11:15 02.05.2008 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"
ТОРГОВАТЬСЯ МЕДВЕДЕВУ ПРИДЕТСЯ С ТЕМИ, КОГО ТРУДНО УДИВИТЬ ПОДАЧКАМИ. У НИХ ЕСТЬ И ВЛАСТЬ, И БОГАТСТВО.
Транзит (16)
Полагаю, читатели смогли отдохнуть от моих статей из серии «Транзит», но, признаюсь, тешу себя надеждой, что кто-нибудь по ним скучал. Все, пауза затянулась, и я продолжаю. Точнее – заканчиваю: помимо этой осталось три-четыре статьи.
Но прежде, чем двинуться дальше, не упущу возможности похвастаться. Означенная выше пауза была заполнена разными мелкими (по одиночке) событиями, которые в совокупности подкрепляли эмпирически мои предшествующие умозрительные построения. Вот несколько примеров.
Бросаются в глаза постоянные символические унижения «вновь избранного президента», как теперь нелепо говорят. Апофеозом был съезд «Единой России». Все это возможно, потому что обе стороны (униженная и унижающая) прекрасно знают, кем и как он был избран, и что избиратели не имеют к этому «избранию» никакого отношения. Эти унижения – тривиальное следствие ловушки фР1: «Отсутствие базы легитимности» (см. «Транзит-10»). Они были бы немыслимы в нормальной политической системе, где унижение избранного есть унижение избирателей; и настоящие избиратели никогда бы не допустили унижения их избранника. Иное дело – Россия. С одной стороны, унижая Медведева, Путин и его присные расписываются в нелегитимности выборов, нелегитимности «избранного президента». С другой стороны, избиратели, голосовавшие за Медведева, спокойно переносят унижение своего избранника, что можно рассматривать и как дополнительное унижение, и как проявление отношения избирателей к выборам и своим голосам.
Второй пример связан с ловушкой фР4: «Система личных уний» («Транзит-14»). Частный случай личной унии – это договоренность между патроном и клиентелой (вы мне свою поддержку, а я вам – доступ к ресурсам). В данном случае патрон – Путин, а клиентела, кокетливо называющая себя партией, – «Единая Россия». Последняя стремится выбраться из системы неформальных закулисных договоренностей, что, в частности, побудило ее сделать свою связь с Путиным публичной. Самое забавное, что никаких гарантий ей это не дает. Путин «кинет» их в любой момент (думаю, что уже в этом году), а Медведев своего унижения на съезде и не забудет, и не простит.
Однако это все – проблемы относительно небольшой кучки бюрократов с партийными билетами и ненасытной жадностью. А вот всем нам аукнется другая проблема. Представьте себе беспрецедентно неэффективную и коррумпированную путинскую «вертикаль». Появление двух центров повергнет ее в состояние ступора. Но не меньший шок будет и в сети «личных уний». Раньше ведь хотя бы было понятно: куда и за что «нести». А теперь?! Это что же?! И туда, и сюда!? По любому поводу!? Да ладно, не будем за них огорчаться. Деньжат у них хватит. Но надо помнить, что за все взятки расплачиваются, в конце концов, простые граждане: ведь часть цены молока, хлеба, ботинок, колбасы, пива и всего остального составляют эти самые взятки.
Но все. Давайте двинемся дальше.
Напоминаю, что нам осталось ответить на три вопроса, определяющих ближайшее будущее властной верхушки, что, в свою очередь, влияет на выбор сценария, по которому покатится страна, а значит, в конечном счете, на нашу жизнь. Вопросы такие:
7. На чем может быть достигнут консенсус?
8. Может ли Медведев вовлечь радикально недовольных?
9. Чья возьмет?
Первые два вопроса взаимосвязаны постольку, поскольку договариваться нужно с радикально недовольными, и договоренность может предусматривать ту или иную форму вовлечения.
Я буду по-прежнему исходить из предположения о том, что стартовый этап президентства Медведева будет подобен возврату в 2000 г. с сопутствующей такому возврату оттепелью (отсчитываемой, естественно, от нынешнего беспредела) и возрастанием опасностей для тех, кто имеет основания чувствовать наличие опасностей, могущих появиться, например, в связи с совершенствованием работы правовой системы. Об этом сценарии я писал в статье «Транзит-12». Я писал также о финальной несостоятельности этой попытки, что подтверждается, в частности, крахом предшествующей.
Но тем, у кого есть основания бояться, нет дела до этого исторического опыта: «крах, он ведь эвон когда будет, а неприятности могут стрястись гораздо раньше» – вполне разумное соображение. Поэтому саботаж и прямое противодействие идут уже сейчас. Инаугурации еще не было, план еще не введен в действие, а пропедевтические и защитные мероприятия уже начались. Тут и подковерные схватки за собственность, и подсиживание, и дележ мест за спиной будущих президента и премьера, и агрессивные атаки на представителей оппозиции. Да и празднование симбиоза «Единой России» с будущим премьером имеет отчетливую защитную цель (помимо остальных, конечно).
Теперь подумаем вот о чем: торговаться Медведеву придется с теми, кого трудно удивить подачками. У них есть и власть, и богатство. Но вот чего у них точно уж нет, так это спокойствия. И власть, и собственность эти нелегитимны. Их обладатели знают об этом лучше других. Правда, их страх, постоянно сопутствующий победам и праздникам, транслируемым по государственным каналам, совмещается с самогипнозом по формуле: «Все схвачено… Все под контролем… Ноги и руки наливаются теплым свинцом…». Такой самогипноз преодолевается только пробуждением, а оно возможно под внешним воздействием, под воздействием нового страха, источник которого не в себе самом, а вовне.
