23:00 18.08.2006 | Все новости раздела "Объединенная Гражданская Партия"
Либерализм в новом тысячелетии
21:26, 18 Августа | Марио Варгас Льоса,
«Известный писатель и политический деятель Марио Варгас Льоса предлагает в этом эссе свое видение пути либерализма в новом тысячелетии. Автор подчеркивает важнейшие составляющие либеральной философии: она, в отличие от тоталитарных идеологий, не доктринарна; она не содержит готовых ответов на все вопросы и не старается предсказать будущее наперед. Напротив, полагаясь на личный интерес каждого индивида, который заставляет его сотрудничать с другими ради достижения экономического процветания и культурного развития, либерализм предлагает самую устойчивую основу существования современного общества, базисом которого является защита свободы человека», – так анонсирует российский сайт нижеприведённую статью. Добавим к этому, что автор характеризует свою страну – Перу – как «мягкую диктатуру». Этот факт делает материал ещё более актуальным для Беларуси – хотя у них диктатура помягче, чем у нас.
Статья приводится в сокращении.
* * *
Каковы бы не были угрозы, исходящие от диктатур, они не представляют серьезной угрозы для культуры свободы в целом, поскольку отсталость их идеологии обрекает эти режимы на поражение в соревновании нового времени, в соревновании, первенство в котором пока крепко держится за либеральными странами.
Несмотря на унылую географию упорствующих диктатур, либералы могут похвастаться множеством достижений за прошедшие десять лет. Культура свободы добилась поразительных успехов в крупных регионах Центральной и Западной Европы, Юго-Восточной Азии и Латинской Америки. В Латинской Америке впервые в истории практически в каждом государстве у власти находятся гражданские правительства, избранные путем более или менее свободных выборов. (Исключениями являются Куба, откровенная диктатура, и Перу, «мягкая» диктатура). Примечателен тот факт, что эти демократические страны сегодня проводят – иногда без особого энтузиазма и часто неумело – рыночные реформы или, как минимум, меры, которые ближе к рыночноориентированной политике, чем к интервенционизму и национализирующему популизму, характерным для большинства стран региона.
Возможно, самое главное изменение в Латинской Америке носит не количественный, а качественный характер. И хотя так до сих пор можно встретить интеллектуалов, оставшихся без работы в результате крушения коллективистской системы, которые крайне негативно отзываются о неолиберализме, их критика, как правило, остается без внимания. От одного конца Латинской Америки до другого, по крайней мере, на сегодняшний день преобладает общее мнение о том, что демократическая система правления – наилучшая альтернатива диктатуре и коллективистским утопиям. И хотя этот консенсус не всегда распространяется на экономическую сферу, латиноамериканские правительства все-таки отдают должное либеральной экономической доктрине. При этом, видимо, некоторые государства не находят смелости признаться себе в этом, а другие занимаются лицемерием, скрывая свою настоящую политику под гневными тирадами в адрес неолиберализма. И, тем не менее, их единственной альтернативой остается приватизация компаний, либерализация цен, открытие рынка, попытка контроля над инфляцией и интеграции в международную рыночную систему. Им пришлось осознать, причем, трудным путем, что отказ следовать либеральной модели в современном мире равносилен самоубийству. Или, иначе говоря, страна просто обрекает себя на бедность, крах или даже распад. Многие лидеры латиноамериканских левых прошли путь от категорического неприятия экономической свободы до полного согласия с мудрыми словами Вацлава Гавела: «Хотя мое сердце и лежит «слева» от центра, я всегда понимал, что единственная действующая экономическая система – это рыночная экономика…Это единственная рациональная, естественная экономическая модель, ведущая к процветанию, поскольку она одна способна отразить природу самой жизни».
Эти признаки прогресса важны и исторически обосновывают либеральные тезисы. Но они ни в коем случае не оправдывают самодовольство, так как одним из редкостно непоколебимых убеждений либералов является отрицание исторического детерминизма. История не была написана наперед и не исключает альтернативных вариантов развития. История – дело рук человека, и потому люди могут направить ее в правильном направлении – к прогрессу и цивилизации, или совершить огромную ошибку и, то ли из убеждений, то ли из апатии или трусости, пустить ее дорогой к анархии, нищенскому существованию, деградации и варварству. Следовательно, демократическая культура может как завоевывать все новые территории и закреплять свои достижения, так и терять свое влияние и медленно исчезать, словно бальзаковский талисман из шагреневой кожи. Будущее зависит от нас – от наших идей, нашего выбора и решений тех, кого мы избираем во власть.
