17:23 03.03.2008 | Все новости раздела "Объединенная Гражданская Партия"
С чувством вертикального удовлетворения
15:37, 3 Марта | Павел Вощанов,
В стране управляемых мнений у каждого института своя роль, но задача общая — подыгрывать Кремлю.
До вчерашнего дня Россия четырежды выбирала главу государства. Какой-никакой, но опыт. И все же то, что произошло в пятый раз, не укладывается ни в какие рамки. И не только потому, что большинство россиян отдали свои голоса кандидату, который задолго до 2 марта обеспечил себе один, но самый весомый голос, который все не только предопределил, но и обессмыслил. Уникальность еще и в том, что это были первые за постсоветскую историю выборы главы государства, на которых избирателю ровным счетом ничего не обещалось: Медведев лишь заверял, что во всех без исключения вопросах пойдет «курсом Путина», а его соперники с нескрываемой апатией спорили между собой каждый о своем. Никогда еще у нас не было столь невыразительной политической кампании, про которую можно сказать только одно: состоялись вроде бы выборы, на которых мы вроде бы избрали вроде бы президента.
В России есть два рода политики: одна защищает Кремль, другая с ним борется. Отношения между ними порой обостряются так, что искры летят и, кажется, вот-вот перейдут рамки парламентских приличий. Но, на счастье, есть третья сила, ради которой существуют первые две, — всемогущий Кремль, который все как-то улаживает, одаривая всех сестер своими серьгами. Одной дает покрупнее, зато другой — поярче. Все довольны. И политическая борьба на какое-то время, до следующей раздачи серег, становится такой благостной, что даже по лицам одержимых высокими идеями партийных боссов бывает трудно понять: он из тех, кто «за», или из тех, кто «против»?
Политика в России стала разновидностью бизнеса, главная задача которого — оказывать услуги Кремлю. Если, к примеру, на выборах тому требуется обезопасить левый электоральный фланг, он находит и оплачивает себе соперника левой ориентации, если на правом, то правой. В желающих выполнить ответственный заказ не бывает нужды. Каждый политбоец мечтает о достойном и регулярном воспомоществовании, без которого ему грозит неминуемая демобилизация.
Нынешняя президентская кампания тоже была построена по принципу «баш на баш». Власть задолго до 2 марта указала на Медведева как на будущего президента, а его оппонентам в качестве своего рода компенсации было дозволено имитировать борьбу с политическим курсом президента Путина, хотя на самом деле никакой борьбы не было и в помине. Медведев, разъезжая по стране, осваивал новый для себя образ, его оппоненты добросовестно исполняли роль гарнира, который всегда остается нетронутым. И даже не гарнира — скорее они были нечто вроде листиков бамбука в японском блюде, которые вовсе не обязательно кушать, ибо положены не для еды, а для украшения.
Увы, в России большой политики без больших денег не сделаешь. Хорошо это или плохо? В общем-то, так всюду, не только у нас. Наша беда иного рода: в нынешней России нет не подконтрольных власти капиталов. Политического спонсора, если у оппозиции таковой вдруг и отыскивается, немедленно призывают в Кремль и спрашивают: «Тебе, дружок, что дороже — эти крикуны или твой профильный бизнес?». Любой, если он, конечно, не жаждет изведать аромат нищеты или вкус тюремной баланды, выбирает бизнес. Вот и получается, что у профессиональных борцов за «мандаты народного доверия» выход один — договариваться с Кремлем об условиях и расценках.
Хочешь жить, умей прогнуться — лозунг нынешней российской политики, и обслуживающей режим, и борющейся с ним. Все они по первому зову садятся на теплую хозяйскую ладошку и клюют лежащие на ней сытные крошки. Отталкивают друг друга, недовольно щебечут, каждому хочется наесться впрок, потому как не ведают бестолковые птахи, когда их поманят в следующий раз. Иного и быть не может — системная стая из системных клеток… Но ведь так у нас было не всегда. Было время, когда политическая борьба и впрямь напоминала борьбу. А все пришло вот к такому уродству. Когда? Почему?
