12:45 29.10.2007 | Все новости раздела "Объединенная Гражданская Партия"
Пять суток - исповедь девушки, которая готовилась к “Европейскому маршу”, да не подготовилась к аресту
10:39, 29 Октября | Инга Абрамова, "Брестский курьер"
ЗАДЕРЖАНИЕ
"Стоять! Лицом к стене!" - кричал незнакомый мужчина, подходя ко мне с Юрой.
"Кто это?" - удивилась я. Мы попросили его представиться.
"Я из милиции!" - услышали в ответ.
Показать удостоверение этот человек в гражданской одежде отказался. Мы хотели уйти, но он стал загораживать нам дорогу и даже схватил Юрку за рукав. Тогда мы попросили объяснить причину нашего задержания.
- Вы вешали синие ленточки и клеили наклейки на водостоки, я за вами следил, вы задержаны мною.
"Мы действительно вешали синие ленточки в знак того, что мы уважаем Европейский Союз и европейские ценности, но разве это преступление?" - подумала я.
Я позвонила своей маме, Юра - правозащитнику. Странный незнакомец тоже позвонил в милицию. Первым приехал наш правозащитник. Моя мама с сестрой и две машины с милиционерами появились почти одновременно.
Началось шоу по задержанию особо опасных преступников, которые повесили синюю ленточку на водосток. Ее, одиноко развевавшуюся на ветру, рассматривала вся следственно-оперативная группа в составе из пяти человек, а криминалист с важным видом фиксировал и фотографировал совершенное нами "злодеяние". Тут еще подошел запыхавшийся пеший патруль, чтобы тоже участвовать в задержании. Моя мама пыталась установить фамилии задерживающих нас сотрудников, но странным образом бэйджи с фамилиями у всех спрятались в карманы.
Нас с Юриком посадили в машину и увезли в Ленинский РОВД. Страха у меня не было, было недоумение и вопрос: "За что?"
В МИЛИЦИИ
В РОВД мы были посажены в разные комнаты. Со мной в комнате находился милиционер, протокол не составлялся. Милиционер куда-то вышел. И тут в кабинет зашел веселый дядечка в гражданском:
- Я тут мимо проходил, мне нужно заявление написать. Я с вами. Вы же, ребятишки, наклейки клеили, да? Может, у вас остались? Давайте их мне, пока никто не видит.
Пока он вопросы задавал, я что-то заподозрила и ответила категорическим отказом: "Мы, мужчина, ничего не клеили". Тут же вернулся милиционер:
"Да ладно, бросай, она уже все поняла". Мужчина в гражданском сказал пару фраз о моей бестолковости и ненужности наших действий и удалился.
Я потребовала адвоката. Мне было предложено поговорить просто так, без протокола. Я продолжала требовать адвоката и разъяснения моих прав.
- Да ты, я вижу, фильмов американских насмотрелась. Так ты не в Америке, у нас этого нет, у нас все по старинке.
Общаться я отказывалась. Через час, а может и больше мне все-таки принесли выписку о моих правах. И начался поучительный монолог стража порядка о том, что со мной здесь шутить никто не будет, что я повторю судьбу своего друга, недавно получившего пятнадцать суток ареста, что я никогда уже не смогу нигде учиться и нормально работать. Мол, я сама, идиотка, испортила себе жизнь. Но еще есть шанс одуматься, все исправить, чистосердечно раскаяться и чудесненько пойти работать к ним в милицию.
- Я не вижу смысла в продолжении этого разговора, - прервала я сотрудника РОВД.
Странно, но все эти психологические приемчики совсем не выбили меня из колеи и не испортили мне настроения. А потом все завертелось: личный досмотр, снятие отпечатков пальцев, съемка на видеокамеру. На мое предложение ознакомить меня с протоколом, если таковой имеется, мне ответили, что это ни к чему и подпись моя совсем ничего не значит.
Все это время мне совсем не верилось в реальность происходящего, я ощущала себя персонажем какого-то нелепого боевика.
