22:48 22.01.2009 | Все новости раздела "Объединенная Гражданская Партия"

Как он умел ненавидеть - к 85-летию со дня смерти Владимира Ульянова

Председатель Совнаркома СССР и РСФСР Владимир Ульянов, руководивший большевиками и советским правительством под псевдонимом Ленин, скончался в своей подмосковной резиденции «Горки», реквизированной у вдовы мецената социалистической революции Саввы Морозова, 85 лет назад, 21 января 1924 года. Около трети из отпущенных ему судьбой неполных 54 лет он провел в эмиграции, а потому о состоянии дореволюционной России судил понаслышке, по сообщениям своих агентов и соратников. Последние шесть лет жизни пребывал под неусыпной охраной латышских стрелков и чекистов, а потому информацию о положении дел в стране черпал преимущественно из донесений ВЧК. Но никогда не усомнился он в своей миссии и в своем праве репрессиями загнать обитателей подвластных территорий в светлое царство тоталитаризма.

Достоверные сведения о его характере и пристрастиях, несмотря на обширную лениниану, довольно скудны. Сподвижники отмечали, что в еде он был неприхотлив, заметного интереса к противоположному полу не демонстрировал, нравились ему котята и немецкое пиво. Любил ли он законную свою супругу или только уважал ее как преданного ему товарища? Испытывал ли он в действительности нежные чувства к Инессе Арманд или и к ней относился как к верной боевой подруге?

Зато известно, что ненавидеть он умел, как никто другой. Свирепая злоба Ильича распространялась на всех, кто не принимал его взгляды; на всех, кто обладал какой-нибудь собственностью; на все социальные объединения и партии (за исключением нерассуждавших единоверцев); на трудолюбивых крестьян; на слой людей совестливых и образованных, именовавшихся им «гнилой интеллигенцией»; на целые государства (кроме, пожалуй, Германии) и особенно на родную страну, которую он рассматривал как плацдарм для мировой революции.

«Милость к падшим» была ему недоступна. Он не гнушался лично отдавать распоряжения о массовых убийствах: сколько, например, священников надо немедленно расстрелять, а сколько крестьян повесить, причем так, чтобы все в округе видели казненных. Тем не менее он все еще остается для многих поистине сакральной фигурой. В этой связи возникает невольный вопрос: какие особенности характера и мышления становятся основанием для превращения человека в харизматического лидера?

Поскольку споры о деяниях вождя мирового пролетариата не утихнут еще долго, новые свидетельства, добавляющие свежие штрихи к его прежнему, созданному советской пропагандой портрету, достаточно важны.

Впервые публикуемые ниже устные рассказы Г.М. Кржижановского — старого большевика, находившегося когда-то в приятельских отношениях с Лениным, были записаны свыше полвека назад Л.Н. Подвойским и сохранились в Российском государственном архиве социально-политической истории.

Добряк и скромник

Рассказы Кржижановского о Ленине

Владимир Ильич был добряк, но не терпел прекраснодушия. Как-то в ссылке моя жена Зинаида Павловна, когда мы узнали об очередных казнях революционеров, воскликнула:

— Когда мы победим, мы прежде всего отменим смертную казнь!

— Ничего подобного, — возразил Владимир Ильич. — Мы будем беспощадно уничтожать всех мерзавцев, очистим от мерзавцев почву.

В 1921 году я хлопотал за одного инженера, осужденного за невыполнение государственного задания. Владимир Ильич отказался поддержать ходатайство:

— Пусть посидит два года. Надо научить дисциплине. Мы должны быть твердыми.

Много раз Владимир Ильич упрекал меня в излишней мягкотелости:

— Когда у вас наконец появится настоящая злость? Заведите вы себе цепную собаку, Глеб Максимилианович!

В ссылке была красивая женщина. Владимир Ильич говорил:

— Она страшная женщина. Она меня волнует. Страшная женщина.

В ссылке я как-то сказал Владимиру Ильичу:

— У меня душевный кризис.

— Ничего. Это хорошо, — ответил Владимир Ильич. — У каждого человека бывает кризис. У меня кризис был в 15 лет. Я был очень религиозен. В пятнадцать лет снял крест, плюнул на него и забросил в угол.

Владимир Ильич обладал удивительным качеством — он умел свои мысли делать предложением других. Иногда на заседаниях Совнаркома он путем умелого ведения заседания и записок, подготовив какое-нибудь нужное решение, ставил вопрос на голосование как предложение товарища N. «Кто за?» — спрашивал Ленин. Все поднимают руки. «Кто против?» — щуря полные лукавства глаза, произносил Ленин. И вдруг Ильич неожиданно сел, поднимая руку и мило улыбаясь: мол, что поделаешь, большинство решило предложение товарища N принять вопреки его, Ленина, воле.

Приехал в «Горки» к Владимиру Ильичу:

— Здесь у вас неплохо, Владимир Ильич.

Он смутился и сказал:

— Понимаете, мы еще не можем всех так устроить.

Скромность. Святая скромность.

Владимир Ильич жаловался мне, что после того, как дали орден Троцкому, Сталин не дает ему покоя, требует орден себе. Пришлось дать.

Незадолго до смерти Владимир Ильич говорил мне:

— Когда я умру, вам, Глеб Максими-лианович, не простят близости ко мне.

Советовал ближе сойтись с руководящей «тройкой»: Троцкий, Зиновьев, Сталин.

— Я им скажу про вас.

После смерти Владимира Ильича меня вызвали в «тройку». Я пришел в ужас. Каждый из трех смотрел на другого зверем.

Источник: Объединенная Гражданская Партия