16:15 10.09.2010 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"
Тамара ВИННИКОВА: «Свой лондонский быт я создавала с нуля...»
Бывший руководитель Нацбанка Беларуси Тамара Винникова, которая уже больше 11 лет живет в Лондоне, ответила на вопросы “Народной Воли”.
О кризисе, образовании и первом рабочем месте
— Тамара Дмитриевна, перед каждыми президентскими выборами всегда находятся эксперты, которые уверенно заявляют: Беларусь находится в тяжелейшем экономическом положении, поэтому у Лукашенко нет шансов выиграть выборы. Вы со стороны наблюдаете за тем, что сегодня происходит в Беларуси. Как думаете, экономическая ситуация на самом деле настолько плоха?
— Мировой финансовый кризис, безусловно, затронул и экономику Беларуси, однако в меньшей степени, чем страны Евросоюза и Америки. С одной стороны, потому, что многие торговые партнеры находятся вне активной кризисной зоны, а с другой — Беларусь традиционно торгует продукцией крайне дефицитной. К таким видам относится, например, химическая продукция (только за полугодие ее реализация выросла на 19%). Есть и другие виды продукции, вытесненные из производств развитых государств по экологическим причинам.
Несколько ослаблен контроль за платежами иностранных компаний, задолженность резко растет (просроченные долги иностранных компаний перед белорусскими возросли за январь—июнь 2010 года на 11,5% до 332 млн дол.). Но поскольку это хорошая коррупционная кормушка, как и нахождение валюты на промежуточных счетах на Западе, которые никогда особо не контролировались и не подвергались критике, а сегодня есть хорошие возможности все списать на кризис, то мало у кого возникнут волнения по этой причине.
На мой взгляд, очень рискованную монетарную политику сегодня проводит Нацбанк. Мощно растет инфляционное давление, основным источником роста является опережающий рост цен производителей промышленной продукции (по сравнению с декабрем 2009 года рост цен в промышленности составил 9,1%, что более чем в 2 раза превышает рост цен на потребительские товары). При таком положении выполнение директивы по росту зарплаты вызовет резкий рост цен на потребительском рынке, что будет очень болезненным для страны.
— Правительство пообещало, что к концу года средняя зарплата в Беларуси будет 500 долларов. “Мы сделаем это не за счет директивы, мы не положим экономику, а сделаем все, чтобы наши предприятия вышли на уровень заработной платы за счет внутренних резервов”, — сказал наш премьер-министр. Вы в это верите?
— У государства есть такие возможности сегодня и, на мой взгляд, будут в резерве еще 3—5 лет. Сенсацией в данном вопросе является лишь то, что стали открыто говорить о неких скрытых резервах. Кроме широко обсуждаемых российских дотационных нефтегазовых источников есть неназванные, равные по масштабам и даже превосходящие их. Например, известно, что белорусский рубль является частично конвертируемой валютой, конвертацию осуществляет Россия. И хотя при решении этого очень важного для обеих экономик вопроса был согласован весь применяемый при исчислении экономический, монетарный инструментарий, четкого правового закрепления базовых составляющих сделано не было в силу особых дружественных отношений. Беларусь считает как умеет. В результате Россия сегодня не имеет ни механизма полного контроля, ни возможности экстренного прекращения операций, ни оперативной статистики. России нужны минимум 3—5 лет для создания механизма полного контроля в этих вопросах или экстренно дожать вопросы перехода на единую валюту. А сейчас Беларусь имеет возможность использовать этот резерв — печатать свои деньги и свободно их конвертировать, соблюдая лишь моральные приличия, расходовать на необходимые цели, в том числе и для повышения оплаты труда. А вот фактор повышения оплаты труда уже будет играть существенную роль для избирателей.
— Вы живете в Лондоне не первый год и уже наверняка изучили, как работает местная экономическая система. На ваш взгляд, что белорусам стоило бы перенять из английского опыта?