В КАМЕРЕ
А потом был подвал, камера, постель, на которой мне предложили спать. Хотя постель вообще отсутствовала, был грязный и засаленный матрас, липкое от грязи одеяло и сбившийся ком грязи под названием подушка. В камере дымовая завеса, освещение слабое, с трудом просматриваются шесть деревянных лавок, посредине - стол, унитаз возле двери и малюсенькое окошечко под потолком. Чувствуется, что камера никогда не проветривается, дышать невозможно, смрад удушающий. На столе лежит пачка сигарет "форт". На нарах спят три женщины. Одна из них проснулась, взяла сигарету и полусонная закурила. Я залезла на верхние нары и легла. В камере очень сыро, грязно и холодно. Совсем не спала, казалось, ночь не кончится никогда. С трудом встала в 6 утра на построение. После подъема сидела на лавке и с нетерпением ждала суда как избавления от мук. Надеялась там согреться. Холод проник в меня и не отпускал. Во время этого дикого ожидания я реально смогла оценить ситуацию, в которой оказалась, на глаза навернулись слезы. Знала, что домой сегодня не вернусь. Хотя где-то глубоко в душе теплилась надежда, что меня все-таки отпустят, но она была очень-очень слабой
"Не хочу здесь находиться! Не могу!"-думала я. Время тянулось очень медленно. "Что я здесь делаю, за что со мной так поступают, почему?"
От безысходности ком подкатил к горлу, но я сдержалась, не хотела показывать, как мне плохо. Я решила, что буду держаться, и мне это почти удалось. Когда за мной пришли, я уже улыбалась. Конвоир посмотрел на меня удивленно и спросил: "Девушка, а почему Вы все время улыбаетесь? Плакать нужно, как все".
Я с гордым видом ответила: "А чего я буду плакать, я не преступница, правда на моей стороне".
Он удивленно ответил: "Ну молодец!"
Давление на психику продолжается. В машине автозака меня сажают в темную, тесную клетушку. Свет не проникает совсем, полная дезориентация, дверь снаружи закрывают на металлический засов. Темнота, лязганье металла. Везут опасных преступников, все правила безопасности соблюдены.
В СУДЕ
Приезжаем в суд, входим в помещение, в котором около 10 маленьких камер размером 1мх1м, а может и меньше (позже я узнала, что их называют "стаканами"). Стандарты же, что и в автозаке, но здесь светло. Глухая металлическая дверь закрывается за мной, сажусь, пытаюсь вытянуть ноги, сложно. Ворочаюсь так и сяк, страшно неудобно, твердо. В двери глазок, он периодически открывается и за мной наблюдает чей-то бдительный глаз. Сижу около четырех часов, замкнутое маленькое пространство очень давит на психику, опять начало трясти, может, от нервов. Вспоминаю, что последний раз ела вчера около 12 часов дня. Поужинать и позавтракать не пришлось, никто не предлагал, не интересовался.
Когда я представила, что мне вдруг придется вернуться в тот ад, сердце мое сжалось от боли, в груди жгло. Но я держалась. В сумочке у меня оставались синие ленточки и немного косметики. Я сделала кое-как макияж, а на голову повязала синюю ленточку. Мне хотелось выглядеть хорошо, чтобы ничто не выдавало моего душевного состояния. У меня была пилочка для ногтей, и когда рыдания не удавалось сдерживать, я, чтобы отвлечься, начинала запиливать ногти. До сих пор я не знала, за что меня будут судить. Неужели за синюю ленточку, повязанную на водосточную трубу? Но оказалось все намного проще. Милиция решила использовать старый проверенный не на одном оппозиционере способ. "Нецензурная брань" - мы с Юркой, оказывается, обругали милиционеров грубым матом! Видимо, за синие ленточки в нашем "демократическом" государстве не сажают, а вот за нецензурную брань в общественном месте сажают. И статья есть подходящая - за хулиганство. Так что хулиганы мы с Юриком, матерщинники.
Вначале судят Юру, я выступаю как свидетель со стороны защиты, мои и Юрины показания поддерживают моя мама и сестра. Против меня и Юры дают показания три милиционера. Врать и то не научились, с их слов ругались мы один раз, но каждый из них указал разное место нашего словоблудия. Один сказал - в машине, второй - на улице, а третьему было, видимо, немного совестно, и он отвечал невразумительно. Но своевременный, строгий, наводящий вопрос судьи - и "винтик" одумался, сказал все что нужно Система заработала дальше. Я и Юра обращались с просьбой к милиционерам сказать правду. Но приказ есть приказ, он не обсуждается.
