10:00 21.03.2008 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"
ПАВЕЛ ВОЩАНОВ: РОССИЙСКАЯ ОППОЗИЦИЯ (Набросок к политическому портрету)
Набросок к политическому портрету
После того как власть успешно самообновилась, она вдруг заметила, что у нее нет реальной оппозиции. И возмутилась: ай, как нехорошо, как некрасиво, должна быть! Высочайшая озабоченность эхом отозвалась в прокремлевских партийных штабах. По слухам, там сейчас обсуждается вопрос о том, кто бы в новом политическом сезоне мог бы взять на себя тяготы «конструктивной критики» Кремля. Варианта два — быстренько слепить что-то из подручных средств или реанимировать то, что уже было создано. Но в любом случае оппозиции быть! И правда, зачем Медведеву, чтобы на международных саммитах, в коих он намерен участвовать регулярно, коллеги по клубу сильных мира сего одаривали его колкостями на сей счет.
А понадобятся ли россиянам оппозиционеры?
То, что на прошедших 2 марта выборах более 70 процентов голосов было отдано за кандидата Кремля, еще не говорит о том, что 7:3 — это некое соотношение довольных и недовольных властью. Если просуммировать всех неголосовавших, испортивших бюллетени, положивших их в карман, а не в урну, получится несколько иная пропорция. А были еще и такие, что, не видя серьезных альтернатив, ставили галочку напротив фамилии официального преемника: мол, пусть, по крайней мере, сохранится порядок, к которому мы уже как-то приноровились. Кое-кто, решив показать Путину фигу в кармане, отдавал голос кому угодно. И эти голоса, оказавшиеся в копилке Зюганова, Жириновского или Богданова, в общем-то, не их голоса, а скорее те, что должны были попасть в графу «против всех», но ее предусмотрительно отменили. В общем, нынешнее российское недовольство многолико.
Вероятно, среди россиян отыщется немало таких, кто в предвыборную пору слышал от кого-то из своих знакомых или даже сам произносил слова: «А за кого голосовать-то?! Голосовать не за кого!». Недовольные властью граждане не видели в соперниках Медведева выразителей своего недовольства. Но не видели они его и в тех, кого, по тем или иным причинам, не допустили к выборам. Если бы в избирательных бюллетенях значились имена Касьянова, Каспарова, Лимонова или еще кого-то из лидеров разноголосой оппозиции, можно не сомневаться, они собрали бы лишь голоса своих традиционных поклонников, и не более того. На политической арене нет ныне фигуры, которая бы отвечала запросам усредненного недовольства и была способна, опираясь на широкую общественную поддержку, реально противостоять административному ресурсу власти.
Поддержка Путина реальна. Имея ее, он мог предложить в преемники кого угодно, хоть двоюродного брата-бизнесмена, о котором в России мало кто знает, и тот бы, собрав большинство голосов, воцарился в Кремле.
Причина — общество переживает «синдром Ельцина». Граждане, за исключением тех, кому сегодня 20 и ниже, хорошо помнят, что творилось при первом президенте, и менее всего желают повторения пройденного. Любой оппонент Путина — это неопределенность, это вероятность «рецидива» радикальных реформ. По этой причине (она главная, но не единственная) политическая оппозиция, ни левая, ни правая, в данный момент обществом не востребована. Власть, приватизировавшую закон, а это именно то, что ныне имеем в России, может одолеть только улица. Но на зов нынешних оппозиционеров, может, откликается лишь тысяча-другая активистов, с которыми без труда (и не без удовольствия) справляется ОМОН.
Но люди живут не с завязанными глазами. Они видят процветающую вокруг себя коррупцию, жирующую новоявленную элиту, дикую и наглую, самодовольных начальников, которые опять, как в коммунистические времена, никак не зависят от населения, своим карманом ощущают инфляцию, которая отчего-то вовсе не такая смирная, как ее представляют в Кремле. Задайте вопрос любому: «Вам нравится то, что творится вокруг?» — подавляющее большинство скажет, что нет, даже решительно нет. О чем это говорит? Отторжение обществом политической оппозиции не будет долгим, тем более что оно в немалой степени искусственно создано подконтрольными власти СМИ, которые «своих» преподносят с пафосом и в восторженных тонах, а «чужих» — с презрительной насмешкой и не в лучших ракурсах. Разумеется, это откладывается в сознании.
