19:00 23.10.2007 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"
ГДЕ КОРОВА ЗАРЫТА
Мы недостаточно изолированы от мира, чтобы сдержать повышение цен на еду. Но вполне достаточно, чтобы извлечь из этого выгоду
В 1792 году революционное правительство Франции напечатало кучу бумажных денег; цены взлетели вверх. Революционеры объявили, что цены повышают враги, и ввели законы о «максимуме».
В 1918 году молодое советское правительство ввело продразверстку. В городах настал голод; правительство объявило голод делом спекулянтов и стало применять к спекулянтам такую административную меру, как расстрел. (Cпекулянтом же был любой, кто вез в город еду без бумажки — даже если вез литр молока для собственного ребенка.)
Поразительно, но факт: в 2007 году сытые, довольные люди в хороших костюмах от Бриони, с виллами в Ницце, сонно порыгивая после икры, девок и коньяка по три тысячи долларов бутылка, вылазят под телекамеры и обещают разобраться со спекулянтами — и все это для того, чтобы добавить предвыборных очков партии, которой и без того положат столько, сколько надо.
Почему выросли цены на молоко, подсолнечное масло и зерно?
Первый фактор роста цен — глобальный.
Цены на молоко растут потому, что мир стал пить молоко. Китай пил по 5 литров в год на человека, стал пить по 25 — и в результате в этом году закупил 4 млн тонн сухого молока; по 2 млн тонн закупили Алжир и Саудовская Аравия, которых никогда на этом рынке не было. Но собственно сам рост цен начался с США, за ними взлетели цены в Новой Зеландии, традиционном крупнейшем экспортере, за ними — в Европе. Когда цены взлетели в Европе, та отменила экспортные субсидии.
Грубо говоря, цены на молоко взлетели потому, что открытое общество стало лучше питаться.
Цены на зерно растут потому, что при цене нефти свыше 40 долларов за баррель становится выгодно использовать биотопливо: проще говоря, этиловый спирт. В Бразилии 20% сахара идет на производство этанола. В США за пару лет цены на кукурузу из-за этого выросли в три раза. Только в этом году в США появилось 150 мини-заводов по производству биогорючего, во многих штатах этаноловая примесь в бензине уже установлена на уровне законов (где-то около 10%). Как сформулировал на «Эхе» Лев Хасис, директор крупнейшей российской сети X5 Retail Group, «двигатель внутреннего сгорания стал конкурировать с человеком за продукцию сельского хозяйства».
И это опять-таки глобальный процесс.
Мир в долгосрочной перспективе не может быть разделен на открытое общество, где люди нормально питаются и создают высокотехнологичные продукты, и страны-изгои, где нищета, диктатура, изобилие нефти и в придачу — громкий крик про то, что мы-де энергетические сверхдержавы и этих подлых уродов, которые злоумышляют против нас, мы заплюем сейчас нашими ахмадинежадами и сердюковыми.
Такая ситуация неестественна. То, без чего не может жить развитая экономика, — это не нефть. Это свобода. Очень быстро (в исторических масштабах) свобода и мозги приведут к полной энергетической независимости открытого общества от стран-изгоев. И рост цен на зерно — объективное отражение того факта, что процесс начался, точно так же как рост цен на молоко — объективное отражение того факта, что в открытых обществах питаются лучше, чем в любой кунсткамере, которой впрямую руководит Маркс, Аллах или приравненный к ним местный мелкий диктатор.
Второй фактор роста цен в России очевиден для всех, кроме, разумеется, Троцких в костюмах от Бриони. Это инфляция.
В России ВВП на душу населения растет на 7% в год, и рост этот идет исключительно за счет роста цены на нефть. В 1999 году бюджет России был 20 млрд долларов, в 2007-м — 200 млрд долларов. Худо-бедно повысились и зарплаты, хотя невооруженным глазом видно, что повысились они не в десять раз (куда делась разница, знают, возможно, уже упомянутые Троцкие-Бриони).
Чем больше в стране денег, тем выше цены. Ограничение цен в этой ситуации приводит либо к тому, что чиновники берут взятки, чтобы закрыть на цены глаза, либо к тому, что продукт исчезает из магазина, либо к тому и другому вместе. Классический пример: молочные бунты при Альенде. Пришедшие к власти коммунисты ограничили цены, и в Чили из магазинов исчезло молоко.
Таковы, собственно, два глобальных фактора роста цен, которые действовали и будут действовать вне зависимости от Кремля. Если молока в мире мало, а денег в стране много, цена будет расти.
А теперь посмотрим, что это означает и к чему это приведет внутри России.
