас оставлять ядерное оружие. И если бы ради этого надо было пойти на смещение, замену политического режима, на убийство – они бы пошли. Я в этом не сомневаюсь. Сейчас у нас огромное количество оружия, но даже страны, которые имеют большие деньги, они не всегда в состоянии финансировать ядерную программу. Для этого и технологический уровень должен быть другой. Для того чтобы владеть ядерным оружием, не таким примитивным, как в Северной Корее – его они создавали с помощью студентов, которые в Москве обучались – нужно участвовать в большой игре. Мы ничего не потеряли, а приобрели доверие, доказав, что мы – вменяемые люди. Это очень важно. - Вы говорили про покаяние Компартии. Есть мнение, что оппозиция – она тогда оппозиция, если является моральным авторитетом, а не тогда, когда у нее деньги, СМИ и т.д. Но люди, которые были во власти, а потом стали оппозиционерами, могут получить этот моральный авторитет только через покаяние. Вы согласны с этой точкой зрения? Вот вы были во власти, помогали все это строить, ушли в оппозицию, теперь все это ругаете. Тогда хотя бы откажитесь. Т.Ж.: Тогда я возвращусь к твоему ментору, бывшему политическому партнеру – Акежану. Почему я так говорю? Потому что имею полное моральное право – он мой выдвиженец. Это есть в книге «История приватизации и коррупции в Казахстане» – про меня и про него написанная книга моими бывшими сотрудниками. И он, когда Петр Своик ушел и стал критиковать власть, говорил: «От корыта оторвали, вот он теперь в оппозицию пошел». Я сказал: «Акежан, ты кончай это дело». Он младше меня, и я имею право так его одернуть. От сумы и от тюрьмы не зарекайся – есть пословица у русских. Петр не власти, не славы хочет, он такой, какой есть. Он ушел в оппозицию, не потому что его от корыта оторвали. Он практически добровольно ушел, Назарбаев с ним заигрывал, предлагал создать Социалистическую партию. У Назарбаева тогда сложная игра была. Он и Социалистическую партию далеко не отталкивал, Петра держал… Но все равно, я считаю, что это счастливое время было. И сейчас неплохое время (многое осмысливаешь по-другому), но создание и закладывание основ государства – это ни с чем не сравнимо. Когда работаешь 16 часов в сутки. По-моему, у Назыма Хикмета есть пример. Он где-то в Москве выступая, на одной фабрике спросил у ткачихи: «Что такое счастье?» Она ответила: «Когда утром хочется на работу, а вечером – бежать домой». На самом деле было так – это исключительно творческое время было, время созидания собственного государства. Это было время, когда мы получили независимость, создавали собственную страну – за что мне каяться?! - Но тот же ярый коммунист – он тоже в это время работал, он все делал, думая, что делает это для своей страны, для народа… Т.Ж.: Нет, в 90-е не было репрессий, людей в это время не расстреливали. От того, что ты убиваешь искренне – суть не меняется. Асылбек Кожамхетов, общественный деятель: Я говорю не о вас – а вообще о явлении перехода из власти в оппозицию. При переходе не должно быть какое-то очищение, покаяние? Т.Ж.: В этих категориях можно рассуждать, но я думаю, это индивидуальный выбор. Каждый выбирает и поступает так, как он мыслит. Если у человека реальные грехи есть, покаяние возможно. Вот если бы я участвовал в процессах приватизации, укрепления авторитаризма, нечестных выборах, я бы, как и Заке (Заманбек Нуркадилов) кое в чем покаялся. Но мне за время становления государственности – ни за один поступок не было стыдно – не нахожу повода, предмета, чтобы я каялся. Я был честен перед собственной страной. Американцы мне говорили: у вас сильная коррупция, вы скажите об этом президенту. Я им ответил: «У вас хорошая прослушка. У вас есть агенты влияния, своя агентура, вы прекрасно знаете, что я говорю ему и другим». Я Талботу сказал: «Вы напишите, поставьте вопрос, что коррупция приобретает невиданные масштабы. Что вы мне говорите, вы же прекрасно знаете мою позицию, давайте вместе тогда действовать». Поэтому мне, например, не за что каяться. Если бы было за что – в нравственном, политическом плане, естественно, я бы это сделал. - Но есть же и другие люди в оппозиции, которые пришли из власти. Т.