— До кризиса можно было сказать, что экономическая модель Великобритании идеальна. 65% коренных жителей страны в опросах отвечали, что живут в раю, никаких проблем у них нет. Однако кризис выявил узкие места, особенно в вопросах политики приватизации, но тем не менее многое, на мой взгляд, могло быть полезным и для внедрения в Беларуси.
В Англии создана такая экономическая и социальная модель, при которой государство взаимодействует через свои институты с конкретной семьей. Здесь для каждой семьи рассчитывается потребительская корзина, что дает возможность четко отслеживать запросы и нужды людей, реагировать на них и жестко контролировать бюджетные расходы. Думаю, данный опыт был бы полезен в Беларуси, и тогда оценку деятельности конкретных должностных лиц давали бы избиратели, а не заказные аналитики.
Полагаю, что введение опыта прецедентного права сняло бы многие проблемы для граждан на правовом и судебном поприще. Скажем, освободили от должности проворовавшегося чиновника, значит, согласно прецеденту, и всех остальных, оказавшихся в подобной ситуации, обязаны освободить. Задача адвоката — лишь разыскать похожий пример.
В Великобритании человек ни в какой ситуации не остается один на один с государственной машиной, как это часто бывает в Беларуси. Любые вопросы, даже самые мелкие, повседневные, решают профессионалы: адвокаты, страховые агенты, менеджеры, консультанты и т.д. Такой порядок всех устраивает, ибо все четко понимают, что в реальной жизни каждый чиновник рано или поздно переходит в категорию обычного человека и у него тоже случаются неприятности.
Интересны отдельные элементы системы ротации госслужащих, когда целые отделы специалистов одного ведомства в полном составе переводят в другое, их просто меняют местами. Это хороший антикоррупционный элемент. Например, всю следственную группу МВД поменяли на подобную в прокуратуре, или из одной области весь отдел перевели в другую, все “хвостики” мгновенно выползают...
Здесь также случаются ситуации, когда работодатель не может своевременно выплатить зарплату рабочим. Для этих целей государство создало спецфонды, из которых мгновенно оплачивается чек рабочего, а работодатель и фонд свои взаимоотношения регулируют сами. Выяснение отношений может длиться годами, но страдает государство, создавшее ситуацию, а не рабочий, продавший свой труд.
Не страдают здесь граждане и в случаях хищений машин или другого имущества — страховая компания уже через час подает человеку подобную машину, а стоимость похищенного имущества оплачивается в течение недели. Затем мощная страховая корпорация уже разбирается с правоохранительной системой страны. В Англии принято считать, что органы госуправления должны обеспечить полную безопасность и максимальный комфорт граждан. Все недочеты высвечиваются в прессе, и довольно часто люди получают компенсацию от органов госуправления, но главное в этом вопросе то, что постоянно совершенствуется система безопасности.
В отличие от Беларуси, здесь совсем немногие стремятся получать по 2—3 образования. Поскольку государство тратит средства на обучение, предусмотрено их возмещение через налоги — работодатель обязан автоматически установить более высокий уровень зарплаты за два высших образования, даже если второе образование не имеет отношения к исполняемым обязанностям. Таким образом, шансов найти работу у “сверхобразованных” намного меньше. Скажем, если безработный учитель хочет работать дворником, ему обязаны платить как учителю, а простой дворник зарабатывает в разы меньше. Таким образом государство еще и более рационально использует рабочую силу.
Довольно много можно говорить на эту тему, приводить различные примеры, но справедливости ради надо отметить: в Беларуси тоже немало того, что хотели бы перенять англичане.
Так, в Беларуси существует обязательное распределение молодых специалистов после окончания вуза, и по этому поводу существует некоторое недовольство в обществе. В Великобритании такого нет, и это порождает своего рода замкнутый круг. Здесь везде требуется опыт работы по специальности. Поэтому многие иногда годами бесплатно работают волонтерами, чтобы получить документ об опыте работы. Когда я училась, студенты и преподаватели Кембриджа часами расспрашивали меня о таком чудесном чуде, как обязательное распределение, очень заинтересовался подобной практикой студенческий профсоюз.