Ситуация парадоксальна — большинство «за» и большинство «против». Понять причины электоральной поддержки Путина нетрудно. Она, повторяю, питается недовольством времен Ельцина. Глядя на второго президента, граждане вспоминают свои беды во времена первого — загаженные города, превращенные в «блошиные рынки», парализованные предприятия, безденежье и безработицу, ваучеры, о судьбе которых никто не знает, приватизацию, в итоге которой никто ничего не получил, разгул бандитизма, чеченский сепаратизм и, конечно же, Запад, который, как теперь принято говорить, «вытирал о нас ноги».
Но если Путин всем так хорош, чем тогда питается нынешнее недовольство?
Совершеннейший феномен — оно питается бедами, которые принесла людям политика Путина! Поговорите по-свойски (лучше всего под соленый огурчик), и вам расскажут про многое. Например, как местные начальники, которые теперь ни от кого, кроме Кремля, не зависят, беззастенчиво берут взятки и строят для себя дворцы. Или про то, как лицемерны бюджетные прибавки к пенсиям, которые за месяц-другой сжирает инфляция. Или про плату за жилье и услуги ЖКХ, ставящую людей перед выбором — платить или голодать? И каждый — сомневающиеся могут проверить на своем опыте! — скажет про то, что красивые слова об интересах народа не находят никакого подтверждения в реальной жизни. За последние четверть века простой человек не был так бесправен, как ныне. Чего он сейчас страшится более всего? Что на его квартиру, дом, земельный участок или маленький семейный бизнес положит глаз кто-то из новых хозяев жизни, что при большой власти или при больших деньгах.
Но парадокс состоит не в том, что нынешнее недовольство Путиным соседствует с любовью к нему. Это недовольство лишено цели. В подтверждение приведу разговор, состоявшийся на днях с пожилой женщиной в Заволжье Нижегородской области (мог бы привести ее имя и даже адрес, но не стану, потому что власти на местах зачастую мстительны и не стоит старушке создавать дополнительные проблемы). Спрашиваю: за кого голосовали-то? За фЦnbsp; 4, за Медведева. И чем же он вам приглянулся? Они с Путиным нам пенсию прибавили. И стало легче? В ответ персонифицированные ругательства. Зачем же тогда голосовали? А за кого еще-то?! Больше не за кого…
Итак, оппозиция невостребована. Лежащее на поверхности объяснение — отсутствие «у нее привлекательных идей и харизматичных лидеров». Но причина не в этом. Она в том, что общественное недовольство положением дел в стране пока существует лишь на уровне бытовых эмоций, а потому не укладывается ни в одну из идеологических систем. Отсюда нынешний парадокс: нелюбимая власть так любима, а за лидерами оппозиции не видно никого, кроме отчаянных соратников с глазами, горящими от предвкушения схватки.
Проблема покаяния
Среднестатистическому россиянину характерна разочарованность: поддержал Ельцина — возненавидел, защищал Белый дом и демократию — понял, что участвовал в невиданной доселе мистификации, поверил в приватизацию и рынок — остался при прежней нищете. Его отличие от такого же среднестатистического немца или француза в том, что в дне сегодняшнем руководствуется бедами дня вчерашнего. Только в российской политике существует такая проблема, как покаяние, нигде больше. Трудно представить, к примеру, что американский избиратель требует от Буша публично покаяться за фиаско республиканцев во Вьетнаме, а от Обамы с Клинтоном — принести нации извинения за просчеты демократов на Балканах.
Чаще и настойчивее всего покаяния требуют от коммунистов. У каждого (разумеется, речь не идет о нынешней молодежи, которая с трудом отличает Владимира Ленина от Ивана Грозного) к ним свой счет: у одних — за смерть царя и гибель империи, у других — за сталинские лагеря и репрессии, у третьих — за загубленные целинные земли и ушедшие под воду города. И, конечно, общая претензия — за еще не позабытые многокилометровые очереди и дефицит на все и вся.
