02:30 14.04.2009 | Все новости раздела "Объединенная Гражданская Партия"
«Диалог» Европы с Минском: процесс ради процессаВзгляд Ольги Карач
Когда-то она была депутатом Витебского горсовета, но не ограничилась статусом «регионального политика». Ольгу Карач знают далеко за пределами «столицы “Славянских базаров”». И нередко поругивают за суждения, отличающиеся от типично оппозиционных.
– Что, на ваш взгляд, сейчас происходит в белорусской политике?
– Перезагрузка. Для оппозиции закончился период, начавшийся после референдума 1996 года, когда мы в значительной степени руководствовались известным лозунгом «Запад нам поможет». Я бы даже больше сказала – «Запад все знает и умеет». А теперь выяснилось, что у Запада, в частности, у Европы есть свои планы и представления. Нет, они, конечно, хотели бы, чтобы в Беларуси была демократия. Вопрос в том, что они теперь готовы сделать ради этого. Такой поворот – это не плохо. Не знаю, будут ли оскорблены европейские политики, когда Лукашенко в Праге будет куражиться над ними и объяснять, какие они слабаки по сравнению с ним. Но с другой стороны, наконец-то у оппозиции не будет иллюзий относительно «дружественного» Запада, будет четкое понимание, что это мы должны быть сильными. Внешнеполитическая ситуация вокруг Беларуси поменялась за последние месяцы, это надо признать и принять. Освобождение политических заключенных в Беларуси, война России в Грузии, непризнание Александром Лукашенко Абхазии и Осетии, какие-то кулуарные переговоры европейских политиков с правящим аппаратом Беларуси. А для этого искать и находить поддержку не в брюссельских, вашингтонских или московских властных кабинетах, а у своего народа. Я думаю, что власть еще не раз горько пожалеет о той оппозиции, которую она имела до 2009 года.
На мой взгляд, сейчас у Объединенных демократических сил есть два барьера, которые нам надо преодолеть: это репрессивный аппарат и наше нежелание предлагать людям то, что они хотят, а не то, что хотим мы или что, на наш взгляд, должны хотеть они. Это те реальные вызовы, что стоят перед нами как политиками после парламентских выборов-2008.
Необходимы не только и, может, даже не столько кадровые изменения, сколько коренная перемена всей идейно-ценностной парадигмы, которую мы предлагаем белорусским избирателям. Это не означает, что стрелка нашего компаса отклонится от курса демократических перемен. Это означает, что нам нужно определиться, с чем и с кем мы идем к белорусскому избирателю после этих выборов и в преддверии президентских выборов- 2010.
– Нужно ли вести с Западом диалог, и каким он должен быть? Ваше отношение к противникам этой идеи?
– Новая политика Европы по отношении к Минску – это своеобразное пари. Просто прежняя политика очевидным образом привела в тупик. Что даст новая – это пока неизвестно, она таит в себе и новые опасности, и новые возможности. Не исключено, что она лишь укрепит режим, предоставит ему дополнительные ресурсы и свободу маневра, а может так случиться, что эта разрядка размоет единство стройных рядов белорусской номенклатуры. Я думаю, оппозиции не надо на этом зацикливаться,. Оппозиция не должна превращаться в оппозиционный МИД.
Когда обсуждаешь идею возможного диалога Запада и Александра Лукашенко – создается впечатление, что белорусская оппозиция в этом процессе выступает в неприглядной роли верной, неприметной жены, прожившей лет 50 бок о бок с мужем – Европейским Союзом и успевшей ему «отдать свои лучшие годы». А он, неверный, изменил – заговорил о сотрудничестве с другой, проклятой, роковой – с Александром Лукашенко и его президентской вертикалью. Мне это страшно не нравится: во-первых, не очень приятно осознавать себя в роли дуры, покорно ожидающей у окошка гуляку-супруга. Во-вторых, очень не люблю, когда кто-то начинает что-то решать за меня и без меня.
На мой взгляд, есть объективные причины, из-за которых диалог Европы и Александра Лукашенко обречен на историческую неудачу и будет провален рано или поздно.
Первое. Европе на самом деле нечего предложить белорусской власти. Что предлагает Европа? Соблюдайте права человека, и мы дадим Вам некоторое количество денег? Так денег у чиновников и так много, а на те деньги, что потенциально может дать Европа, простому чиновнику нечего рассчитывать, он прекрасно понимает, что в его личный карман эти деньги не пойдут. Кроме этого, чиновник – не бизнесмен, его задача – освоить те деньги, что спустили «сверху», а не заработать новые. Инициатива в Беларуси наказуема: за попытку самостоятельно взять европейские деньги можно попасть в тюрьму всерьез и надолго. Да и с правами человека всегда получается нехорошая вещь: если я нарушаю чьи-то права – значит, мои права шире и больше, чем у остальных.