Судья очень спешил, даже адвокату не дали сказать заключительную речь Юре - 10 суток ареста Я потеряла самообладание, слезы текут очень быстро и очень много, я не успеваю их вытирать. Пытаюсь успокоиться. Рядом сидит мама, берет меня за руку, невыносимо сдерживать слезы. Кошмарный сон...
Начинают судить меня. Судья опять спешит, сидит с безразличным видом, все происходит вдвое быстрее. "Признать виновной. 5 суток ареста!" Все плывет, стараюсь сдержаться. Слышу выкрики из зала: "Ганьба, ганьба!", мама моя кричит: "Позор!" Слова поддержки тронули и растрогали: "Інга, трымайся! Інга, ты моцная!". - "Да я сильная", - подумала я, но силы в себе почему-то не ощутила. В голове вертелось: "Я не хочу больше туда, там холодно, противно до ужаса". Опять слышу: "Ганьба!", после этого я приободрилась и крикнула: "Жыве Беларусь!" В ответ - "Жыве!", "Жыве!".
СНОВА В КАМЕРЕ
После суда опять сажают в автозак. Страшно болит голова, колотит, рыдания больше не сдерживаю, больно не только морально, но и физически. Страшно ломит все тело, болит внизу живота и в области поясницы. Не прошла даром ночь в ледяной камере, мои больные почки напомнили о себе. Привезли в ИВС, я прошу вызвать мне срочно врача, меня трясет, чувствую, что поднялась температура.
Приехала "скорая помощь", у меня высокая температура и сильные боли, хотят меня увезти, но врачей выпроваживают. Они молча подчиняются. "Выпей димедрола и усни".
Камера уже другая, но картина та же: ужасный запах, дымовая завеса. За столом сидит коротко подстриженная женщина, читает газету. Иду с трудом, очень больно, женщина вначале испугалась, но конвоир ей говорит, что я нормальная девушка и чтобы она меня не обижала. Приводят еще двух девушек из моей вчерашней камеры. Начались оживленные рассказы о себе, о своей жизни.
Слушая, я корчилась от боли и уснула, убаюканная их монотонными голосами,
Подъем в 6.00, день прошел никак. Лежу. Боль уже не стреляющая, а тупая, тянущая, терплю.
Ужин. С момента задержания прошло уже двое суток, уже две ночи здесь, впереди еще три. После ужина одну женщину уводят. Поздно вечером приводят другую, конвейер работает. Она здесь как своя, знакома со всеми конвоирами. Быстро договорилась, чтобы принесли кипятка и чаю.
И тут мне принесли передачу!
Как это было приятно! Невозможно описать это состояние абсолютного счастья. Как будто между мной и моими близкими протянулась тоненькая ниточка контакта.
Жизнь продолжается, пусть даже и в таких условиях. У меня есть чистенький спальник, передача от любимых людей, и я опять почти счастлива.
МОИ "УНИВЕРСИТЕТЫ"
Мат. Постоянно вынуждена слушать мат. Здесь, в камере, женщины и девушки на нем разговаривают. Столько мата я за всю жизнь не слышала. Вначале очень режет слух, смущает, коробит, потом вроде привыкла.
Суббота. Уже третий день здесь. Подъем, как обычно, в 6.00, но сегодня работают контролеры, которые относятся ко мне хорошо. На фоне всех предыдущих событий это выглядит очень необычно. Мне дают выпить таблетки, которые мои родные передали накануне, и разрешили не подниматься. Спала аж до 8.00 часов. Но в 8.00 пересменка. пришлось встать и идти на построение. Умылась, причесалась, поела. Странное какое-то чувство на душе: очень скучно, делать нечего, да и делать ничего не хочется. Снова легла, хорошо хоть нет этой дикой боли в теле, теплый спальник и лекарство помогли. Все не так, разговоры сокамерниц мне непонятны и неинтересны. Вспомнила модное слово "депрессия".
Пытаюсь читать книги, которые мне передали друзья, не получается.
Оживление в камере. На нас смотрят через окошко, в которое подают еду, смотрят дети. Их привели в тюрьму на экскурсию. Это новшество в наших школах. Вместо того, чтобы водить детей по музеям и прививать им любовь к искусству, их водят по местам не столь отдаленным. Трудно понять цель этих экскурсий. Хотят детей запугать или наоборот привить любовь к уголовной романтике? И о каком будущем страны после этого можно говорить?