Почему нынешние коммунисты до сих пор не отреклись от наследства, которое определенно мешает им расширить свою электоральную базу? Потому что тогда придется отречься и от присвоенных себе достижений ушедшей эпохи — от победы в войне с фашизмом, от индустриализации, от покорения космоса и даже от спортивных побед, которыми страна гордится по сей день. И что тогда останется в партийной копилке? Пустота. Откажешься от одного, придется отказаться и от другого, а ничего нового нет. Не случайно все, что отпочковывалось от КПРФ и отрекалось от ее исторического наследства, не существовало более одного-двух политических сезонов. Нынешние эксплуататоры коммунистической идеи вообще мелковаты для теоретических обобщений сущности современного мира. Большее, на что способны, — совсем нестрашно топать ногами на Кремль да интриговать наличием якобы спасительных программ, «для разработки которых привлекались лучшие умы — доктора, профессора, академики и специалисты всех отраслей экономики».
Покаяние за преступления и ошибки прошлого — не только проблема левых. Она не менее, а может, и более актуальна для правых. Между тем нынешние лидеры либералов упорно обходят эту проблему стороной, считая, что их она не касается. И напрасно. Почему Михаил Касьянов, если бы его допустили к выборам, не набрал бы, я думаю, много голосов? Конечно, кремлевские «живописцы» густо помазали его грязью, и это сыграло бы свою роль, но главная причина — его причастность к ельцинской элите, а значит, и доля ответственности за все ею содеянное. Можно ли было как-то устранить этот момент? Нет. Покаялся — и потерял бы прошлое, не покаялся — остался без политического будущего. Та же неразрешимая дилемма, что и у Зюганова.
А разве лидер СПС Никита Белых в иной ситуации? В той же. Он может реформировать свою партию как угодно, но до тех пор, пока она связана с идеями Гайдара и деньгами Чубайса, может рассчитывать только на разрешенные Кремлем локальные удачи. Объяснения постаревших «молодых реформаторов» относительно «шоковой терапии», залоговых аукционов, паралича отечественной промышленности и науки хороши для академических аудиторий, хотя и там, думаю, они едва ли встретят бурные аплодисменты. Для реального политика, если тот хочет не просто поймать легкий кайф от выборов, а победить или хотя бы добиться результата, открывающего какую-то перспективу, важно понять природу общественного недовольства правыми и учесть его в своей программе. Горделиво отворачиваться от «не нашего» избирателя, считая большинство населения маргиналами, которым чужды высокие либеральные ценности, — верный путь к сектантству и вырождению. Но отважатся ли нынешние лидеры правых на покаяние? Едва ли, ибо они не столько убежденные либералы, сколько подопечные тех, от кого им следует откреститься ради политического будущего.
Перед нынешними вождями левых и правых стоит одна и та же проблема покаяния, которую им не разрешить, а не разрешив, не сохранить свои партии в реальной политике. Есть ли выход? Только один — уйти во второй эшелон политики и уступить место новой популяции оппозиционеров, не отягощенной грузом исторической ответственности. И, разумеется, передать им в управление партийные связи и спонсорские средства. Если этого не случится, через пару-тройку выборных кампаний в России будет однопартийная система. И не потому, что Кремль уничтожит оппозицию. Она самоуничтожится. А избиратель этого не заметит.
Кризис харизмы
Оппозицию принято обвинять в том, что по наиболее важным и острым вопросам она не предлагает ничего конкретного. На самом деле такой проблемы не существует. Избиратель уже давно не читает прокламаций (о партийных программах и говорить нечего) и не особо вслушивается в предвыборные речи. Едва ли кто сумеет сказать, в чем принципиальное отличие политических воззрений Медведева и его оппонентов. Знают, что он близкий друг Путина, а те с ним только знакомы (Богданов, этот вообще шапочно). И этого вполне достаточно.
На российских выборах нет борьбы идей, а есть борьба обещаний, и в ней всегда побеждает власть. «В сентябре проиндексируем пенсии… в августе снизим срок службы по призыву… до апреля заморозим цены на основные товары… с учетом уже накопленного опыта уточним порядок пользования «материнским» капиталом…» — разве может оппозиционер пообещать что-то подобное? Конечно, нет. Ему остается одно — воздействовать на эмоции. И тут у каждого своя «фишка»: Жириновский, к примеру, дерется, Зюганов олицетворяет собой «все самое хорошее из нашего прошлого», Касьянов бьется с ОМОНом, Богданов символизирует невнятность, Явлинский — принципиальность.