Вопрос о соблюдении чьих-то прав человека – на самом деле, это вопрос об ограничении (либо самоограничении) прав людей, находящихся у власти. Вот представим себе обычного белорусского чиновника. Он получает хорошую зарплату. Он получает возможность брать взятки, и как показали многочисленные судебные процессы, чиновниками этими возможность эта широко используется. Чиновник может фактически уничтожить, разорить, посадить в тюрьму любого, кто посмеет выступить против него. Для этого чиновнику не нужно изобретать какую-нибудь провокацию – достаточно позвонить судье, и любой судья примет решение не по закону, а так, как выгодно чиновнику. Дети чиновника учатся в элитных школах, он отдыхает на лучших европейских курортах. Не говоря уже о том, что для многих он – царь и бог. Он находится на самой высшей ступеньке общественной иерархии.
А что ему предлагает Европа? Откажись от царских привилегий… в пользу чего? Каких-то мифических прав человека? Чтобы сын немытого рабочего сидел с его сыном и получал такие же возможности? Чтобы кто-то другой, независимый от него и самостоятельный, мог тоже получить лакомый кусочек государственной собственности? Или чтобы, наконец, кто-то заинтересовался: «А откуда у Вас, уважаемый, на 5 родственников 8 квартир и 10 машин?». Или ради того, чтобы снять диктатора Лукашенко? Так Александр Лукашенко среднестатистическому чиновнику красиво жить не мешает – наоборот, поощряет его, потому как страх, что всю эту «красивую жизнь» отберут при смене власти, – хорошая мотивация для любого чиновника бороться за сохранение режима.
Европейские политики не очень четко представляют себе конечный результат «диалога», т.е. что они хотят этим самым «диалогом» получить. Поэтому на практике все оборачивается так: после долгих уговоров какой-нибудь белорусский чиновник (разумеется, с согласия Лукашенко и прочих «государственных органов») приезжает в Европу, весело проводит время несколько дней и возвращается домой свежим и отдохнувшим. Или наоборот, после долгих уговоров европейский чиновник приезжает в Беларусь, встречается со всеми подряд и… И всё. Дальше дело не продвигается никак, результата нет. Зато какой-нибудь европейский политик типа наивной Уты Цапф на радостях отчитается, что он разговаривал с тем-то и тем-то в кулуарах, и этот белорусский чиновник всячески ругал Лукашенко. По сути, Европа за деньги своих налогоплательщиков оплачивает «политический туризм» – т.е. когда белорусские чиновники на халяву катаются в Европу без всяких обязательств и последствий. И когда европейские политики точно так же катаются в Беларусь. Конечно, попробовать печенку зубра, между прочим, занесенного в Красную Книгу, – это круто, будет о чём рассказывать своим детям. Но, наверное, цель европейских политиков – не уничтожить последних зубров в Беларуси? Однако пока Европа путается даже с теми условиями, которые она то выставляет, то не выставляет Александру Лукашенко.
Европейское общество структурировано, белорусское общество иерархично. В Европе нельзя подняться на самый верх, перепрыгнув через ступеньки. Это своеобразная «защита от дурака»: чтобы пробиться в обществе и стать, например, президентом, политику нужно сначала сделаться руководителем своей партии. Он должен обладать необходимыми знаниями, талантами и умениями. В Беларуси же глава иерархии (символ – «отец в семье», все остальные – его «дети») может поднять человека выше или опустить ниже, исходя не из талантов данного члена общества, а из личных предпочтений «того, кто сверху». Таланты, знания или профессионализм не играют никакой роли – место человека в общественной иерархии определяется только лояльностью и преданностью «отцу» и готовностью выполнять его приказы. Поэтому те, кто находятся в непосредственной близи от Лукашенко, продемонстрировали на практике самую высокую ступень лояльности и преданности и доказали многочисленными нарушениями прав человека, что «хозяин» у них только один. А чтобы они в этом не сомневались, Лукашенко на них держит тонны компромата и периодически об этом напоминает, отправляя кого-то в тюрьму. Поэтому любые попытки «диалога» Европы со «вторыми лицами» обречены на неудачу: слишком долго те «вторые лица» боролись и зарабатывали свое «место под солнцем», чтобы так легкомысленно рисковать своим постом ради пустых обещаний и красивых слов (а то, что Европа не выполняет своих обещаний, примеров много, в том числе и пример с Украиной).