О быте и ценах
— У большинства белорусов значительная часть зарплаты уходит на оплату коммуналки, продукты и бензин. Как распределяется ваш бюджет?
— Мою фамилию внесли в список белорусских миллионеров вместе с Лукашенко, Шейманом, Сухоренко и другими. Правда, всему списочному составу хоть какие-то пояснения источников дохода придумали, а мне не смогли. О других говорить не буду, а про себя скажу: мое богатство — это все вымысел, чья-то фантазия. Даже следственная группа, которая вела мое дело, кроме кастрюль, никаких обвинений по хищениям мне не предъявляла.
И сегодня моя семья живет очень скромно. Мы налаживали свой быт с нуля. Жилье приобретено в кредит, и, поскольку у нас не было кредитной истории, ставка довольно высокая — 8%. На погашение кредита уходит большая часть доходов (40—60%) не только нашей, но и любой другой английской семьи. Граждане Беларуси в этой сфере имеют огромные преимущества, так как довольно многие получили бесплатное жилье в советское время. Здесь только 5—7% населения имеют подобные жилища, а проценты по жилищным кредитам — одна из основных статей доходов государства. Проживание в собственном доме многим обходится дешевле, чем в квартире, так как в первом случае ты избавлен от оплаты услуг по содержанию мест общего пользования. Их оплата для односпальной квартиры составляет примерно 300 долларов в месяц. Поскольку земля продана, нужно ежемесячно с каждой квартиры платить ее владельцу 30 долларов в месяц за “однушку”. При покупке дома владелец, как правило, становится и владельцем земли, что учтено в цене.
— В Англии есть такие понятия, как средняя зарплата, пенсия?
— Здесь редко встретишь данные о среднем заработке, так как очень разнится оплата труда по отраслям. Например, банковские служащие получают 200—300 тысяч долларов в месяц, а вознаграждение по итогам года — более одного миллиона.
Учителя относят себя к категории низкооплачиваемых: их заработок 8—10 тысяч в месяц.
Самая низкая социальная пенсия — приблизительно 800 долларов. Ее в основном получают прибывшие из стран, недавно вступивших в Евросоюз.
Минимальный дневной заработок неквалифицированного рабочего — 80 долларов.
Цены на продукты питания, конечно, выше, чем в Беларуси. Например, сегодня я за 3 доллара купила 4 картофелины общим весом 200 г, упакованные и вымытые, в магазине со 100%-ной проверкой качества. Очень дорого стоит продукция, выращенная на органике, мясо и яйца не из инкубаторов, разница в цене — 200—300%.
Пачка сигарет “Мальборо” — 8 дол., литр бензина — 1,8 дол., модельная стрижка в салоне — 150 долларов. Час работы адвоката — 800 дол. (впрочем, есть и бесплатные).
Очень дорогой проезд в транспорте. Месячный проездной на все виды и зоны стоит около 300 долларов.
При этом обед банкира в ресторане может стоит 30 тысяч долларов, а можно поесть в ресторане за 5—8 долларов.
Одежда и обувь предложена от нескольких тысяч до 50 центов — есть сети отечественных магазинов, где государство дотирует до 70% стоимости вещей всем покупателям.
Немалая часть семейного бюджета уходит на оплату газа, электроэнергии, воды, которые, кроме государства, поставляют и предприниматели, у них цены ниже. Государство крайне редко помогает населению оплатить эти виды услуг, понуждая к экономии, хотя в холодные зимы малообеспеченным людям выделяют компенсации. Стоимость воды без счетчика приблизительно 500 дол. в год, зимой за расход газа на отопление придется отдать около 800 дол. за три месяца, за электроэнергию — 200 дол., при том что самая низкая зимняя температура +5.
