10:45 08.05.2020 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"
Виктор Бабарико: «Мы попали в классическую ловушку любого паразита»
Глава «Белгазпромбанка» Виктор Бабарико в интервью «Салідарнасці» отвечает на главный вопрос: почему мы не создали экономически самостоятельную страну, и есть ли у нас шансы изменить ситуацию.
— Виктор Дмитриевич, приведем несколько цитат из ваших интервью. «Из 15 бывших союзных республик мы единственная страна, которая построила свое государство, как паразита, не способного эффективно помочь своим гражданам в трудную минуту». «Беларусь ведет себя как законченный наркоман, которому требуется все более сильный наркотик. И мы не хотим лечиться, мы хотим больше и сильнее дозу». «Мы не создали экономически самостоятельной страны».С этими оценками трудно спорить. Скорее хочется понять, почему это происходит? В чем причина таких провальных результатов в строительстве собственного государства у белорусов?
— Ответ на этот вопрос тянет на монографию. (Улыбается). Если кратко, то мы думали, что экономика подчиняется политике. Но еще Ульянов-Ленин давно высказал правильную мысль: политика — концентрированное выражение экономики. Теперь попробую объяснить это более подробно.
В истории современной суверенной Беларуси было три периода.
Первый (условно 1994 — 2004) — использование инерционного механизма Советского Союза.
Второй (2004 — 2014) — позиция отличницы в классе. Отличницу спрашивали: ты за белых или за красных? «Я всегда за красных», — отвечала она. За это ее поощряли и кормили.
Третья часть (2014 — настоящее время) — когда «класс» разбежался и сказали: всё, теперь все самостоятельно. «Ё-моё, как самостоятельно? — возопила отличница. — А где плюшки? Кто кормить-то меня будет?». Наступило время торговли «семейным серебром». Где основную ценность представляет суверенитет страны.
Для того, чтобы понять причину, почему мы не создали экономически самостоятельной страны, нужно вернуться к базовым понятиям. Государство — это не какая-то отдельная механическая структура, это совокупность людей, систем и институтов управления. Давайте посмотрим на каждую из составляющих.
Что касается людей, то все мы — носители генетического национального кода, помещенные в определенную экономическую среду.
Для большей наглядности, на мой взгляд, рассматривать нужно три страны одновременно: Беларусь, Россия, Украина. Безусловно, мы разные, но у нас до конца 20-го века было очень много общего.
Вспомним историю. С момента становления сильного Московского княжества в конце 17 века, началось размытие литвинского гена Великого княжества Литовского, который мы носили в себе. Это справедливо и для Украины. Генетический материал Беларуси и Украины был сильно разбавлен переселенцами с Востока. Это завершилось третьим разделом Речи Посполитой, когда на нашей территории началось смешение, которое длилось почти двести лет. В годы СССР эта тенденция только усилилась. Последствия войн, политические интересы и требования развития экономики вынуждали заселять наши территории выходцами с других территорий.
В результате три страны пришли ко времени развала Советского Союза без сильной национальной идеи. Литовцы, эстонцы, грузины и другие республики сказали: мы хотим самостоятельно жить в отдельных национальных государствах. А Россия, Беларусь и Украина тут же побежали подписывать Беловежское соглашение на руинах СССР. Тем самым мотиватором самостоятельности наших государств была не национальная идея, а экономические интересы новых субъектов, возникших в результате изменений постперестроечного периода.
Но на сегодняшний день наши страны сильно отличаются. Мы пошли разными путями именно в построении системы, которая и называется государством.
Любая страна строится на трех точках опоры: интеллигенция (интеллектуальная собственность), деньги (экономика) и система государственной власти, которая должна создавать условия для существования и развития первых двух через установление правил и законов и следить за их исполнением.
Получив независимость, белорусы проголосовали не за националистическую идею, а за новую экономическую модель. Мы сказали: мы не националисты-белорусы, но и не часть Советского Союза. Это подтверждают результаты голосования на выборах первого президента Беларуси. Национальное самосознание представлял Зенон Позняк, старую модель олицетворял Вячеслав Кебич, а представителем новой силы был Александр Лукашенко. За ним стояли новые бизнесы и возможности, которые давал частный сектор.
Фото Янки Пагулянки
Если посмотрим на цифры, мы увидим следующую картину: национальная идея — 13% (в первом туре президентских выборов Зенон Позняк набрал 12,82% голосов избирателей – прим. «Салідарнасці»), 17% — Кебич, 45% — Лукашенко.
В тот момент борьба между Советским Союзом и новой экономикой — очень интересная история. Последняя победила.
Но в 95-м происходит резкий поворот. В середине 90-х на фоне разгула капитализма «со звериным оскалом» в России и Украине, когда делили сырьевой сектор как наиболее простой и доступный, мы решили: так не хотим, это страшно. Тем более, у нас и делить-то особо нечего было.