Первое, что бросается в глаза: рост цен на молоко должен быть необыкновенно благоприятен для сельского хозяйства. «Раньше губернатор вызывал нас и требовал, чтобы мы платили больше сельхозникам, а теперь они хотят низкие цены», — говорит Давид Якобашвили, председатель совета директоров «Вимм-билль-данна». Глава «Юнимилка» Андрей Бесхмельницкий вообще удивлен, что в момент роста цен не оказалось политической партии, которая подумала о преимуществах, которые этот рост принесет 70 млн людей, так или иначе связанных с деревней. «Наше молоко низкого качества и неконкурентоспособно. Последние 5 лет оно формировало только убытки и в него никто не инвестировал», — напоминает Бесхмельницкий.
Повышение цен на молоко — это первое счастливое событие для отрасли. Это возможность того, что корова снова вернется на наши поля как элемент пейзажа.
Но, к сожалению, эта возможность маловероятна вследствие одного простого фактора: отсутствия в сельском хозяйстве эффективного собственника. Та перестройка, которая привела к появлению в промышленности собственников, в сельском хозяйстве — в лучшем случае на полпути. «Если молокозавод покупает молоко по 15 рублей, это не значит, что 15 рублей получает колхоз. 15 рублей получает фирма дочки председателя колхоза, которая покупает у колхоза молоко за 3 рубля», — объясняет Владимир Лабинов, глава Союза предприятий молочной отрасли.
(Собственно, эти фирмы и есть те «перекупщики», которых обвиняет правительство и даже президент Путин. В условиях рыночной экономики невозможно заставить «Данон» или «Юнимилк» платить за молоко перекупщику дороже, чем оно стоит. Перекупщик может только фиктивным, техническим способом отделить производство от прибыли.)
В условиях, когда центр производства отделен от центра получения прибыли, никакое повышение цен на молоко не ведет к увеличению инвестиций в производство. Оно ведет к улучшению жилищных условий дочки председателя колхоза.
Власть может и должна озаботиться созданием законов, ускоряющих появление собственника. Но вместо этого «национальный проект» в АПК — это субсидирование ставок по кредитам. То есть, в переводе на язык экономических реалий, поддержание неэффективных собственников путем предоставления им преимущественного права разворовывания денег.
В индустриальную переработку в России попадает около 17 млн тонн молока. Еще 7 млн тонн Россия завозит в готовом продукте.
В прошлые годы крупнейшим поставщиком молока на российский рынок были Украина и Белоруссия. Притом это было молоко низкого качества, которое нигде больше в мире не брали. По политическим причинам российский рынок и для украинцев, и для белорусов был закрыт. Сейчас они модернизировали производство. «Из 60 тыс. тонн, которые Белоруссия поставляла нам, 30 тыс. сейчас законтрактовано в Европу, — говорит Андрей Бесхмельницкий из «Юнимилка», — причем качество этого молока — европейское. Они открыли для себя новый рынок».
Попытки наказать Украину и Белоруссию экономически, закрыв для них российский рынок, привели к тому, что мы заставили эти страны модернизировать производство и найти для себя новые рынки; для российского потребителя все обернулось выросшей ценой.
«Все эти годы мы ограничивали импорт мяса. При этом внутреннее производство не росло, — напоминает бывший замминистра сельского хозяйства Леонид Холод. — Разумеется, это кончается повышением цен, потому что товара становится меньше, а запреты на импорт обходятся всяческими дорогостоящими способами».
Квоты и запреты, с удовольствием вводимые Минсельхозом как способ защиты отечественного производителя, повышали цены для потребителя, но не улучшали положения собственников в сельском хозяйстве за отсутствием таковых.
Еще один пример: на рынок биогорючего Россия выходит в том же качестве, что и на рынок нефти, — в качестве поставщика сырья. Из-за высоких акцизов в России невыгодно перерабатывать рапс и другие культуры в биогорючее. В этом году Россия засеяла 25 млн га рапсом и продала его без всякой переработки, не получив выгоды от общемирового повышения цен.
Начиная с июня этого года и вопреки росту цен производство сырого молока в России сократилось по отношению к тому же периоду за прошлый год. Несмотря на появление новых рынков и увеличение спроса, сельское хозяйство по-прежнему в кризисе.
Конечно, земля все равно покупается и продается; эффективные собственники, крупные переработчики и сети супермаркетов пробиваются сквозь асфальт бюрократии. Уровень коррупции в России таков, что Россия все равно идет в рыночном направлении. Но это происходит благодаря коррупции, то есть нарушению законов, а не самим законам.
Громоздкая государственная машина путинской экономики движется против мирового течения. Мы недостаточно изолированы от мира, чтобы сдержать повышение цен на еду, но мы достаточно изолированы от мира, чтобы извлечь из него выгоду.
И когда перед выборами это слишком бросается в глаза, Троцким в костюмах от Бриони и Демуленам из «шестисотых» «Мерседесов» не остается ничего, как обещать разобраться с перекупщиками.
Юлия Латынина обозреватель «Новой»
фР81 от 22 октября 2007 г
Обсудить новость на Форуме