Ж.: А вот теперь – я уже говорил об этом – еще раз хочу повторить: нет коллективной вины, нет коллективной ответственности, нет коллективной индульгенции. Каждый из нас должен выйти и сказать: в состоянии он бороться, работать с людьми, брал деньги, не брал – были грехи или нет? Иначе под обломками этого позора, этих разговоров, мы никогда не воспрянем и полностью потеряем доверие людей. На самом деле должен произойти катарсис – это решающий момент. А заказными статьями и т.д. – ничего не решишь. Разговор Болата с Джаксыбековым на самом деле был, он же признал, что разговаривал. Единственное – тональность была другая, нежели преподносят. Ведь наш Буке – очень доброжелательный человек, нечаянно локтем заденет, будет три раза извиняться. И он разговаривал с Джаксыбековым: «Здравствуйте, желаю успехов» и т.д. Каждому из вас он сказал бы то же самое, когда он с журналистами разговаривает, всегда доброжелателен, извинится, перезвонит. Он такой человек, а некоторые эту манеру восприняли в том смысле, что чуть ли он не заискивал. Такого не было – он разговаривал, договорился. Мы только познакомились тогда с Джаксыбековым, как раз это было через неделю после появления моей статьи в газете «Время» - по-моему, 18 января. Он же «Свободу слова» не читает, а во «Времени» тогда вышла статья «Контуры внешнеполитической ориентации». И он говорит: «Я вашу статью с карандашом читаю». Я говорю: «Все понятно, если хотите, я вам отвечу». И час с лишним шел разговор, и это нормальный разговор, ничего такого не было. И я потом у Болата спрашивал, когда с Назарбаевым разговаривал. Но вы поняли, что я не принадлежу к той части, которая хочет с ним разговаривать и встречаться. Я понимаю, что вменяемость – это нормальное качество. Не хочу употреблять слово «договороспособность». Вменяемость – это качество способных, но идейных людей. Если ты гнешься, то власть понимает твою слабинку. И считает, что в любом случае сможет договориться с частью оппозиции и с позиций силы продиктовать свои условия. Поэтому я всегда говорю: «Ребята, сейчас же над нами не «капает», нас же в лагеря не сажают». Это сейчас он на вызовы времени отвечает, начинает нас запугивать. Вот я дам поручение – закон внести в парламент - за распространение клеветы будем сажать. Ну, зачем пугать? Они хотят экономический кризис решать, заткнув рты оппозиции, как будто от этого проблемы исчезнут, вместо того, чтобы находить выход. Поэтому я считаю, нужно просто делать то, что тебе повелевает твой долг, твое понимание. А мы в состоянии адекватно оценивать, вырабатывать политические ходы, стратегию и двигаться вперед. Пока на самом деле таких организационно-административных, репрессивных препонов для того, чтобы мы работали с людьми, нет. Если ситуация будет на грани гражданской войны или близкая к этому, тогда можно сказать, что ситуация выходит из-под контроля и сесть за стол переговоров с властью. Или сейчас, когда мы предлагаем антикризисное совещание создать. На самом деле нельзя желать кризиса, для того чтобы политические очки зарабатывать. Ведь на самом деле ни он, ни его окружение глубины кризиса не понимают. Помимо того, что ты владеешь некоторыми книжными знаниями, даже если тебе разные советники, правительство что-то подсказывают, нужен еще собственный опыт, интуиция, политическая решимость, воля, знания. Самое главное препятствие, которое не позволяет решить проблему – это конфликт интересов, потому что все правильные политические решения перекрывают кислород бизнесу пяти-семи человек, которые сидят в верхушке. Посудите сами: когда говорят: дадим пять миллиардов долларов на капитализацию «Самрука» – а через минуту еще одна фраза звучит: капитализация «Самрука» стоит 40 миллиардов, это значит, что они очень плохо разбираются в экономике. Автоматически: ты 5 миллиардов перечислил – капитализации «Самрука» не будет. Сумма капитализации предприятий, акций, которые переданы в «Самрук», сейчас все вместе и 10 миллиардов не стоят. То есть такое незнание элементарных вещей в экономике. Но ведь есть же экономические советники, которые должны грамотно все прописывать, чтобы президент все правильно говорил. А на выкуп оставшихся 70 процентов акций «КазМунайГаза» хотят потратить чуть ли не 2-3 миллиарда – реально его сейчас за 500 миллионов можно купить. Сегодня контрольный пакет «Казахмыса» можно купить за 1,4 миллиарда. |
Обсудить новость на Форуме