В первый раз мы сказали: не хотим падения в экономике! А не попробовать ли нам вернуть Советский Союз? В Беларуси Советский Союз хотели многие. Потому что мы очень боялись капитализма.
И власть провела первый референдум. Убрали все национальные символы и дали право президенту на досрочный роспуск парламента. Началось движение построения государства с явными признаками СССР (единовластия не партии, так персоны, возрождения символики БССР, превалирование госсобственности над частным капиталом и т.д.)
Здесь нужно вспомнить, что первый удар, который нанесло государство в начальный период, был именно по крупному и частному зарождающемуся национальному бизнесу. К 1996 году мы все знали, кто такие вшивые блохи. Уничтожили крупнейший холдинг «Пуше», тем самым научили на всякий случай Россию, как вести себя с Ходорковским и ему подобными.
Власть уже решила, что экономику нужно держать в государственных руках, еще не задумываясь, что держит экономику конечного передела без сырьевой базы. Такая экономика супер-эффективна как экономика знания, но требует постоянной подпитки новым знанием, технологиями и финансовыми ресурсами. А также свободы и инициативы в поиске новых направлений.
Не проходит и года, когда конфликт между зарождающейся новой экономикой и интеллигенцией, с одной стороны, и властью, с другой, вышел наружу, и в парламенте было заявлено: «Как так? Мы в 1994-м голосовали за новую систему, а нам говорят: опять Советский Союз! Не пойдем туда!»
Наступает время второго референдума. И тут происходит замечательная, но печальная история: новое мышление почти побеждает, парламент выигрывает по многим позициям, конституционный суд выносит независимые решения, но неумение действовать самостоятельно и даже боязнь этой самостоятельности вынуждают взять арбитра в споре президента и парламента. Как это — самостоятельно принять решение, если у нас за плечами всего два года ответственности за свою страну? Может, и помогал нам?
Старшие нам сказали: да вы не переживайте, все хорошо, по-честному все будет.
Увы:( Произошло то, что произошло: возрождение в отдельно взятой республике системы квази- СССР — государства «рыночного социализма». Не обладающего мощной сырьевой базой, с концентрацией экономического потенциала в руках государства, с нежеланием развивать интеллектуальную и технологическую составляющую страны, но с невероятно большими личностными амбициями, с претензиями на непогрешимость собственного знания и умения.
Наступил 1998-й — год серьезного кризиса в России, когда там рухнуло практически все. Вот тогда у нас забрезжила надежда, что модель Беларуси может быть тиражирована от Бреста до Владивостока, и недостающие факторы (сырье, финансы и интеллект) можно получить автоматом. Мы энергично начали писать союзный договор.
В конце 90-ых был парад, или, как сейчас называют, роуд-шоу по российским регионам с демонстрацией уникальности нашей модели. Мы подписываем бумаги с абсолютной уверенностью, что Беларусь станет от Бреста до Камчатки.
Но тут наступает 2000-й, и на место «я устал, я ухожу» в России заступают люди, которые по сторонам посмотрели и сказали: «А вообще Советский Союз — это хорошо. Но мы и сами его можем возродить».
В начале 2000-х мы еще подергались. Но нам сказали: пора прекращать роуд-шоу, давайте-ка мы чего-нибудь начнем делать в рамках экономики для возрождения модели Страны Советов.
Но оказалось, что пока мы пользовались инерционным механизмом Советского Союза, Украина училась жить самостоятельно и не захотела обратно в СССР. У них сформировалась собственная крупная национальная буржуазия, и они формировали иные системы государственного управления на базе реальных демократических принципов.
Тогда нас взяли в качестве образцово-показательной отличницы и сказали всем бывшим республикам: «Кто будет хорошо себя вести, тот будет получать дешевую нефть, дешевый газ, кредиты». Выучили урок? От вас что надо? 2004-й — Чечня. — «Да, конечно, правильно». — 2007-2008 годы — Грузия, Абхазия. — «Конечно, правильно». — А признать? — «А можно мы на этот вопрос отвечать не будем. Мы вроде как «за», но не публично».
Наступила эпоха показательной витрины. У нас все хорошо, и мы забыли, что экономика — это задачка про бассейн и две трубы. Бюджет и статьи доходов-расходов. Когда на первом этапе было много в этом бассейне от Советского Союза, то на втором этапе мы решили, что появление третьей трубы, которая вливает в нас дешевые газ и нефть, это наша заслуга и победа, у нас все «зер гут», так будет всегда и думать про развитие экономики не нужно.
И логично осталось только завершить построение неизменной государственной системы.
2004-й. Эпоха третьего референдума, когда мы отменили закон эволюции. А именно — обязательную сменяемость власти.
