19:12 30.10.2006 | Все новости раздела "Объединенная Гражданская Партия"
Движение за покаяние<br>В память о маме
17:59, 30 Октября | Владимир Романовский,
Тем, кого в 30-е годы прошлого столетия государство назначало в антинародные элементы, кто перенёс ужасы ГУЛАГа и дожил до наших дней, тогда было всего по 18–20 лет. (Вдумайтесь! Это же возраст наших детей и внуков!) Теперь они стремительно покидают нас – отцы и матери нынешних пенсионеров. Но покидают с ощущением своей обречённости, пожизненной голгофы, имя которой – забвение их жертвенности, незаслуженных страданий. Реалии таковы, что жизнь этих людей оказалась постоянно пропитанной страхом: сначала за себя, а потом за судьбу своих потомков.
В преддверии 70-летия 37-го года (символизирующего репрессии тоталитаризма) для Беларуси, понесшей человеческие потери от репрессий сопоставимые с военными (а по историческим последствиям, возможно, и значительно большие!), актуально ещё и ещё раз оценить эту страницу истории и её влияние на судьбу страны.
Почему в системе «общество – государство» сохраняется «фигура умолчания» величайшей трагедии народа? С государством более-менее понятно. Почитайте Закон «О ветеранах». Там есть очень интересные категории лиц, непонятно почему удостоенных права быть ветеранами, – а вот категории незаконно репрессированных нет. Это маленький, но наглядный пример работы соответствующих индивидуумов.
Но для общества и, особенно, его интеллектуальной элиты – совести нации, молчание – непростительное способствование государственному злодейству, его живучести и преемственности.
В этом году, на 88-м году жизни умерла моя мама, которую я боготворил с детства и до седых волос. Её посадили в 1938-м. Дали 8 лет ГУЛАГа и 5 лет поражения прав.
Выходец из детского дома, ростом всего 1,5 метра «с кепкой», она была удивительно талантлива. Обладая исключительной памятью, до конца дней сохранила блестящее знание литературы, истории, географии. Всю жизнь я помню её с книгой в руках. Писатели, художники, композиторы, их произведения и жизнь, исторические персонажи и события от древнего мира до современности составляли её духовный мир. Если к этому добавить музыкальный слух и голос от Бога (колоратурное сопрано), то понятно, – она была не только моим кумиром, но и огромной притягательной силой для окружающих.
В 1937 году её, по окончанию педучилища, направили из европейской части СССР аж на Сахалин – как она говорила, по Чеховским местам. Через год её «сдал» ухаживавший за ней коллега. Надо сказать, что чисто на эмоциональном уровне мама тогда и до конца дней верила во Владимира Ильича, но недолюбливала Сталина. А тут убили Кирова. Так вот, молодой человек всё плакался, что он из раскулаченной семьи и до него, наверное, тоже скоро доберутся. Мама его и успокоила: мол, не хнычь, Сталин, скорее всего, долго не продержится.
От расстрела спас следователь, определив в её действиях шпионаж в пользу Японии. Это было менее наказуемо, чем заговор против вождя. Пожалел девчушку 19-ти лет.
Ещё раз повезло, когда «этапировали» под Магадан в лагерь с жёнами и родственницами репрессированных видных латышских коммунистов. Они и взяли шефство над «воробышком», который пел им «Соловья» Алябьева, арии из «Сусанина» и пронзительные украинские… «Ой, не свитэ мисяченьку, не свитэ никому».
Через три года они же как-то умудрились поженить её с моим отцом – скромным парнем 16-го года рождения из-под Волгограда, выпущенным на поселение после пяти страшных лет работ на приисках за выступление на комсомольском собрании. (Чудом выжил! Но это отдельная тема.)
Мама родила меня в лагере. Себя помню где-то после 3-х лет. Помню телятник, коров-рожениц, чаны для приготовления корма, на которых я спал, и занимавшуюся мной заключённую телятницу – добрейшую тётю Лизу. (Уже позже узнал: у неё, сибирячки, расстреляли пятерых сыновей!) Мама приходила часто. А отца в зону редко пускали.
Маму и отца реабилитировали в 1957-м. Отец умер в 2000-м.
С 5–6-го класса я начал задавался вопросом: почему были осуждены мои родители? Ведь очень хорошие, порядочные люди!
О своих злоключениях более-менее подробно они рассказали, когда мне было за 40. На вопрос «Почему только теперь?» – отец отмахнулся, а мама сказала: «Мы боялись, что ты озлобишься против советской власти и пострадаешь, как мы».
Много раз ставил перед людьми старшего поколения вопрос: были ли в их семьях репрессированные? Почти 100% отвечали «да». У кого близкие, у кого дальние родственники. Даже у ортодоксально мыслящих. Спрашиваю: рассказывали ли они своим детям, внукам о том, что с ними происходило? У большинства отрицательный ответ. Почему? Ведь это исторический опыт, его надо знать потомкам, чтобы не повторить. Как, например, немцами воспринят урок восхождения гитлеризма.
Реалистично мыслящие криком молят: «Помните! Берегите своих детей и внуков! Пусть минует их чаша сия!» Но таких слишком мало. Сегодняшнее поколение очень мало знает о трагедиях их бабушек и дедушек.
Именно поэтому здесь, хотя бы коротко, мой рассказ о маме. Я свой долг выполнил – я помню! Мои дети и внуки – помнят! Будут знать те, кто прочитает этот материал!
И именно поэтому всецело поддерживаю «Обращение к соотечественникам» общественных слушаний «Преступления сталинизма в Беларуси» и, в частности, его тезис:
«Наше общество должно осмыслить кровавый исторический урок семи десятилетий тоталитаризма. Страна, несущая в себе яд коммунистического произвола и бесправия, не может прийти к величию без покаяния. Его инициатором должно выступить государство, признавшее себя правоприемником БССР».
Вместе с тем, развивая данный тезис в практическом плане, выскажу следующее.
Во-первых, покаяние, как одномоментное действие, для нашего общества психологически очень сложная категория. Каждый может внутренне сказать: «А я тут при чём?» Требуется этап осмысления, что дело не столько в персоналиях – исполнителях, творивших злодейства, – сколько в системе власти, востребовавшей негодяев и давшей им право произвола, право вершителей человеческих судеб. Нужны общественные силы, включая опыт религиозных конфессий, и время чтобы объяснить предмет покаяния: «Великий грех власти – душегубство, грех народа – в порождении такой власти».
Во-вторых, нынешнее статус-кво не позволяет надеяться, что государство, как институт власти, найдёт в себе силы самостоятельно осознать необходимость этого шага в развитии общества и обеспечения благополучия страны. Германский опыт отношений государства и общества у нас освоен только в части довоенного периода. Следовательно, опять нужна широкая и сильная общественная поддержка.
Эти проблемы, таким образом, ставят задачу создания общественного движения за покаяние. Мне представляется, что возглавить его должна та самая интеллектуальная элита страны, о которой говорилось вначале.
И, наконец, исходя из масштабности даты – 70-летие, из исторической значимости для Беларуси событий 30-х годов, – это движение могло бы инициировать объявление 2007 года Годом Памяти жертв репрессий, рассматривая его как необходимый для покаяния этап.
Ссылки по теме:- 24.04.2003 -
- 27.12.2005 -
- 22.06.2006 -
- 18.03.2006 -
- 30.10.2006 -
Обсудить новость на Форуме