23:00 15.08.2009 | Все новости раздела "Объединенная Гражданская Партия"
Вылет из президентства
На фото:Президент Никсон так и не нашел способа надавить на журналистов. И вынужден был выйти из игры.
35 лет назад, августовским днем 1974 года, Ричард Никсон взошел на трап вертолета, готового к вылету с лужайки Белого дома, хозяином которого он был неполных полтора срока, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. У этого прецедентного вылета из президентства есть собственное имя, ныне известное даже американским младенцам — Уотергейт.
Уотергейтская сага полна эпических эпизодов. Вот один из них — на тему о том, как работали наши собратья по перу. При арестованных уотергейтских «взломщиках» обнаружились пачки стодолларовых купюр, происхождение которых удалось отследить, — они исходили из недр комитета по переизбранию Никсона, во главе которого стоял его ближайший соратник, генеральный прокурор Джон Митчелл. Это была сенсация — и ключ. Но ключ надо было отшлифовать. Карл Бернстайн (один из великой двойки «Вашингтон пост», другой — Боб Вудворд) с удовольствием вспоминает:
«Каким-то образом у меня оказался нью-йоркский телефон Митчелла. Я набрал номер, представился и сказал: «Г-н Митчелл, в выходящем завтра номере газеты у нас идет статья. Я хотел бы вам ее прочесть. Нам нужна ваша реакция». Я начал читать, и когда добрался до строк «Джон Н. Митчелл, генеральный прокурор, контролировал секретный фонд», он будто выдохнул: «Господи!..». Я прочел еще немного и слышу снова: «Господи!..». Когда я дошел до конца абзаца, он уже все понял и в ярости прорычал: «Господи, что за чушь вы несете в газету. Если вы это напечатаете, то титьки Катьки Грэм (это он о Кэтрин Грэм, издателе «Вашингтон пост») окажутся в таких тисках, в которых они сроду не бывали. А до вас, ребята, мы тоже доберемся…» И бросил трубку. Я звоню Бену Брэдли (главному редактору «Вашингтон пост», который лично курировал уотергейтское расследование. — А.П.) домой и пересказываю ему содержание разговора. Брэдли спрашивает: «Он буквально так сказал?». Я говорю: «Да». «Тогда опусти про титьки, а все остальное вставь в статью дословно». А на следующее утро миссис Грэм подходит к моему столу и спрашивает: «Карл, больше никто ничего не просил мне передать?»
В конце концов генеральный прокурор Джон Митчелл и два других самых близких к Никсону человека — глава администрации Белого дома Боб Холдеман и помощник по внутриполитическим делам Джон Эрлихман были приговорены к тюремному заключению (соответственно, 19, 18 и 18 месяцев) по обвинению в заговоре, противодействии правосудию и клятвопреступлении. Но, конечно, главным итогом была президентская отставка.
Парадоксальная судьба. Ричард Милхаус Никсон сделал два революционных шага, изменивших курс мировой политики. Первый американский президент за все времена, Никсон прилетел в Москву, дав старт политике разрядки. И он признал КНР, превратив азиатского коммунистического гиганта из врагов США в партнеры… И то и другое требовало стратегической прозорливости и интеллектуального мужества.
Он был озабочен своим местом в Истории, а попался на мякине. Почему?
Этому были две причины.
Одна называлась Вьетнам.
Не Никсон начал вьетнамскую войну, она ему досталась в наследство, и это было чудовищное наследство. Расколотая страна. Еженедельно из далеких джунглей привозили по двести гробов. Белый дом словно пребывал в постоянной осаде.
Другая причина грехопадения Ричарда Никсона — маккартизм.
Мы в СССР не очень хорошо понимали, что это было для Америки. Для нас маккартизм — это были бесноватый, спившийся сенатор, «видевший под каждой кроватью коммунистических агентов», мания преследования, реакция и дурь... Увы, антикоммунистические видения не были чистым горячечным бредом. Особенно после того, как советские агенты выкрали самый ценный американский секрет — иглу бессмертия из ящика Кощея — формулу атомной бомбы.
В середине ХХ века, на переломе войны и мира, трагически перевернулась эпоха. На смену Второй мировой войне пришли атомный век и «холодная война». Вынужденное общей смертельной угрозой боевое союзничество СССР — США сменилось гибельным глобальным противостоянием. Ответом на этот новый мировой вызов Америке и стал маккартизм. Другое дело, что этот ответ оказался в некоторых отношениях шизофреническим. Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности превратилась во внутреннюю инквизицию. Расцвела «охота на ведьм». Черные списки «сочувствующих коммунизму», «внутренних врагов» составлялись во всех американских институциях — от госдепа до Голливуда. В стране, кичащейся свободой, появились запреты на профессию…
Обращенный против своих, маккартизм угрожал уже тому, что должен был защитить, — самому американскому образу жизни.
Как политик Никсон сложился в годы маккартизма, и это осталось с ним навсегда. За любой неприятностью он видел вражеские козни.
Главным содержанием внутренней политики для него были поиск и выявление врагов. Политический успех — это победа над врагами. Враги — антивоенные демонстранты, мешающие Никсону заключить мир. И враг — пресса, вечно все критикующая и вытаскивающая на белый свет, что не положено.