Второе. Любому европейцу с молоком матери вбивают в голову одну мысль: «Нужно договариваться со всеми и вырабатывать правила игры, которые устраивают всех». Любому белорусу вбивают в голову простую мысль: «Европа и США–наши враги. А с врагами не договариваются, их уничтожают». 70 лет Советская власть вбивала в головы белорусам, что Западу доверять нельзя, Запад – это наш враг, он хочет нас уничтожить. За теми, кто сомневался в данной теории, в советские времена ночью приходили энкавэдэшники и уводили – кого расстреливали, кого отправляли в концлагеря. Эти же 70 лет европейские власти вбивали в голову идею «диалога». Европеец запрограммирован на диалог, равно как белорус запрограммирован на войну и поиск врагов.
Для европейского политика слово «диалог» стало священной коровой, процесс заменил собой результат. Например, европейский болтун Рене ван дер Линден свято верил, что с хулиганом достаточно «провести диалог», чтобы тот раскаялся и «стал на путь исправления». Вот эта слава талантливого «милиционера и укротителя хулиганов» не дает спокойно спать всяким ван дер линденам и гонит их в Минск. Только вот незадача: для хулигана милиционер не друг и не партнер. Договориться с милиционером для хулигана означает потерять авторитет среди других таких же хулиганов и стать предателем. А если еще этот хулиган претендует на лидерство среди других хулиганов и роль уголовного авторитета, то всякие «диалоги» преступника с милицией исключены – это то же самое, что говорить о «диалоге» между Богом и дьяволом. Можно много спорить, кто Бог, а кто дьявол, но все согласятся, что диалог между светлыми и темными силами невозможен по определению – равно как и диалог между мафией и милицией. В результате таких «переговоров» милиция коррумпируется и становится частью мафии, а светлые силы стремительно темнеют. Бандиты же остаются бандитами всегда.
Третье. В Беларуси понятие «власти» тесно переплетено с понятием «унижение». Почему невозможно уничтожить «дедовщину» в армии без реформы всей системы взаимоотношений? Потому что молоденький новобранец, которого унижают каждый день «деды», мечтает о том дне, когда он сам станет «дедом» и сможет унижать других. Неважно, что этого солдата унижали одни люди, а он будет унижать других: для него важно, что он получает право, т.е. власть унижать кого-то.
Европа говорит белорусским чиновникам: мы хотим поменять систему. Но для маленького белорусского чиновника это означает, что он в своей карьере прошел через унижение, а сам не сможет отыграться, не сможет в будущем никого унижать. Чиновник в Беларуси понятие «власть» именно так и воспринимает – право унижать других и делать то, что он считает нужным, пусть даже это и самодурство. Любым попыткам договориться будет мешать именно этот психологический фактор: так, значит, меня унижали, а тех не будут? Нет, так не пойдет, пусть и они испытают то, что пришлось пережить мне. Пусть попробуют, как мне было трудно.
Четвертое. В Европе «первый» – не значит самый умный. А в Беларуси: в любой организации не может быть никого, кто умнее «лидера номер 1». Это особенно заметно в маленьких негосударственных организациях – посмотрите на «лидеров второго звена»: среди них нет никого, кто умнее руководителя. Мало того, во многих организациях члены копируют лидера. Приходит руководитель НГО Сидоров, а вместе с ним приходят несколько маленьких сидоровых. Они часто даже внешне похожи на своего лидера. В свою очередь, чиновники копируют главного чиновника: по начальнику ЖЭУ вы можете узнать многое об Александре Лукашенко. В исполкомах сидят тысячи маленьких лукашенок, копирующих своего хозяина даже интонациями в голосе.
В Европе считается нормальным, что «лидер номер 1» не может знать всё: соответственно, возле него должны быть консультанты – те, кто знает больше него в какой-то сфере. В Беларуси это неприемлемо, «лидер номер 1» принимает решение, исходя из своего развития и талантов. Еще и поэтому попытки Европы поговорить со «вторыми лицами» обречены на неудачу.
Пятое. Нужно понимать, что без согласия Лукашенко ни один чиновник не поедет за рубеж: во-первых, потому что это запрещено законом, и чиновник должен в любом случае получить согласие своего вышестоящего начальства на поездку даже на отдых; во-вторых, как правило, на тех, кто выезжает, у Александра Лукашенко есть компромат. Поэтому для чиновника любая попытка провести переговоры не в русле запланированных Лукашенко автоматически приведет к тюрьме. В связи с этим возникают два вопроса: зачем Европе вести диалог с сомнительными личностями, и можно ли не запачкать свои чистые руки, когда пожимаешь грязную?