Для либералов борьба за роль свободы в истории – это, прежде всего, интеллектуальная битва, битва идей. Союзные государства одержали победу в войне над государствами «оси», но эта военная победа лишь только подтвердила превосходство системы, в которой место общества и человека в этом обществе рассматривается как широкое, горизонтальное, плюралистическое, толерантное и демократическое, а не ограниченное, недалекое, расистское, дискриминационное и вертикальное. Распад советской империи перед глазами западных стран продемонстрировал всю правоту аргументов Адама Смита, Алексиса де Токвилля, Карла Поппера и Исайи Берлина о преимуществах открытого общества и свободной экономики, а также доказал несостоятельность теорий Карла Маркса, В. И. Ленина и Мао Цзедуна, которые не сомневались в том, что они открыли законы исторического развития и верно их интерпретировали в предложенной ими системе диктатуры пролетариата и центрального экономического планирования.
С экономической точки зрения, диктатура генерала Пиночета была успешной, как и до определенного момента (т.е. если эффективность измеряется только темпом инфляции, фискальным дефицитом, официальными резервами и темпами роста ВВП) успешна и диктатура Фухимори. Даже в этом случае, речь идет о весьма относительном успехе. Стоит нам покинуть комфортную защищенность открытого общества и посмотреть на эти режимы с точки зрения людей, действительно пострадавших от репрессий и преступлений этих режимов, эта относительная успешность куда-то улетучивается. Мы, либералы, не считаем, что прекращение экономического популизма или обуздание инфляции представляет собой малейший прогресс для общества, если, несмотря на либерализацию цен, сокращение государственного финансирования и приватизацию государственной собственности, государство заставляет своих граждан жить в страхе. Нельзя во имя прогресса попирать права граждан. Нельзя во имя прогресса лишать граждан свободной прессы или независимого суда, когда их права нарушаются. Нельзя во имя прогресса подвергать людей пыткам, экспроприировать их имущество, похищать их или убивать по прихоти властвующей шайки. Согласно либеральной доктрине, прогресс должен происходить одновременно в экономической, политической и культурной сфере. Иначе, это нельзя назвать прогрессом – как из практических, так и из моральных соображений. Открытые общества, где информация распространяется беспрепятственно и где царит верховенство закона, лучше защищены от кризисов, чем деспотии.
Сколько успешных диктатур мы знаем? А сколько неэффективных? Сколько диктатур ответственны за то, что их страны опустились до уровня доцивилизационной дикости, как, например, происходит сегодня в Алжире и Афганистане? Подавляющее большинство диктатур крайне неуспешны, успешные являются редким исключением.
В странах, где процветает демократия, далеко не всегда существует многолетняя история либеральной традиции. Во многих современных демократиях не было такой традиции до тех пор, пока, пережив череду потрясений и неудач, эти общества не сделали выбор в пользу культуры свободы и не стали двигаться в этом направлении, совершенствуя эту культуры и превращая ее в свою собственную. Международное давление и помощь могут быть факторами первого порядка в процессе демократизации той или иной страны, как, например, это произошло в Японии или Германии, где, как и в Латинской Америке, не было сильной демократической традиции. За короткое время после Второй мировой войны они присоединились к ведущим демократиям мира. Почему тогда развивающиеся страны (или Россия) не способны освободиться от авторитарной традиции? Почему они не в состоянии, вслед за японцами или немцами, усвоить культуру свободы?
Глобализация открывает великолепные возможности для демократических стран мира – и особенно для развитых демократий Америки и Европы – внести вклад в содействие терпимости, плюрализму, законности и свободе в мире. Многие страны до сих пор являются рабами авторитарной традиции, но не стоит забывать, что когда-то все человечество жило в авторитарных государствах. Расширение ареала свободы возможно только при наличии следующих условий:
(а) Мы должны твердо верить в превосходство культуры свободы над теми традициями, которые признают законными фанатизм, нетерпимость и расизм, а также религиозную, этническую, политическую и сексуальную дискриминацию.
