15:30 11.05.2008 | Все новости раздела "Объединенная Гражданская Партия"
Галина Семдянова
13:36, 11 Мая | Александр Томкович
Фотография, где она изображена с одним из главных коммунистов республики во время процесса запрещения КПСС в Верховном Совете, почти так же популярна, как и известное фотоизображение поцелуя Кебича и Черномырдина. Но сегодня Семдянова немного ушла в тень. С этого наш разговор с Галиной Георгиевной и начался.
- Многие считают, что вы отошли от первых ролей в политике?..
- А можно ответить вопросом на вопрос? Вы больше десяти лет работаете в белорусской политической журналистике, а берете у меня интервью впервые. Почему?
- …
- Когда была депутатом Верховного Совета, заместителем председателя Партии БНФ, журналисты особо не баловали меня своим вниманием. А сейчас, когда я просто обычный член Сойма Партии БНФ, все наоборот. Звонят домой, интересуются мнением. Так что ваш вопрос, в некотором смысле, риторический.
В общем-то цену себе знаю. И не только я. Когда в БНФ происходит нечто экстраординарное, ко мне часто обращаются за советом и помощью.
Я ведь не первый раз как бы ухожу в тень. Когда в 1996 году окончились депутатские полномочия, стала работать в секретариате Верховного Совета и партийной работой не могла заниматься даже по закону. После того как в начале 1997 года Верховный Совет разогнали, Шарецкий предложил мне работать в секретариате уже оппозиционной структуры. Почти никто об этом не знал.
- Большинство контактировало с Валентиной Святской и о вас действительно не знало.
- Она была моим начальником по работе.
- Вскоре и сам «фронт» раскололся.
- Совершенно верно. В 1999-м. У меня был выбор между КХП-БНФ и Партией БНФ. Я выбрала второе.
- Почему?
- То, что делала КХП-БНФ и продолжает делать, если она реально существует, очень похоже на какую-то мышиную возню. Это что-то несерьезное, политику так не делают. Я очень уважаю Позняка тех времен, когда мы вместе работали в парламенте. Он многому нас, и меня тоже, научил, но после того как Зенон Станиславович уехал и остался за границей, лично для меня он как политик стал неинтересен. Нет, я его не осуждаю, но и не возвожу в культ. Наверное, он выполняет нужную функцию, но я предпочла другой вариант поведения.
Позняк, как известно, остался руководить той частью, которая называется КХП-БНФ. Те люди, которые тогда осуществляли его идеи и программные установки, на мой взгляд, действовали неправильно. Мне подобное не нравилось.
Думаю, что в нашей структуре все гораздо лучше. Партия БНФ – открытая, демократическая организация. У нас один из лучших лидеров во всей оппозиции.
Поэтому и выбор был таков.
Когда речь зашла о регистрации, я в Министерство юстиции ходила, как на работу, целых полгода. Проверяли все «от» и «до», но решение в конечном итоге было положительным. А потом КХП-БНФ подала в хозяйственный суд иск о нашей ликвидации. Потратили много времени, но дело выиграли. Наша задача не состояла в том, чтобы задушить ту структуру, нужно было отстоять свою.
- То есть вас «прессовало» не только государство, но и бывшие единомышленники?
- К сожалению.
Считаю, что после разделения мы выиграли. Стали более демократичны. И образованней. Сейчас в руководстве партии почти все с высшим образованием. Раньше было не так. Дело в том, что в числе сторонников БНФ, когда он был только движением, находились люди самые разные. В том числе с нездоровой психикой или обиженные на власть. Те, кто считал: «фронт» непременно встанет на их позицию. Кстати, власть бывает не права не во всех случаях. Например, если кто-то совершил преступление, то любая власть обязана его наказать. К сожалению, в движении БНФ были и такие факты. Разбирались, если кто-то был не прав, ему об этом говорили.
В движение путь был открыт всем. Партия нечто более ответственное. В свои ряды мы принимаем всех желающих, но некий отбор все же есть, существует партийная дисциплина.
- Вы родились?