Здесь население более рационально ведет свой быт. Скажем, дома нет запасов посуды, продуктов. Люди, как правило, встречаются в кафе — это экономнее. Даже многие пенсионеры обедают в кафе, просиживая по многу часов с друзьями: у них дома в это время отключается отопление, не расходуется электроэнергия или газ на приготовление еды. Всевозможные торжества также проходят вне стен дома, и спиртные напитки, как правило, оплачивает для себя сам гость, будь то свадьба или именины.
В семьях, как правило, не готовят блюда с многочасовым режимом расходования энергоносителей, не варят варенье и джемы, не консервируют овощи и фрукты, хотя 80% населения живут в домах с садами. Экономика построена таким образом, что все это производит промышленность на очень высоком и качественном уровне как в готовом виде, так и в виде полуфабрикатов, и себестоимость получается гораздо ниже. Думаю, что белорусская промышленность уже сегодня должна готовиться к подобным реалиям, пока поставки энергоносителей в страну осуществляются по низким ценам.
О наших в Лондоне
— В Англии живет немало наших соотечественников. Кто-то из них пытается выйти с вами на связь? Есть ли в Лондоне “белорусская община”?
— Довольно много наших соотечественников здесь учатся, отдыхают и работают, но менее всего стремятся в какие-то объединения, союзы, хотя они есть. Мой сын создал любительскую хоккейную команду, и некоторые приходят играть. Наша семья часто помогает соотечественникам в разных ситуациях, выполняя функцию мини-посольства, так как многие опасаются со своими проблемами обращаться в официальные структуры.
— Кстати, об официальных структурах. Как складываются ваши взаимоотношения с белорусскими дипломатами, работающими в Великобритании?
— Никак. Я к ним не обращалась ни по каким вопросам.
— Еще несколько лет назад в прессе активно писали о том, что покупателем каждого пятнадцатого дома в Лондоне стоимостью от одного миллиона фунтов был россиянин. Вы часто слышите на улицах русскую речь?
— Действительно, русские в Лондоне часто покупают недвижимость. Многие известные политики и бизнесмены предпочитают обучать своих детей в английских школах и университетах. Причем далеко не последнюю роль в их предпочтениях играет фактор личной безопасности семей. В таких случаях они заселяются с мамами, нянями, поварами, водителями, и покупка собственного дома экономически выгоднее, чем аренда. А чаще всего в Лондоне все же слышится польская речь, иногда кажется, что находишься в Варшаве. По разным оценкам, после вхождения Польши в Евросоюз в Великобританию переселилось более 800 тысяч полльских граждан. Из тех, кто недавно вошел в Евросоюз, поляки успешнее всех смогли интегрироваться в английскую систему и получить реальные преимущества.
О прошлом
— Тамара Дмитриевна, что для вас было самым тяжелым в бытность руководителем Нацбанка?
— К моменту назначения у меня была более чем 15-летняя практика работы в системе Госбанка, высокая должность с хорошим окладом, правом пользования персональной машиной и медицинским обслуживанием в лечкомиссии, что по тем временам было высшей ступенью в карьере женщины банковской системы. По просьбе руководства Госбанка и согласованию с правительством того периода мне было поручено создать экспериментальный коммерческий банк. Он регистрировался в Москве, так как тогда БССР входила в состав СССР и главный банк страны еще не имел самостоятельности и права создавать второй уровень банковской системы. В команде было 2 человека, маленькая комната, пачка бумаги и ручка. Придумали имя — “Банк Беларусь”. Это был единственный банк, который не присоединял филиалы других банков, не использовал материально-техническую базу бывших госбанков. Очень скоро эта структура стала известной в мировом банковском сообществе. Среди всех банков СНГ белорусский был признан лучшим, получил огромный валютный грант и спарринг-команду западного банка, которая приехала в Минск, адаптировала банк в мировую финансовую систему, каждый четвертый наш специалист прошел обучение в западных банках. Банк был презентован на Западе и рекомендован клиентам. Тогда сотни иностранных бизнес-структур и потенциальных инвесторов открыли у нас счета. Евросоюз переходил на единую валюту, и лично я, а также члены моей команды приглашались в их рабочие группы, где работали банкиры с мировыми именами, и мы получали бесценный опыт и связи. А в стране в это время первую полноценную рыночную структуру, принесшую известность государству, подписавшую открытие новых валютных кредитных линий, “мочили” как Нацбанк, так и контрольные органы, у нас было более 100 проверок ежегодно. Вот в такой период мне пришлось вынужденно оставить команду и с огромным нежеланием перейти в Нацбанк.