Спала около часа, проснулась от громких криков девушек. Они, запрыгнув на нары, просили убрать дохлую крысу, которую шутки ради забросил нам в камеру конвоир. Он был очень доволен собой, громко хохотал. Смысла этой "шутки" я не поняла. Но, видимо, это другая жизнь, другой юмор, другая Беларусь. Вдоволь нахохотавшись, он принес совок и приказал одной из девушек убрать крысу, что та послушно исполнила.
В 18.40 двух девушек выпустили на свободу. В камере тихо, спокойно, но очень накурено. Надеюсь, что дыма станет меньше, ведь число курильщиков уменьшилось. Хочется чаю, но его нет, нет кипятка. От постоянного сидения, ничегонеделанья начинаю тупеть. Опять пытаюсь читать, но мысли убегают думаю считаю часы, минуты. Осталось двое суток и один час. Скоро буду дома. Невыносимо хочется домой. Вспоминаю лето, мою поездку в Германию. Солнце, тепло, приветливые улыбающиеся лица. Катаюсь на велосипеде, лежу на травке (там лежать и сидеть можно где угодно). Люди вежливы, внимательны. По сравнению с тем, где я сейчас нахожусь, кажется, это был рай на земле. Смотрю по сторонам и понимаю, что сейчас я в аду. Да, наверное, я в аду, искусственно созданном для граждан. Но кому он нужен и для чего? Человек виновен, его лишают свободы, но нигде не написано, что нужно лишать его еды, тепла, чистой постели и свежего воздуха. Кому нужны эти унижения, глумления? Об этом много написано, я читала книги Солженицына, Шеремета. Но когда сам попадаешь сюда, то все это проходит через тебя, через твою душу. Возмущению нет предела. На календаре XXI век, мы якобы являемся центром Европы. Так приведите в порядок всю систему!
Где независимые суды, врачи, учителя?! Вымойте тюрьмы и свои души, чиновники!
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ
Дышать уже совсем невозможно, очень накурено, даже курящие девушки не выдерживают, просятся на прогулку. Что будет с моими легкими, сколько никотина я вдохнула? На прогулку мне не хотелось, я знала, что если выйду на улицу, то обязательно расплачусь. Но камеру проветрить нужно. Нас вывели во дворик - бетонный колодец площадью 10 квадратных метров. Посмотрела на небо - сверху решетка. Вспомнилась фраза: "Я тебе устрою небо в клеточку".
6.00. Проснулась, последняя ночь здесь прошла. Ура, до освобождения 14 часов. Не выспалась, после построения опять легла. Спала долго, крепко даже сны снились.
Около 15 часов за мной пришел конвоир и отвел к адвокату. Радостное чувство от общения со свободным человеком. На какой-то момент мне показалось, что и я перенеслась на свободу. Но только на момент. Вошел начальник ИВС и испоганил настроение. Адвокат пытается меня защитить, но в нашей процессуальной системе они бессильны. Можно было бы их и убрать совсем. Мешают, пишут жалобы, взывают к законности. Кому это нужно?
На душе опять плохо, обидно, больно. И почему-то очень страшно. Ведь все опять может повториться. Выйду из камеры и опять начну "ругаться матом". Такие случаи были у нас в Бресте, и не только в Бресте.
Свобода! Пишу уже дома. Последние два часа моего ареста были невыносимыми, но наконец-то дверь моего ада на земле открылась, и я услышала долгожданное: "На выход". Возвращают вещи, поднимаюсь из подземелья наверх, на свободу, к людям, к жизни. Открывается дверь, и я вижу маму, двух сестер, друзей. Все плывет у меня перед глазами, но я снова счастлива. Да, мне было трудно, очень трудно, но я все выдержала. Мы будзем змагацца! Мы будзем трымацца! Мы разам! І мы пераможам!
Дополнительный штрих
Молодые активисты были задержаны накануне «Европейского марша». Произошло это вечером 10 октября на проспекте Машерова в Бресте. В протоколе значилось: Инга Абрамова – 20 лет, работает продавцом. Юрий Бакур – 24 года, окончил Брестский государственный университет, работает учителем.
P.S. Имена сотрудников милиции и суда опущены в тексте по этическим соображениям.
Обсудить новость на Форуме