Последствия дополнительного страха важнее для нас, чем его источники. Тем не менее, попробуем себе представить их. Попробуем оценить, какой из мыслимых (например, уже испытанных нашей элитой) источников страха мог бы стать реальностью в ближайшей перспективе.
Во-первых, таким источником страха может быть сам Медведев, политика его команды. Спусковым крючком могут быть какие-нибудь показательные аресты коррупционеров, пытливых милиционеров, прокуроров-фальсификаторов. Но такие действия возможны, только если они соответствующим образом подстрахованы. Ведь Медведев в качестве источника страха понятен, локализуем и доступен, потому возникает соблазн его устранения. Особенно если исполняющим обязанности остается привычный, комфортный, управляемый, любимый Путин. Значит, надо давать понять, что устранение не поможет. Такое возможно при другом премьере, более сильном и решительном, чем президент, который может занять место устраненного. Иной вариант – сильное антикоррупционное ведомство, подчиненное напрямую президенту, наводящее ужас на коррупционеров. Увы, и то, и другое малореально. Значит, этот источник страха нереален.
Во-вторых, еще свежа память о втором источнике страха, который охватил верхушку путинской вертикали осенью 2004 г. после теракта в Беслане. Тогда придворные политологи не стеснялись искренне признаваться: «Еще одного крупного теракта режим не перенесет…». Страх был настолько велик, что они, не обинуясь здравого смысла, затеяли атаку на демократию под лозунгом борьбы с терроризмом: были отменены выборы губернаторов и введено безумное законодательство о выборах, эти выборы, практически, отменяющее. Фактически весь комплекс мер был тогда направлен не против террора (а зачем!? ведь от него гибнут граждане, а не представители власти…), а против его последствий, которые могут быть действительно опасны для власти. Наша история знает еще один подобный пример. Семьдесят лет назад другой диктатор – его кличка была «Сталин» – понял, что страна не готова к войне. Тогда все его усилия были брошены на борьбу с опасными последствиями этого: была уничтожена вся талантливая верхушка армии. Были расстреляны или отправлены в ГУЛАГ те, кто мог первым предъявить ему счет за военные провалы, если бы война вдруг началась. Остались (за редкими исключениями) бездарные, аморальные, управляемые. Сталин, как всегда, оказался мудр. И война началась, и провалы, мягко говоря, последовали, и победа была. Только в стране народу поубавилось в таком количестве, как будто против нее воевали обе армии – и оккупанты, и защитники.
Как бы то ни было, но этому режиму повезло не только с ценами на нефть, но и с терактами (да простят меня за циничность этого наблюдения). Они очень вовремя происходили, когда режим должен был утверждаться (в 1999 г.), и очень вовремя не происходили, когда их появление становилось для него критичным (после Беслана). Весной 2005 г. в ИНДЕМе реализовывался небольшой проект по анализу возможных политических сценариев. В ходе проекта эксперты оценивали шансы новых крупных терактов как весьма высокие. Однако пронесло. То ли повезло, то ли спасает отмена выборов губернаторов, то ли грамотно сработали спецслужбы. Я не специалист в этой сфере, чтобы давать тому объяснения. Но я не вижу, что может существенно измениться в этой сфере за год. Поэтому делаю вывод: теракты могут стать источником страха в ближайшее время только с очень малой вероятностью.
Следующий страх, который пережили «путинские соколы», накатил на них на стыке 2004 и 2005 годов. Хамская рестрикция законов, по которым государству надоело платить гражданам, выданная за «монетизацию льгот», вывела на улицы недовольных. И это в нашем перечне будет «в-третьих».
Страх оказался настолько велик, что они стали расставаться с самым родным, кровным, можно сказать, – с нефтяными денежками. Тогда пенсионеров удалось унять некоторой прибавкой денег. Волнения поутихли. Но последствия той провалившейся «реформы» аукаются до сих пор, скажем, в сфере снабжения нуждающихся лекарствами.
Итак, наше «в-третьих» – это страх социальных волнений. Вот они вполне реальны. Катастрофическое положение с медикаментами – не единственное светлое наследие «рабского, галерного» труда Путина. Итоги его деяний в социальной сфере уже подведены специалистами. Они не радужны, если проявить снисхождение и выражаться деликатно. Понятно, что я говорю не о количестве нефтяных денег, всасываемых страной и позволяющих пока держаться на плаву. Я говорю о множестве нерешенных проблем в социальной сфере – от ЖКХ до медицины, – решение которых стало еще более проблематично, когда вместо серьезных институциональных реформ стали распределять те же деньги с помощью «национальных проектов». На фоне застаревшей, заскорузлой, неэффективной социальной морфологии на страну накатываются новые проблемы.
Не правда ли, в этом можно усмотреть какой-то сакральный смысл? То самое повышение цен на углеводороды, которое переполнило Россию деньгами, внесло свой вклад в подорожание цен на продукты во всем мире и теперь ударило по российским гражданам. Театр абсурда: в стране, зарабатывающей бешеные деньги, вводят карточки, талоны, марки и прочую хрень на самые необходимые продукты питания. Причем этим озабочены по отдельности различные регионы. Это означает, что федеральная власть ничем не озабочена. Можно ли найти лучшее доказательство административного и интеллектуального бессилия? А ведь кризис только начинается… Вывод напрашивается неумолимо: социальная напряженность может с большой вероятностью стать источником страха уже в ближайшем будущем.
1 МАЯ 2008 г. ГЕОРГИЙ САТАРОВ
Автор - Президент Фонда ИНДЕМ
Продолжение следует…
Обсудить новость на Форуме