Меня встретили обманутые вкладчики разоряющихся банков. И, как сказал бессменный советник главы Нацбанка того периода, мы имели дело с полной потерей контроля над финансовыми потоками государства, неумелой политикой установления обменных курсов, отсутствием продуманной кредитной политики, четкого документооборота. Накануне моего прихода более 500 кадровых банковских специалистов были заменены на “выгодных” без практического опыта работы — детей и родственников политиков, бизнесменов, чиновников. Все объяснялось просто — тогда в Нацбанке была самая высокая оплата труда.
Аудит Нацбанка проводили компании, им самим названные и оплаченные, что, кстати, запрещалось законом. Но чужих туда не допускали. Первая попытка посмотреть независимо на то, что происходит внутри, по указанию президента, была поручена Петру Прокоповичу и принесла ошеломляющий результат. Инфляция вдруг резко упала (если среднемесячная инфляция в 1992 году была 26,4%, в 1993-м — 28,9%, в 1994-м — 28,6%, то в мае 1995 года с 39,2% снизилась до 3,4% и затем лишь незначительно колебалась). Профессионалам ясно, что денежные потоки слабо управлялись, не работали в нужных сегментах, а постоянный рост цен, пожалуй, главный показатель, на который реагирует избиратель, вызывал головную боль у руководства страны. Системе срочно нужны были иные мозги, иная школа.
Это был нелегкий период, особенно когда денежные потоки из приближенных торгово-посреднических бизнес-структур были перенаправлены на нужды реального сектора экономики, изменилась монетарная политика, валютное регулирование. Экономика отреагировала быстро и позитивно — впервые с 1990 года реально вырос уровень ВВП, валовой уровень сельхозпродукции и промышленности, снизилась инфляция, выросли реальные доходы населения и т.д. Но сильно заволновались бизнес-кланы, лишенные денежных источников, что не могло не сказаться на моей судьбе.
— Но вам наверняка предлагали стать своей в одном из кланов. Если бы согласились, может, удалось бы избежать ареста?..
— В тот период уже были клановые сообщества, контролируемые огромные денежные и товарные потоки, формировались новые. Конечно, у меня были такие предложения. Сегодня я вижу, что и тогда, и сейчас в стране гении все, кто работает в клане. А преступниками делают тех, кто реально работает на экономику страны. Мне свыше дано сделать то, что другим сложно или невозможно, поэтому ни в каких кланах я бы работать не стала, а это было чревато и тогда, и теперь.
Арест легко зачеркнул 20 лет моей безупречной деятельности в банковском секторе. Пострадали семьи моих детей, которые никогда не имели отношения к моей работе. А когда меня арестовали, то в ордере не указали даже причину, по которой я была задержана, — там просто стоял прочерк.
— Многие до сих пор вспоминают, что когда Винникова руководила Нацбанком, в стране было множество обменных курсов...