Фото Янки Пагулянки
Так мы славно дошли до 2014 года. А потом случился Крым, и отличница перестала быть нужной, потому что в классе остался один ученик.
Было сказано: все, закончилась история поощрений. Мы возмутились и зашумели про окопы и славянское братство, но нам предъявили документы, которые в 1999 году мы же сами и писали, радостно надеясь, что от Бреста до Владивостока...
Нам сказали: конечно, только теперь от Владивостока до Бреста. Для того, чтобы мы это помнили, нам с 2010 года цены на ресурсы понемножечку поднимали.
Мы начали энергично брать взаймы, не перестраивая экономику. «Трубы», вливающую и выливающую, не ремонтировали. То есть размышлять об эффективности расходно-доходных статей бюджета и экономическом развитии страны достаточно непросто при превалировании неэффективности самой структуры экономики с преобладанием госсобственности.
Вот так и получилось, что ни в одном из трех временных интервалов мы не занимались экономикой. У нас структура капитала полностью неэффективная. Сегодня частные предприятия ещё компенсируют минус госсобственности, и это дает какой-то прирост. Но на накопление уже не хватает.
Вот и ответ: почему мы построили не самостоятельную экономику, а государство-паразит. Сначала мы паразитировали на экономике, оставшейся после Советского Союза, потом на сырьевых ресурсах «старшего славянского» брата, а сейчас пришла эпоха паразитировать на теле собственного народа.
Вернемся к точкам опоры государственной системы. Где наша интеллигенция (интеллект)? Когда нет крупного национального частного бизнеса и деньги только у государства, весь интеллектуальный потенциал пошел туда. Но там нет иных вариантов, кроме «что сказало государство, то и делаем». Альтернативы, а значит и развития, не будет.
Может ли национальный бизнес финансировать культуру? Вот вы расскажите, как это возможно, говорит национальный бизнесмен, когда я, начинающий предприниматель, еще не то, что яхту не купил, а даже дом за границей не успел построить. И квартиру для детей не приобрел.
Чтобы финансировать культуру, нужно иметь хотя бы столько денег, сколько у Прохорова. Это шутка, но это правда.
И вот теперь в трех странах мы наблюдаем интересную картину. Россия — очень хороший наш ученик в политической науке. Сегодняшнее «обнуление» — это то, что произошло в Беларуси в 2004-м. А сначала так же, как и у нас, была уничтожена крупная независимая частная собственность. Остался госкапитализм, и только для членов кооператива.
Украина продолжает учиться, у них обеспечена сменяемость власти, существует крупный национальный капитал, они пробуют новое в разных сферах науки и культуры. Может не всегда удачно, но у них остаётся огромный шанс на успех.
Фото
Мы перед выбором: либо станем частью нового СССР и перестанем быть суверенным государством, либо пройдем через эволюционную мутацию.
Мы сами себя обманывали, думали, что строим что-то. На самом деле мы попали в классическую ловушку любого паразита. Все время на ком-то паразитируя, такие организмы надеются либо на неистощимость запасов донора, либо на легкий поиск другого дотационного организма. Но, увы, конец всегда один и тот же. Оставшись без питательной среды такие виды погибают, если не способны к мутации.
Приходит время, и наступает час расплаты. Последнее «фамильное серебро» — государство Беларусь — стоит на витрине. Пришло время...
— Какие шансы у нас организовать эволюционную мутацию?
— С моей точки зрения — практически нулевые. Хотя надежда есть всегда.
Я не политик. Это мнение аналитика, который смотрит на процессы со стороны экономики. Но я все время задаю себе вопрос. Чтобы исправить результат 2004 года, когда были нарушены законы эволюционного бытия, надо всего лишь 100 тысяч человек — для объявления референдума.
За 16 лет ни один политик не вышел к народу и не сказал: давайте просто вернем процесс развития, изменим 81-ю статью Конституции, вернем ее в том виде, какой она была до 2004 года.
Если бы вы остановили на улице людей и спросили: как вы смотрите на то, чтобы президент мог избираться только на два срока? Уверен, многие бы поддержали. И ладно, пусть еще 10 лет. Но если б эти слова были сказаны в 2006 году....
У нас был запас в 16 лет, никто ничего не сделал. Я не понимаю — почему? Скорее всего, потому, что каждый, претендующий на роль лидера, хочет быть вечным.
Сейчас история напоминает 1994 год. Верхи уже не могут содержать нацию даже в минимально необходимых размерах. И это не мое мнение, а представителей руководящей власти. С экранов телевизоров было сказано, что за 26 лет мы стали небогатой нацией, и в белорусских семьях нет возможности кормить детей даже обедами. Могут ли низы терпеть — не знаю, видимых признаков недовольства нет.
Продолжение интервью с Виктором Бабарико читайте в «Салідарнасці» на следующей неделе.
Обсудить новость на Форуме