На войне как на войне... Хотя на самом деле существенную роль в выборе средств играли черты его характера. Он ни капли не сомневался, что вся политика вращается вокруг него. А раз так, то его противники и враги нации суть одно и то же.
За его президентством немало грехов. Уотергейт, однако, дал повод супермодельный. Fair play (правило честной игры) — первая заповедь англосакса. Демократия — самое заветное понятие американского менталитета. Выборы — высший символ и главная форма демократии. Президентские выборы — вершина выборов. Начинять подслушкой штаб-квартиру партии соперников?! Более показательного нарушения самих основ придумать невозможно.
Политика в условиях демократии, американской демократии в данном случае, это всегда компромисс. Идеализма и цинизма, очень далеко заходящего прагматизма и базовых принципов, которые должны оставаться нерушимыми. Святым в политике делать нечего. Преступники подрывают сами ее первоосновы. Ночной взлом в штаб-квартире конкурирующей партии нарушил конвенцию.
Политика в условиях демократии — это борьба, подчас очень грязная, но не поиск и не уничтожение врагов средствами спецслужб. Уотергейт нарушил баланс.
И тогда включились механизмы защиты демократии.
Говорят, что у «Вашингтон пост» был особый стимул. В соревновании с «Нью-Йорк таймс» за звание первой газеты Америки она должна была взять реванш за триумф конкурента с публикацией разоблачительных «Пентагоновских досье» во время Вьетнамской войны.
Говорят, что судья Сирика, что вел уотергейтский процесс, — человек крайне честолюбивый, добился того, что его имя стало известно всей стране.
Говорят, что конгресс был зол на президента Никсона за его склонность принимать единоличные решения и ставить законодателей перед фактом — даже в тех случаях, когда, по Конституции, требовались совет и согласие конгресса. Это свойство получило соответствующий титул — «имперское президентство».
Все это действительно так. Но, между прочим, в этом и состоит принцип разделения властей, система сдержек и противовесов любому абсолютизму.
«Разгребание грязи» могло дорого обойтись «Вашингтон пост». Против нее были сразу приняты самые разные меры, вплоть до «спора хозяйствующих субъектов». Соответствующие органы принялись оспаривать законность приобретения газетой телестанций и прочих активов. Котировка акций газеты на бирже упала в два раза — Кэтрин Грэм действительно оказалась в тисках. Потомственную владелицу «Вашингтон пост» это не остановило. Главный редактор Бенджамин Брэдли не вызвал Вудворда и Бернстайна и не сказал им: кончайте копать, ребята... Уотергейтское расследование продолжалось до конца. То, что это оказалось и концом президента, не вина газетчиков. Или именно их? Или не вина, а заслуга?
Каждый делает свое дело до конца... Именно в этом и состоит общественный концерт. Разнородную частную и личную мотивацию никто не отменял, но именно так работает отлаженная система.
В принципе.
В реальной жизни все сложней, грязней, послушней и продажней. Собственно, именно это в первую очередь и показал Уотергейт, вытащив на свет вереницу нарушений и преступлений, совершаемых тем циничней, чем выше. Но показав, как это бывает в жизни, он доказал еще кое-что. Незыблемость принципа. Уотергейт — это победа принципа над принятой практикой. Поражение презумпции политического цинизма, верховной вседозволенности.
Демократия, конечно, очень уязвимая и несовершенная штука, но иногда она преподносит показательные уроки.
…Беллетристы часто предваряют свои романы оговоркой: «Все ситуации и герои этого повествования вымышлены, все совпадения и сходства случайны». Я хочу освободить этот американский материал от невольных российских аллюзий. Нам нечего равнять себя с Америкой.
Своевременная, конституционная смена власти, уход в срок главного начальника страны со своего поста — не наше правило. Даже если он уходит, он остается, как показывает практика.
Любые параллели с Уотергейтом у нас были бы случайны и надуманны. Это у них неопровержимо доказано и подтверждено решениями судов, что нет такой глупости, которую бы не сделали власти предержащие, чтобы предержать власть и дальше. И такого нарушения, на которое они бы не пошли, чтобы только скрыть свои действия. Правда, это выяснилось только тогда, когда их приперли всем миром. К нам это, безусловно, не относится.
Да, у нас действительно происходят престранные вещи. Взрываются дома… Убивают журналистов или они выпадают из окна своего дома… Рейдеров невозможно отличить от трейдеров, банки от банд… Неопознанные летающие объекты, внешне похожие на российские военные вертолеты, обстреливают и бомбят территории по соседству… Новые Медичи (или их родичи) химичат с полонием и таллием… Могут ли наши родные представители власти иметь хоть какое-то отношение ко всей этой взбесившейся фантасмагории?
Ответ на все случаи жизни: нет! Презумпция невиновности власти — первый принцип нашего мироздания. И не важно, что ее никто, никогда и ни в чем не контролирует.
Уотергейт в России? Смешно сказать. Говоря словами одного знаменитого американского романа: «У нас это невозможно!»
Обсудить новость на Форуме