— Страна для обслуживания народного хозяйства расходует валюты больше, чем зарабатывает. Во все времена и при всех руководителях Нацбанка и правительствах эта ситуация была и есть, а значит, никакого рынка при дефиците валюты нет и не было. Валюта во все времена просто-напросто распределялась, множественность курсов тоже была всегда. Скрытые или открытые, одним больше, одним меньше, но так было всегда. Разным было лишь их влияние на экономику страны. К моменту моего руководства действовал такой порядок, когда экспортеры обязаны были практически всю полученную валюту продать, а затем идти на биржу и ждать возможности ее купить. Поскольку валюта распределялась, это не всегда удавалось сделать. Под диким неприятием тогдашнего правительства и других ведомств, приближенных к источникам распределения, одни монетарные инструменты в этом секторе были заменены на другие. Вся валюта, которая поступала в страну и распределялась при иных руководителях, стала оставаться в распоряжении самих экспортеров для их нужд и создания бесперебойного процесса производства, минуя так называемую рыночную биржу. А для распределения—продажи остались небольшие величины чистой валютной прибыли, которая использовалась для иных нужд государства. Поднялся такой шум и вой среди имеющих право распределять! Ведь из 5—6 миллионов долларов, распределяемых ежедневно, осталось 200—300 тысяч, то есть делить стало нечего. После моего ареста этот порядок опять изменили, валютные резервы, хранимые для чрезвычайных ситуаций, конвертировали в течение недели для нужд коммерческой структуры, а документы по операциям с валютой едва не под лучом лазера исследовали, но ничего противозаконного не нашли. Те, кто сегодня вещает о множественности курсов, еще до сих пор не поняли, что это уже не играло никакой роли для экономики. Да, приближенным фирмам стало проблематично покупать, например, сэконд-хенд, изношенные машины и прочий хлам. Поэтому все эти выступления — лишь защита собственных интересов.
— Слышала о том, что в свое время Лукашенко якобы предлагал вам вернуться на родину, гарантировав безопасность. Но кто-то из представителей силовых структур якобы заявил, что вы все равно будете арестованы. Это правда?
— В настоящее время в работе силовых и правоохранительных структур многое изменилось. Раньше это были государства в государстве, и свои интриги они могли разыгрывать по собственным сценариям. Я это смогла увидеть изнутри и убедилась, что было время, когда некоторые люди в погонах были главнее президента. Знаю, что тогда у главы государства был только один канал поступления информации, и он не был нейтральным. Если сейчас что-то поменялось, слава Богу...
О коллегах, конфликтах и бюстах
— Чисто случайно не контактируете со Станиславом Богданкевичем, который возглавил Нацбанк после вас?
— Лично у меня нет никакого желания с ним контактировать. В том числе и из-за его показаний меня держали в камере СИЗО КГБ. Но тут интересен другой факт. Когда мне изменили меру пресечения и перевели под домашний арест, не предусмотренный законами того времени, следователь на мои возмущения ответил: мол, есть опасения объединения ваших мозгов, Тамара Дмитриевна, и горла Богданкевича, что может перевернуть страну с ног на голову. У нас с Богданкевичем разные экономические мозги, разные результаты деятельности и разные дороги. Но я допускаю, что были некие силы, политически заинтересованные в наших с ним конфликтах.
— Сегодня вы наверняка пристально следите за деятельностью Нацбанка. Как оцениваете деятельность Петра Прокоповича? Многие, кстати, его очень хвалят и называют одним из самых влиятельных чиновников...
— Так случилось, что мне довелось работать в банковской системе не только в период так называемого развитого социализма. Мне довелось создавать новую коммерческую национальную систему страны. Моими учителями были известные банковские специалисты того времени, которые часто говорили о том, что, если банковского специалиста хвалят вне системы, значит, он служит не этой системе. Я не отношу это к персоне Петра Прокоповича. Мало того, у меня не вызовет удивления даже весть о том, что, помимо медалей и иных почестей, в ближайшее время на некой площади его имени появится его бюст из чистого золота. Однако это не имеет ничего общего с конкретными итогами деятельности банковской системы, так как при ее хорошей работе глава государства не просит копеечки в долг. В стране есть для этого соответствующие структуры, одна из них — Нацбанк.
— Что бы вы сегодня изменили в функционировании Нацбанка?