Если оглянуться назад и начать отсчет с ельцинского: «Я ухожу, я сделал все, что мог», можно увидеть, как последовательно Путин вел свою команду к ее нынешней роли царствующей семьи, «семьи-2». Конечно, можно сказать, что всяк кулик плачет о своем пересохшем болоте, но все же замечу: деградация российской демократии началась со СМИ. После истории с обменом на свободу принадлежащего Гусинскому контрольного пакета акций НТВ один за другим рухнули все негосударственные телеканалы, потому что уже никто из денежных людей не решался заниматься таким рисковым бизнесом. Взяв под свой контроль рынок рекламы, власть довела тиражи независимой бумажной прессы до значения ни на что не влияющих прокламаций. В сфере радиовещания ввели столько лицензионных условий и ограничений, что выжить стало возможно, только гоняя в эфире одну музыку. То, что произошло с прессой в регионах, которая куда ближе к власти, нежели столичная, — уму непостижимо! Она оказалась под двойным гнетом: с одной стороны, ее давила местная бюрократия, с другой — федеральное чиновничество.
Кем стал российский журналист? Ни уважения, ни денег, ни жизненных перспектив. Те, кто мог найти себя в каком-то ином деле, уходили из профессии. Начался массовый отток. За последние 10—15 лет пресса потеряла едва ли не лучших своих людей, во всяком случае, самых опытных, прошедших огни, воды и медные трубы. Возникший вакуум заполнили разухабистые дилетанты, хорошо умеющие одно — развлекать. Страна захлебнулась пошлым гламуром.
Что происходит с обществом, когда исчезает независимая пресса? Оно глохнет и слепнет. И постепенно превращается во всем довольное народонаселение. Так и произошло. На днях беседовал со старым приятелем, инженером одного из крупных владимирских предприятий. Он, как ребенок, радовался тому, что на недавнем заседании Госсовета президент Путин «обозначил проблему производительности труда»: мол, ее в России надобно увеличить в 4 раза! Любые возражения воспринимал едва ли не как личное оскорбление. А ведь неглупый, трезвомыслящий человек — что с ним произошло? Социальная слепота: любуется путинским «сегодня», вглядываясь в ельцинское «вчера».
Уверен, он, как и миллионы таких же намаявшихся в годы «радикальных реформ» и ничего от них не получивших, радовался всем предыдущим начинаниям нынешней власти, от одного перечисления которых голова идет кругом. Чего только не обещалось! За 10-летие удвоить ВВП, осуществить административную реформу и существенно сократить управленческий аппарат, догнать Португалию по уровню жизни населения, ликвидировать детскую беспризорность, возродить массовое физкультурное движение, провести реформу ЖКХ, с тем чтобы она, эта жуткая коммуналка, не разоряя людей, удовлетворяла их житейские потребности. Что из всего этого состоялось? Или ничего, или стало еще хуже. К примеру, чиновников в стране стало намного больше, а война с бедностью обернулась увеличением числа отечественных миллиардеров. Кто-то спросил с власти за пустые посулы «золотых гор»? Может, у себя на кухне люди как-то и ропщут, но чтобы недовольство выражалось в форме общественного протеста, такого не наблюдается. Подавляющее большинство всем довольно, а если кого и винит, то только не президента.
В начале пути к рынку россиянам пообещали, что вскоре все они станут состоятельными людьми. Не случилось. Кто был никем, тот стал ничем. С тех пор они опять (совсем, как в начале ХХ века!) невзлюбили состоятельных и успешных. А лет 10 назад им заморочили головы, сказав, что богатые — это и есть олигархи, которые, подмяв под себя власть, беззастенчиво ограбили страну и народ. Появились олигархи разного уровня — федеральные, областные, городские, деревенские. Лозунг «Долой власть олигархов!» стал востребованным. Его и принял на вооружение нынешний президент сразу после того, как пресса была поставлена им под контроль. Все, что происходило после, в сознании рядового россиянина уже увязывалось с той беспощадной войной, которую Путин якобы объявил мироедам:
— власть, особенно ее финансовые и силовые структуры, насыщалась друзьями-приятелями: «В бой нужно идти с теми, кого хорошо знаешь и кому полностью доверяешь!»;
— во главе высокодоходных компаний ставились свои люди: «Путин не доверяет чужакам, потому что они все разворуют!»;
— в федеральные суды, в органы дознания и следствия направлялись «комиссарить» надежные питерцы: «Там все так прогнило, что Путину не остается ничего другого!».