У кандидата Кремля роль проще некуда — ездить по стране и как можно реже говорить о политике, чтобы, упаси бог, не разрушить вылепленный пропагандой «образ кандидата, о котором судят по делам, а не по словам». Сразу после оглашения первых результатов выборов Зюганов заявил: «Если бы Медведев участвовал в дебатах, я бы победил!». В тот момент он очень напомнил заведующую культотделом из «Собачьего сердца» с ее знаменитым пассажем: «Если бы сейчас была дискуссия, я бы доказала Виталию Александровичу…». Но по сути он прав. Правда, не потому что его аргументация показалась бы избирателю более убедительной, чем у путинского преемника, а потому что на уровне электоральных эмоций тот, лишенный возможности озвучивать пункты рабочего графика правительства, потерялся бы на фоне многоопытных соперников, съевших зубы в этом жанре отечественного шоу-бизнеса.
Если взглянуть не на политическую сцену, а в зрительный зал, то можно заметить — там откровенно зевают и считают минуты до того, как упадет занавес. Зритель не ждет ничего нового. Почему, к примеру, «ЯБЛОКО» потеряло немалую часть своего традиционного электората? Можно, конечно, пенять на «заказ Кремля» и на противников, взявших (всерьез!) на вооружение яблочную аргументацию, но это будет лишь частью правды. Главная — Явлинский, как и большинство серьезных политических долгожителей, прошел пик общественных ожиданий. Случилось все, как в романе про врача из маленького американского городка, охваченного эпидемией какой-то страшной болезни: тот каждый день выходил на балкон и сообщал столпившимся горожанам, что вот-вот найдет спасительный способ лечения. Сначала его приходил послушать весь город, потом все меньше и меньше, а закончилось все совсем не весело. (Правда, в случае с Явлинским это скорее проблема народа, а не врача.)
Что такое харизма? Наделение личности свойствами, вызывающими преклонение перед ней и безоговорочную веру в ее возможности. Лидеры оппозиции переживают «возрастной» кризис харизмы, потому что ныне только одержимые сторонники (а таковых не бывает много) все еще преклоняются и безоговорочно верят. Остальным хотелось бы, чтобы на политическом небосклоне зажглись новые звезды, яркие и притягательные. Понять это желание можно, но такого, увы, не будет. Власть настолько жестко контролирует СМИ, что избиратель никогда и ничего не узнает про политические дарования, способные составить ей хоть малейшую конкуренцию. Они будут уничтожаться еще на дальних подступах к столице, а допускаться сюда будут только такие «борцы с режимом», при виде которых не осведомленные в политической кухне граждане станут удивленно вопрошать друг друга: «Он откуда такой взялся?!».
Власть плодит радикалов
Что делает власть для того, чтобы в «большой политике» не было фигур, авторитет которых окажется хоть на йоту выше, чем у ее представителей? Руководствуясь стародавней истиной «злые языки страшнее пистолета», с помощью телевидения загодя формируют в массовом сознании негативные образы, от которых почти невозможно избавиться (для этого понадобилось бы не меньшее число оппозиционных телеканалов, тогда как их в стране нет вовсе). Он, этот образ, видимо, на всякий случай придуман для каждого, независимо от близости к Кремлю, и основан не на видимой клевете, а на полуправде. Вот эти образы официальной пропаганды. «Зюганов — тот, кто больше всего на свете боится победить. Жириновский — за кремлевские деньги потешает публику. Явлинский — кроме как критиковать, ничего больше не умеет и не хочет. Немцов — политический плейбой, и ничего кроме этого. Касьянов — «Миша-два процента» со всеми вытекающими из этого последствиями. Хакамада — гламурная барышня, которой нечем себя занять. Каспаров — свихнувшийся на политике шахматист. Лимонов — аналогичным образом свихнувшийся писатель».