— Национальная банковская система, на мой взгляд, сегодня единственное в стране звено, которое может привести Беларусь к процветанию. При правильной организации деятельности эта структура сможет привлечь такие денежные ресурсы в страну, которые позволят покупать любую продукцию по любым ценам в любой стране. Но сегодня национальная банковская система практически уничтожена. Нельзя проводить приватизацию подобным образом, как сегодня, нельзя продавать такие национальные достояния как, например, “Промстройбанк”. По моему мнению, сегодня идет не приватизация банков, а продажа торговых мест для сопредельных государств по доступу к национальным денежным потокам. Мало того, что внесенные в уставный фонд деньги используются на их же цели, так еще и дается возможность управлять и распределять по собственному усмотрению национальные денежные потоки Беларуси. Бесплатные денежные ресурсы в виде оборотного капитала заводов и фабрик позволено использовать иностранным владельцам, продавать их белорусам уже по высоким процентным ставкам. Такого нет ни в одной стране мира. При отсутствии мощной собственной национальной банковской системы страну ждет крах, ведь Беларусь не имеет богатых природных запасов. Иностранные банки должны быть, и чем больше, тем лучше, но они должны давать стране бонусы, а не эксплуатировать местные ресурсы.
Об имидже и непокоренных рынках
— На ваш взгляд, что нужно сделать, чтобы повысить инвестиционную привлекательность Беларуси?
— Человек, имеющий деньги, прежде всего развивает бизнес в своей стране и лишь затем изучает возможности его расширения в иных государствах, как правило, с большим рынком сбыта либо дешевыми ресурсами. Для такого инвестора нужны четкие законодательные нормы, простая система регистрации и налогообложения. Есть виды деятельности, которые в силу специфики можно вести, например, только в Беларуси. Тогда, помимо всего прочего, важны условия проживания и отдыха инвестора, учебы его детей, лечения, безопасности — ко всем ведь, как к Брынцалову, охрану не приставишь. Западные инвесторы боятся не столько потери капитала, сколько испорченной кредитной истории своей фирмы. Серьезный бизнес, как правило, является семейным и часто ведется с заемными средствами, каждая неудача входит в историю навеки.
Но самое главное — каждый житель страны должен знать максимум о качественной и конкурентоспособной продукции своей страны. В Великобритании детей со школы учат гордиться всем известным и конкурентоспособным, что производится в стране. На самом деле в Беларуси много качественных товаров, но они плохо позиционированы даже самими производителями, даже на собственных сайтах. Многие специалисты, работающие в Беларуси, привезли с собой в Англию холодильники, газовые плиты и мебель белорусского производства. И мы им завидуем, они без поломок работают годами. Это нужно рекламировать, использовать передовые методы продвижения, например, подарить английской школе или детскому саду, где учатся дети белорусских эмигрантов, холодильник. Реклама, рынок и великодушие нации будут обеспечены и оценены.
При посольствах Беларуси есть торгпреды, нужно использовать их профессионализм. От рынка нельзя ждать милостей, его нужно покорять.
Об информационной войне с Россией
— Как вы оцениваете теперешнюю информационную политику России в отношении Беларуси?
— Не думаю, что кто-то из руководства России приказал вести конкретную информатаку. Всякая статья — это товар, который продает журналист, владелец издания либо сайта. Они, конечно, точно знают, на что есть спрос и точно уловили момент, когда бить по руке с карандашом не будут ни в одной стране, ни в другой. Истории с высокопоставленными главными героями пользуются популярностью, поэтому будут повторяться. Правда, использованные в последних фильмах материалы далеко не новые, они давно гуляют в интернете. Качество подачи, на мой взгляд, довольно бледненькое. Если бы это был заказ высочайших персон, он бы подавался в системе более болезненной для восприятия, с иными фактами, коих, при желании, можно найти на любого правителя.
Россия занимается своими проблемами, решает свои задачи и, по моему мнению, не станет ни мешать, ни помогать избирателям Беларуси. Во всяком случае пока. Другой вопрос, что впереди еще одна волна финансового кризиса (последствия последнего кризиса приглушены, но не локализованы полностью). Финансовая система Беларуси, на мой взгляд, вообще не готовится ко второй волне кризиса. И вот в этот период Россия, при желании, может расставить точки в отношениях по своему варианту.
О спецслужбах, громких арестах и свободе слова
— В этом году в Беларуси случилось много громких арестов, в том числе и по экономической составляющей. Как вы относитесь к таким скандалам?