- 28 февраля 1947 года в городе Гдыня. Родители – участники войны. Мама, Елена Демьяновна, работала в госпитале старшей операционной сестрой. Отец, Георгий Степанович, воевал на торпедных катерах, а затем преподавал в военно-морских училищах. Много переезжали: Берлин, Лиепае, Ленинград, Астрахань, Батуми, Киев. Воспитывал меня отчим, Яков Иванович, военный летчик. Во время войны его сбили, был серьезно ранен, хотели даже комиссовать, но он отлежал в госпитале, прошел медкомиссию и опять летал. Закончил службу командиром дивизии, генерал-майором. О нем хочется сказать очень много теплых слов. Для меня он – образец порядочности, рассудительности, доброты. Я никогда не чувствовала себя неродным ребенком. Он меня любил, а самое главное, что очень нравилось, уважал. Видел во мне личность. У нас были до конца его дней просто уникальные отношения. Гены, конечно, влияют на развитие, но мои положительные качества воспитаны, прежде всего, им. Причем отчим не читал мне занудные нотации, как нужно себя вести. Просто его мысли, рассуждения, действия очень сильно на меня повлияли.
Я не была с ним запанибрата, однако с моим мнением считались, как со взрослым членом семьи, с самого детства. Я не люблю, когда на меня кто-то давит, к чему-то принуждает, это приводит к совершенно противоположным результатам.
У меня три сестры. Старшая - Виктория, живет в Москве. Лилия младше меня, сейчас живет в Киеве. Марина, самая младшая, живет в Алуште.
Родители уделяли нам много времени: читали книги (вслух они прочитали нам почти всего Ж. Верна), ходили с нами в лес, на рыбалку, в кино, театр, на выставки, экскурсии и т.п.
Родители многому нас научили, что очень пригодилось в жизни. Умею практически все: шить, вязать, чинить водопроводные краны, красить, пилить, и т.д. Не могу только шить обувь.
Школу я окончила с золотой медалью. Поступила в Куйбышевский политехнический институт.
- Почему политех, женщины чаще выбирают мед или пед?
- Я «технарь» по натуре. Кроме того, это семейная традиция. Мой дедушка по отцовской линии, Степан Петрович, был минером. К слову, находился вместе с лейтенантом Шмидтом на Очакове, когда там началось восстание. Его, как неблагонадежного, потом сослали в Харьков. По характеру он был спокойный, а бабушка, Анастасия Степановна, наоборот, очень энергичная.
Мой отец пошел по стопам своего отца, то есть на море. А дядя, Виктор Степанович, выбрал взрывное дело. Он окончил Ленинградский технологический институт, потом защитил кандидатскую и докторскую диссертации, занимался наукой, известный в своей сфере ученый. Во время войны дядя был в блокадном Ленинграде, затем в Куйбышеве (нынешней Самаре) организовал кафедру, ее возглавил, одно время был ректором института.
- Это же «железо»?
- Не железо, а химия, взрывчатые вещества. Совсем не женская работа, но мне очень нравилось, всем занималась с большим удовольствием, имею даже авторские свидетельства за изобретения. Кстати, кроме боеприпасов, мы занимались и абсолютно мирными взрывами.
-И личной жизнью?
- Да. Мой бывший муж, Борис Семдянов, окончил авиационный институт, его на два года призвали служить, и он остался в армии. Пришлось поездить по бывшему СССР. У нас двое детей: Дмитрий и Юля, разбежка между ними большая. Они уже взрослые, окончили вузы, имеют свои семьи.
К слову, одна из причин, по которым я сейчас меньше занимаюсь политикой, внук Женя. Ему сейчас около четырех лет, «работаю» бабушкой.
В Беларусь приехала из Перми, поменяла квартиру на Новогрудок.
- Почему именно Беларусь?
- Я когда-то с родителями в шестидесятые годы жила в Барановичах. Помню, как раз в это время в космос полетел Гагарин, и мы бегали, кричали «Ура!». Мне довелось побывать во многих местах , но нигде не было так комфортно, нигде не чувствовала, что дома. Странно, но даже в Украине, где часто бывала у дедушки с бабушкой, такого чувства не было. Люблю бывать в Украине, но мой дом здесь.
- Напомните, пожалуйста, как вы стали депутатом и вообще пришли в БНФ?
- В Новогрудок приехала в начале января 1983 года. До того как стала депутатом, проработала там семь лет. Устроиться на работу в райцентре сложно. Сначала была на заводе металлоизделий инженером-стандартизатором, потом агрохимиком в местной сельхозхимии, возглавляла там парторганизацию.