Дело сделано, эти ярлыки навешены. Кремль уже не опасается нынешних лидеров оппозиции. Тот, кто думает, что история с недопущением экс-премьера до президентских выборов говорит об обратном, заблуждается. Проблема не в Касьянове, а в том, что в ходе его кампании рядом с ним могла сложиться и окрепнуть новая популяция оппозиционеров, способных бороться с властью его же оружием — словом, умением договариваться, политической интригой. Именно такие более всего страшны Кремлю, а вовсе не те, что, рванув на груди рубашку, с криками бросаются на цепи ОМОНа.
Кремль, заявляя о пользе «конструктивной оппозиции», объективно заинтересован в отсутствии конструктива! Российское общество, в его нынешнем состоянии, не приемлет никакого радикализма. Поэтому если он в стране все же будет, это развяжет власти руки, а общество одобрит любую жесткость и не сочтет ее чрезмерной.
Невменяемый радикал — ложная мишень власти, прикрывающая ее главную цель — вменяемого оппозиционера. Поэтому ныне делается все для того, чтобы молодые люди, чувствующие в себе политический потенциал, не имели возможности для самореализации. У них два выхода — или в услужение к власти, или на улицу, третьего не дано. Самостоятельно мыслящие выбирают улицу. Не случайно в последнее время даже в таких нешумных политических организациях, как «ЯБЛОКО» и СПС, появились свои радикалы, пока еще сдержанные, но это только пока. Наверное, кто-то полагает, что их туда специально засылают. Ничего подобного. Они вырастают сами по себе, но на почве, которая хорошо удобрена властью.
Клонирование оппозиции
В последнее время наблюдаем еще один способ борьбы власти с оппозицией — ее клонирование. Что он означает? Если какая-то партия начинает доставлять Кремлю некоторые неудобства, он выделяет соответствующие средства и создает нечто новое со схожими идеями и большим доступом к избирателю. В результате клон отбирает у оригинала немалую часть голосов, а попутно оглупляет саму идею противостояния власти.
Вспомните, как в декабре позапрошлого года только что созданная «Справедливая Россия» боролось с «Единой» — большую нелепицу трудно придумать! Заявляли о своей оппозиционности друг другу, тогда как у одной на знамени был начертан лозунг «За президента!», а у другой — «Вместе с президентом!». А как понять формулу мироновского абсурда: «Мы за президента, но против монополии единороссов на власть»? Она внесла в предвыборную борьбу элемент едва ли не похмельных видений. Кстати, те же ощущения от «Гражданской силы» Михаила Барщевского — какая гражданская сила, против кого направлена и почему она считается оппозиционной, если ее лидер представляет интересы Кремля во всевозможных судах?
Наверное, если бы что-то подобное происходило в какой-то другой стране, дело бы кончилось полным провалом. У нас сработало. Потому что для нашей власти главное — чтобы все было «как бы»: как бы оппозиция, как бы против, как бы в чем-то участвует. За последние годы Кремль сделал немало для превращения России в по-настоящему полицейское государство. И не нужно ломать голову над мотивом — чтобы исключить «фактор улицы» из реальной борьбы за власть. Решена ли задача? В значительной мере. Во всяком случае, ныне ни одна из существующих оппозиционных партий не в силах организовать серьезное давление на президента, правительство или парламент ни по одному из общественно значимых вопросов. Не могут они сделать этого и сообща, поскольку представляют собой «вещества» с разной политической плотностью, а потому никогда не смешаются во что-то однородное. Может, это и не беда? Пусть каждый крепнет за счет своего электората: Касьянову — касьяново, Лимонову — лимоново. Но и в этом натыкаемся на одно «но» — амбиции.
Послесловие
Выборный сезон закончен, до нового еще далеко. Большинству из нас сейчас недосуг ломать голову над тем, есть в стране оппозиция или ее нет, появится она или не появится. Вспомним об этом, когда снова нужно будет кого-нибудь выбирать. Вот тогда заохаем: «За кого еще-то?! Больше не за кого!». И нехотя, превозмогая неприязнь к самим себе, проголосуем за того, на кого укажет президент Медведев.
В нашем политическом доме нет кошки, поэтому мыши стали главнее хозяев.
"НОВАЯ ГАЗЕТА" фР19 от 20 Марта 2008г.
Обсудить новость на Форуме