(б) Мы должны соотносить свою экономическую и внешнюю политику так, чтобы они способствовали укреплению демократических традиций в развивающихся странах и в то же время автоматически наказывали и дискриминировали против тех политических режимов, которые, как в Китае или Перу, проводят либеральную экономическую политику, но сохраняют диктатуру в политической сфере.
К сожалению, такая дискриминация в пользу демократии, которая принесла только положительные результаты таким странам как Германия, Италия и Япония полвека назад, не используется сегодня демократическим лагерем в отношении развивающихся стран. Даже когда этот подход применяли, как в отношении Кубы, это было сделано наполовину и довольно лицемерно.
Но c приходом нового тысячелетия продвинутые демократии мира имеют все причины для того, чтобы твердо и принципиально защищать демократию.
Причиной этому служит новая опасность. Исчезновение экономических границ и распространение глобальных рынков способствуют слиянию и сотрудничеству между компаниями по мере того, как они пытаются более эффективно конкурировать друг с другом во всех областях производства. Образование гигантских корпораций не представляет собой никакой угрозы демократии, если демократия реально существует, то есть пока есть справедливые законы и сильные правительства. (Под «сильным» правительством либерал понимает «ограниченное и эффективное» правительство.) В рыночной экономике, открытой для конкуренции, большая корпорация только приносит пользу потребителю благодаря экономии на масштабах производства, что позволяет снизить цены и умножить предлагаемые услуги. Угроза лежит не в размере компании, а в монополии, которая всегда является источником коррупции и неэффективности. Пока существуют демократические правительства, обеспечивающие уважение закона, которые заставят отвечать перед законом любого, даже самого Билла Гейтса, то никакой опасности не существует. Пока демократические правительства обеспечивают существование рынков, открытых для конкуренции и не монопольных, то нечего бояться крупных корпораций. Напротив, ТНК часто содействуют прогрессу общества тем, что находятся во главе научного и технологического развития.
Капиталистическая фирма имеет природу хамелеона. В демократической стране она будет крайне полезным институтом, служащим развитию и прогрессу. Однако там, где не существует верховенства закона и рыночной свободы, и где все решается абсолютной волей правителя или правящей верхушки, капиталистическая фирма может стать источником зла. Корпорации аморальны, они с легкостью приспосабливаются к правилам игры в той среде, где они действуют. Если во многих развивающихся странах действия ТНК можно осудить, то это исключительно вина тех, кто устанавливает правила игры в экономической, общественной и политической жизни. Нельзя винить фирмы за то, что они следуют этим правилам в поисках собственной экономической выгоды.
Мы должны прийти к выводу: необходимо, чтобы все диктаторские государства как можно скорее стали демократиями и приняли соответствующие законы, требующие от корпораций вести себя достойно и справедливо так же, как в развитых странах. Без глобализации законности и свободы, экономическая глобализация представляет собой серьезную угрозу будущему цивилизации и, в особенности, окружающей среде нашей планеты. Великие державы имеют моральные обязательства содействовать демократическим процессам в развивающихся странах. У них также есть практическая обязанность. С исчезновением границ, самой большой гарантией того, что экономические силы окажут пользу всем людям, является закрепление того, что по всему миру экономическая жизнь находится в рамках свободы и конкуренции и руководствуется стимулами, правами и ограничениями демократического общества.
Все это не легко и быстро не достижимо. Но либералам важно знать, что цель, ради которой мы трудимся, достижима. Идея мира, объединенного вокруг культуры свободы, это не утопия, а красивая и достижимая реальность, которая оправдывает наши усилия. Как говорил Карл Поппер, один из наших великих учителей:
«Оптимизм – это наш долг. Будущее открыто. Оно не предопределено. Никто не в силах предсказать его, разве только случайно. Мы все участвуем в его создании через свои поступки. И мы все в равной степени ответственны за его успех».
Обсудить новость на Форуме