Затем работала инспектором комитета народного контроля. По большому счету, есть правоохранительные органы, которые должны заниматься тем, что делали мы, поэтому у меня было много вопросов о необходимости этого органа. В реальности все происходило следующим образом. Народный контроль обнаруживал нарушения законности и передавал документы в прокуратуру. Таких случаев было очень много, но прокуратура реагировала по звонку из горкома партии. Поэтому уже тогда понимала: что-то тут не так. По жизни я человек принципиальный, а те, кто меня знают, добавляют еще и честный. Во времена тотального дефицита я часто проверяла магазины, базы и т.д., но никогда, нигде, ничего не брала, даже если что-то было очень нужно. Об этом в Новогрудке все знали, поэтому, когда начались выборы, меня выдвинули от райкома профсоюза госучреждений. Горком партии тут же выдвинул, мне как бы в пику, очень сильную альтернативу – детского врача, заведующего отделением. Всего было зарегистрировано 8 кандидатов в депутаты. Первоначально вопрос даже ставился так, чтобы меня вообще не регистрировать, но работники автопарка собрали собрание и предложили мою кандидатуру от своего трудового коллектива. Не зарегистрировать в такой ситуации стало вообще невозможным. Конечно, палки в колеса ставились, но существенно помешать они уже не могли.
Самое интересное, что я в тот момент была членом КПСС, более того, являлась членом парткомиссии горкома партии, то есть, по идее, должна была быть той, чью кандидатуру партийные органы должны поддерживать. БНФ ненавидела и считала, что это фашистская организация, то есть думала все то, что утверждала официальная пропаганда. Никаких структур «фронта» в Новогрудке не было, поэтому БНФ мной воспринимался как нечто страшное-престрашное. Не могла понять, почему в горкоме партии считают, что я приду в БНФ. Когда впервые в Верховном Совете увидела Позняка, только укрепилась в своем негативном отношении. Буквально через несколько дней общения увидела, что бэнээфовцы выражают те же самые мысли, что и я, а Позняк совсем не страшный.
Поначалу это стало серьезным поводом для размышлений о том, правильную ли я информацию имею или нет. А через пару недель поняла: все, что нам говорят в СМИ, не соответствует истине. В это время начала формироваться группа единомышленников, которая впоследствии стала основой для фракции БНФ. Я в нее и вошла, вначале не будучи членом БНФ. Позже стала ходить на заседания Соймов и увидела, что людям о БНФ говорят неправду. То же самое происходит и сегодня. Пропаганда работает постоянно и здорово дезинформирует.
Будучи депутатами, мы много ездили по стране, встречались с людьми. Кстати, на эти встречи приходили как сторонники БНФ, так и недруги. После нескольких часов общения многие противники говорили: вы же, оказывается. совсем не такие, как нам объясняли. В общем, полностью повторялось то, что было со мной.
Из КПСС вышла в 1990 году. Уплатила взносы, полностью со всем рассчиталась. За свою деятельность в рядах КПСС мне не стыдно, но обидно, что верила в порядочность организации.
БНФ не отражает абстрактные, отвлеченные мысли, не волнующие народ. БНФ – та организация, которая отстаивает взгляды всех. В первую очередь простых, обыкновенных людей, а не неких рафинированных интеллигентов. Тех, кого у нас больше 80 процентов, то есть значительного большинства. Это действительно народный фронт. В нашей партии есть все – от академиков до конюхов. Образование здесь не самое главное. Мне повезло повстречаться с интересными людьми. Иной раз я просто удивлялась старикам, тем, кому в девяностые годы было уже за семьдесят (многих из них, наверное, уже нет в живых), их правильному пониманию ситуации, наверное, это житейские мудрость, опыт. Молодежь про таких говорит – продвинутые. Это о семидесятилетних. Те, кто был моложе на 20-30 лет, так не рассуждали. А то, старое, поколение, которое помнит и хрущевскую «оттепель», и военное детство, многие вещи воспринимало правильней, чем более молодые.
- Вы сами говорите о работе пропаганды по созданию негативных образов. Один из них – националисты.