Можно продолжить перечисление нововведений нынешнего Кремля, воспринятых обществом «с чувством глубокого удовлетворения». Например, помянуть отказ от выборов региональных руководителей, ограничения, наложенные на деятельность неправительственных организаций, строжайшую регламентацию уличных акций, расширение возможностей милиции при подавлении разного рода массовых беспорядков. Кстати, что есть беспорядок, а что нет, теперь может самостийно решить едва ли не простой сержант, которому не понравилось, как отреагировали на его окрик: «А ну-ка ты, пойди-ка сюда!». Все оправдано виртуальной борьбой с олигархами. И с терроризмом. Но терроризм вроде как одолели, а олигархов еще нет, они затаились и ждут своего часа. Стало быть, не пришло еще время кадровых перемен в высших эшелонах власти, «на переправе коней не меняют».
Отрезвление придет позже и, вполне возможно, будет довольно болезненным, но пока россиян (во всяком случае, их большую часть) не убедить в том, что созданная Путиным политическая конструкция — это и есть олигархия, доведенная до логической завершенности. Власть и капитал контролируются одними и теми же людьми — какие еще нужны аргументы? Ельцин соорудил фундамент отечественной олигархии, но стены и крыша появились при Путине. Возможно, его преемник займется внутренней отделкой. Скорее всего, так и будет.
Что страшнее коррупции? Коррупция в законном обличье. Никогда прежде госчиновники самого высокого ранга не имели столь свободного и легального доступа к кассам крупнейших коммерческих компаний, как имеют теперь.
Российский бюрократический организм хиреет от отсутствия притока свежей крови. Вот уже который год тасуется питерская колода, и она уже изрядно затерта. Раз от раза кадровые решения Кремля становятся все нелепее. Принцип «лишь бы свой» буквально бьет по глазам. Примеров тому — великое множество, но, пожалуй, самый яркий — торговец мебелью, ставший министром обороны страны, обладающей ядерным оружием. Но, похоже, это только цветочки. Ягодки увидим при президенте Медведеве, у которого на подходе к Кремлю уже столпились свои проверенные кадры: с кем-то учился, с кем-то занимался тяжелой атлетикой, с кем-то имел общий бизнес, с кем-то хаживал по коридорам питерской мэрии. То, что на вчерашних выборах Медведев непременно одержит «впечатляющую победу», в этом никто не сомневался и месяц, и два назад. А вот будет ли от этой победы толк — такие сомнения были и остаются у многих. И не оттого, что преемник намного слабее предшественника или они оба рискуют запутаться в том, кто из них теперь главный. Просто клановые системы еще нигде и никогда не были долговечны.
Что же предложено нам взамен демократии «как у всех»? Некий политический суррогат, смесь формальной демократии и вполне реального, хотя и убогого, авторитаризма. Если очистить его от ничего не значащей словесной шелухи, останется суть — управляемое престолонаследие. Что это такое? Из числа близких людей действующий президент выбирает себе нового президента, а население страны закрепляет его выбор формальным голосованием. И точка. Россиянам не пришлось ломать голову над проблемами, подобными американским, — Обама или Клинтон, демократ или республиканец? У нас не в чести такая непредсказуемость. Был назван Медведев — значит, должен быть Медведев. Пресса обеспечила управляемую любовь к преемнику, церковь — управляемую веру в его благочестие, Общественная палата — управляемое мнение «широких народных масс», Центризбирком — управляемую предвыборную интригу, а системная оппозиция — управляемое недовольство тем, что демократию извратили донельзя. Каждому была отведена своя роль, но стратегическая задача у всех была общая — подыграть Кремлю. И если сторонники радостно пали пред его новым хозяином ниц, то противники лишь гордо склонились в три погибели. И что удивительно, не потеряли при этом собственного достоинства. А все почему? Согбенная поза политически универсальна. Находясь в ней, можно сурово нахмурить брови и даже сплюнуть от отвращения, а сверху, с Кремлевской стены, этого никто не заметит. Оттуда видны лишь спины, покорно подставленные под барскую плеть. Очень даже удобно.
Ссылки по теме:- 17.12.2007 -
- 11.12.2007 -
- 29.12.2006 -
- 12.09.2007 -
- 16.06.2006 -
Обсудить новость на Форуме