Шестое. В представлении Александра Лукашенко вести диалог можно только с равными. Кто равен Лукашенко, президенту Беларуси? Уго Чавес, поскольку он тоже президент. Ким Чен Ир – поскольку он тоже президент. Белорусская оппозиция в понимании Александра Лукашенко слабее, потому что она не у власти. А зачем договариваться со слабыми? Белорусские избиратели такой «диалог» однозначно воспримут как слабость Лукашенко (пошел на переговоры с теми, кто слабее – значит, сам не такой сильный), и он не может это не понимать.
Тем более, что для Лукашенко идти на переговоры с оппозицией – значит, демонстрировать, что в Беларуси еще есть политики. Это опасно, потому что у общества может появиться идея – заменить одного политика другим. А если политик в Беларуси всего лишь один, как он сам себя позиционирует, то на кого его можно менять, да и зачем ему, одному-единственному, с самим собой договариваться?
В Европе, особенно в парламентских республиках, очень часто всё решает меньшинство: не редкость, когда голоса именно самой маленькой партии определяют, кто будет формировать правительство. И поэтому европейцы не боятся идти на диалог с теми, кто слабее. И общество с пониманием относится к такому диалогу. В Беларуси любые переговоры идут с «позиции силы»: кто сильнее, тот и прав. Слабые в белорусской политике не выживают, их не жалеют, им не помогают. Со слабыми не разговаривают, их либо уничтожают, либо на них не обращают внимания.
Седьмое. В Европе в основе политических взаимоотношений лежат торговые отношения, в Беларуси – «идет война народная, священная война». Что это означает в реальности? В Европе политики умеют торговаться: «твоя партия входит в мою коалицию и вы получаете 5 мест в правительстве». В Беларуси никто не торгуется: «я сильнее тебя, поэтому я забираю все места в правительстве». Именно поэтому вопли Александра Милинкевича к Александру Лукашенко о диалоге выглядит понятно и красиво для европейцев, а у белорусов вызывает либо смех (вот ведь клоун, предлагает Лукашенко объединиться и отказывается от борьбы за власть – что недопустимо для политика), либо возмущение (Александр Милинкевич нас предал и пытается продаться Александру Лукашенко).
Восьмое. Идея «диалога между официальным Минском и Европой» – это сигнал для всех белорусов: в Европе живут предатели, которые для достижения своих целей готовы «сдавать своих». Что это означает для белорусских чиновников? Делай что хочешь, но не предавай Лукашенко, и Лукашенко тебя не предаст. А Европа «своих сдает». Не доверяй европейским политикам, потому что если они легко отказались от своих сторонников в Беларуси ради призрачного «диалога» с противниками, то какие гарантии Европа может дать белорусским чиновникам, которые далеко не носители европейских ценностей? Правильно, никаких. Т.е. белорусским чиновникам «диалогом» Европа дает хороший урок: не верьте нам, мы Вас предадим завтра точно также, как сегодня предали проевропейских политиков Беларуси.
Парадокс, но своей идеей диалога Европа вынуждает и белорусских оппозиционных политиков, и белорусское общество смотреть в сторону России – Россия не предаст, она «своих не сдает». Вон она сколько боролась и продолжает бороться за Виктора Януковича на Украине. А за кого так Европа хоть раз боролась в Украине или в Беларуси? По большому счету, ни за кого. Россия – стабильный партнер: даже злясь на Лукашенко, она не принимает жестких мер. А Европа, как стало понятно – это нестабильный партнер. Европа, даже не злясь ни на кого, мечется из стороны в сторону. Т.е. все эти крики Европы о диалоге подталкивают белорусское общество в более тесные объятия Кремля.
Вывод. Пока Европа в очередной раз с упоением играет в игру «диалог с белорусским режимом» и наступает на те же грабли, что и в 1996, и в 2001 году, несколько миллионов белорусов оказываются заложниками этой «игры». Потому что выходов из этой «игры» только два: либо голод, вымирание и нищета белорусского народа под «мудрым» руководством «непогрешимого», либо еще более тесные взаимоотношения с Россией.
Первый вариант, наверное, устроил бы Александра Лукашенко. Понятно, что второй вариант выгоден России. Но где тут выгода Европы?
Обсудить новость на Форуме