- Очень часто смеялась, когда меня в прессе того времени называли белорусской националисткой. Для меня это большая честь, ибо я с Украины. У меня мама – украинка, отец – русский. Родной язык – русский, так как отец был военным, и мы ездили по всему бывшему Советскому Союзу, училась в 18 школах. Если б не русский, я бы никакого языка не знала вообще, потому что во всех республиках язык был, естественно, свой. Родилась, повторюсь, в Польше. Белорусский язык никогда не изучала. Освоила его, будучи в Верховном Совете. Пришла туда, как и многие другие, русскоговорящей. На белорусском вообще разговаривали только считанные единицы. Никакого дискомфорта в беседах со своими коллегами никогда не ощущала. Даже когда беседовала с Позняком, которому национализм приписывали чаще других. Когда он видел по реакции, что я чего-то не понимаю, сразу же делал перевод.
Когда в1991 году произошел путч, была в Крыму, точнее, в Алуште, и изучала там язык. Делала это очень просто. Брала словарь, читала все подряд, а потом с сестрой говорила по-белорусски. Проверить она, конечно, не могла. С теми, кто языком не владеет, всегда проще, их не стесняешься.
Из Крыма добралась с большим трудом. Билет у меня был на сентябрь, пришлось покупать новый, по просто сказочной цене. Мне было поручено написать постановление о роспуске КПСС. Помню, что, когда его прочитал Борщевский, то закричал: «Братцы, Галіна напісала па-беларуску». С тех пор я начала выступать только на белорусском. Это, кстати, было очень тяжело.
На собственном примере знаю, что в БНФ никогда и ни к кому не относились плохо только потому, что он говорит по-русски. Да, идиоты есть в любой партии, в любой семье. Наверное, они были и у нас. Я считаю, что это просто не умные люди. Ни к чему принуждать никого нельзя. Если бы меня заставляли учить белорусский язык, я бы изучать его не стала из принципа.
Сделать это заставила сама жизнь. Я ведь была депутатом белорусского парламента. Принуждать нужно только чиновников. Ибо они за работу в белорусских государственных учреждениях получают деньги. Это государственные люди. Остальных заставлять не нужно, особенно тех, кто уже в возрасте. Помню, одной знакомой было уже 65 лет, когда ее захотели научить белорусскому. Успехов не было, да и не нужны они вообще.
Здесь нет проблемы. Ее выдумали.
Те, кто часто выступают за белорусский язык, делают это не потому, что они такие «отморозки», а потому что отстаивают свои права. Это право человека говорить на языке той страны, где он родился. И запрещать ему нельзя. Если еще в девяностых годах прошлого века на улицах можно было услышать белорусскую речь, то сейчас ее почти не слышно. Это плохо. Нация тем и отличается от других, что имеет свой язык. Знаю по своему опыту. Когда перешла на белорусский, у меня даже характер немного изменился. Есть вещи, которые каким-то образом влияют на всех нас. Многим русским не нравится, когда кто-то рядом говорит по-белорусски, но это их личное дело. Не нравится – езжай туда, где белорусского языка не будет вовсе. Ведь когда кто-то приезжает в Германию, Польшу или Францию, он же не требует, чтобы все с ним говорили только на русском. Так и здесь.
Кстати, в нашем Сойме некоторые и сейчас говорят на русском языке, когда хотят точнее выразить мысль. И никто им не высказывает претензий.
Я бы не говорила, что в БНФ одни националисты, в брутальном понимании этого слова. Там люди, у которых просто болит душа за нацию.
-Традиционно спрашиваю о вашем понимании счастья?
- Я когда-то ее читала, и фраза очень понравилась – счастье, это когда с радостью утром идешь на работу, а вечером с удовольствием возвращаешься домой. То есть когда есть какая-то гармония. Счастье – очень сложное понятие. Считаю, что в этом отношении мне повезло. Я реализовала себя как человек и гражданин, приносила, как могла, пользу людям.
И еще - семья. Люблю свой дом, детей, внуков. Очень интересно наблюдать, как маленький комочек, который принесли из роддома, очень быстро превращается в смышленого человечка, который учится ходить, разговаривать, размышляет. Не перестаю удивляться этому превращению, всегда с интересом наблюдала за детьми, а теперь за внуками. Их у меня двое, у сына- дочь, Наташа, 6,5 лет, умненькая, красивая девочка, занимается латиноамериканскими танцами. А внук живет со мной, мы с ним очень любим петь, танцевать, выращивать цветы. Это тоже счастье, видеть, как его глазенки горят радостью, когда он обнаруживает новый распустившийся цветок.
Другие главы из книги А.Томковича "Женщины":
Обсудить новость на Форуме