— Да, действительно урожайный год. Даже один из следователей по моей криминальной истории арестован и осужден — господин Гапоненко. Кстати, грамотный человек, профессионал...
В Великобритании такое количество экономических арестов невозможно, так как здесь действует иная система. И если подобные факты повторяются раз за разом, то государство ищет причину в системе, значит, что-то там не срабатывает. А у нас выходит, что Беларусь — страна сплошных казнокрадов... В Англии в таких случаях или руководящий состав сам уходит, или начальников просят освободить места для более профессиональных управленцев.
В белорусской же системе штаты и объемы финансирования силовых ведомств зависят от количества уголовных дел. Причем на одного подозреваемого могут назначаться оперативно-следственные группы, состоящие из 15—20 (а то и более!) человек. Хотя большую часть доказательной базы по экономическим преступлениям получают либо от уволенных сотрудников, либо от конкурентов подозреваемого...
— Тамара Дмитриевна, почему когда говорят о многих эмигрантах поневоле, о вас просто забывают?
— Потому что я не принадлежу ни к одному клану. Ни к оппозиционному, ни к какому другому. Я сама по себе.
Некоторые мои коллеги по работе в госсекторе, которых освободили от уголовной ответственности или уменьшили ее в обмен на запрет критики официальной власти, продолжают критиковать вместо власти меня, зачастую повесив на меня и свои личные просчеты. И это при том, что я уже 10 лет живу в другой стране! Вроде бы и кукарекнули, заполнили информационное пространство, власть не тронули, но негатив сформировали.
Не так давно один оппозиционный журналист, ратующий за демократическую Беларусь, написал, что он против того, чтобы я участвовала в построении демократии. Но без свободы слова и обмена мнений долог путь к переменам. В Великобритании владельцы СМИ строят свою политику таким образом, что рядом с одной точкой зрения всегда есть противоположная, даже если она кому-то не очень приятна. А потребители информации сами оценивают, чей взгляд на действительность им ближе.
— Как думаете, ваши действия до сих пор каким-то образом отслеживаются спецслужбами?
— С тех времен, когда в составы любой делегации или туристической группы включались сотрудники спецслужб, многое поменялось. Но многое и осталось. Конечно, мои действия отслеживаются. Другое дело, что в стране моего пребывания это делать очень сложно по многим причинам — система национальной безопасности четко отслеживает тех, кто отслеживает. Но при этом нашим специалистам ничто не мешает в своих рапортах рисовать что-то придуманное по любой персоне, ведь механизма контроля правдивости собранной информации нет. В этом я убедилась, будучи членом Совета Безопасности Республики Беларусь...
Об итогах выборов
— Не так давно о своем намерении идти в президенты заявил наверняка известный вам экономист Ярослав Романчук. Вы поддержали бы его? Вообще, из тех персон, которые уже объявили о своих президентских амбициях, кто лично вам наиболее симпатичен?
— Я с Романчуком лично не знакома. Но по публикациям очевидно, что он неплохой аналитик. Все претенденты на президентский пост заслуживают уважения хотя бы потому, что имеют желание вносить что-то новое в жизнь государства. Лично я в любых жизненных ситуациях отдаю предпочтения тем профессионалам, которые кроме намерений, слов и амбиций имеют за спиной конкретные достижения.
— Вопрос в лоб: вы верите, что после этих президентских выборов в Беларуси будет новый президент?
— Нет.
Из личного дела
Тамара Винникова была арестована в декабре 1997 года по обвинению в хищениях в особо крупных размерах, а затем отпущена из-под стражи в связи с ухудшением здоровья. После освобождения из СИЗО экс-глава Нацбанка содержалась дома под круглосуточным наблюдением сотрудников правоохранительных органов.
Весной 1999 года Тамара Винникова исчезла. Спустя несколько месяцев она сообщила, что находится в Лондоне.
Марина КОКТЫШ, пятнiца 10 верасня
Обсудить новость на Форуме