10:30 12.12.2017 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"
«Принято решение всех посадить». Фигуранты дела таможенников — о методах КГБ
Бывшие гомельские таможенники, которых судят за взятки, на суде отказываются от показаний, данных в КГБ, заявляя, что чекисты угрозами и шантажом заставили их оговорить себя и коллег.
Пятый месяц в суде Центрального района Гомеля рассматривается уголовное дело о взятках на белорусско-российской границе. Обвиняются 18 человек — два отдела Гомельской таможни почти в полном составе (оперативно-поисковый и по борьбе с контрабандой), а также несколько предпринимателей. Большинство из них были задержаны в начале февраля 2016 года. Бывшим таможенникам вменяется в вину получение взяток за пропуск через границу грузов без документов.
В этом деле с самого начала не усматривалось преступной логики, на что родственники обвиняемых не раз обращали внимание в жалобах в различные инстанции вплоть до президента.
Один из основных аргументов в защиту обвиняемых — на белорусско-российской границе в принципе не осуществляется таможенный контроль, так как фактическая граница между двумя странами, территория которых составляет единое таможенное пространство, отсутствует.
«В неустановленное время у неустановленных лиц принял сумму денег за беспрепятственный пропуск через границу неустановленного транспортного средства», — так сформулировало следствие преступные действия гомельских таможенников.
Правда, у обвинения есть свидетели, которые якобы и давали взятки таможенникам. Но личности этих свидетелей вызывают определенные вопросы, так как среди них немало людей, занимающихся в приграничных регионах нелегальным бизнесом, то есть те, кто сам в любой момент может оказаться за решеткой.
Многие из обвиняемых написали явку с повинной, однако на суде заявили, что оговорили себя и своих коллег под угрозами и шантажом сотрудников КГБ.
«Брали всех подряд, кто не сломался — на него другой дал показания»
У населенного пункта Селище на белорусско-российской границе, входящего в зону ответственности Гомельской таможни, таможенники занимались исключительно мониторингом, пояснил на суде бывший заместитель начальника оперативно-розыскного отдела таможни Вячеслав Якушев.
По его словам, мониторинг — «это придумали такое красивое слово». «Если бы мы имели право проводить контроль, то нам бы и написали «проводить контроль», но есть указ президента, который таможенный контроль отменил. 99,9% мониторинг был для того, чтобы правительство знало о том, какие товары и куда перемещались. По итогам составлялись подробные отчеты с учетом тоннажа товаров, количества, автомобилей. Честно скажу — каждый инспектор только бегал и успевал записывать что и куда везут. Останавливать машины, не находящиеся под таможенным контролем, мы не имеем права. Единственное, что мы могли спросить у водителя — что вы перемещаете», — рассказал Якушев.
Он отметил, что порядок проведения мониторинга «ничем не был определен — это слово, маскирующее вообще наше нахождение на Селище».
«Никаких ограничений на ввоз товара для физических лиц из России в Беларусь и обратно не существует и не может существовать, потому что теряется сам смысл Таможенного союза», — заявил на суде бывший таможенник.
В обвинении указано, что таможенники за взятки организовали «беспрепятственное перемещение товаров» на трассе между Гомелем и Брянском.
«Это тоже самое, — уверен Якушев, — что организовать беспрепятственный переход пешеходов по пешеходному переходу на зеленый сигнал светофора — то есть это бессмысленно, это правительство его организовало — беспрепятственный проезд».
В деле есть явка с повинной, от которой на суде Якушев отказался и заявил, что «документ» был составлен под принуждением сотрудников КГБ. Явка с повинной гласила, что Якушев получил от еще одного бывшего таможенника Дмитрия Погарцева взятку в размере 40 долларов за пропуск через российско-белорусскую границу минивэна с украинскими номерами.
Отдельная тема — методы, способы и обстоятельства написания таможенниками явок с повинным, которые стали «третьим зеленым свистком» для старта следственных действий — допросов, экспертиз, очных ставок.
В суде Якушев заявил, что явка была написана под угрозой причинения вреда его ребенку и «когда меня, можно сказать, уже сломали».
«Что мне диктовали, то я писал. Генералов (по словам обвиняемого, сотрудник КГБ, — ред.) угрожал причинить вред моему трехлетнему ребенку, он говорил, что если ты не напишешь явку с повинной — мы с твоим сыном такое сделаем, что ты будешь всю свою оставшуюся жизнь жалеть о том, что ты ее не написал», — подчеркнул Якушев.
Он вспоминал, как его везли в СИЗО КГБ из гомельского областного управления.
«Зашли парни в масках, надели на голову плотный капюшон или что-то такое, без прорезей, защелкнули наручники и повели в машину. Мне не давали ни сесть, ни встать, не давали полностью распрямиться, рукой прижимали, и так полуприсядью ехал всю дорогу. Попросился сесть, они сказали, что сейчас положат лицом в пол», — говорил обвиняемый.
«Я так понимаю, что явка не отражает ваше волеизъявление. Почему так получилось, что вы здесь, раз вы говорите, что не брали взяток?» — спросил Якушева судья.
Обвиняемый считает, что его коллеги, как и многие свидетели, в какой-то момент сдались, а следствие и суд специально затягивались.
«Показать хотели, что гомельские сотрудники КГБ работают не хуже минских.Там было , где проходило более 50 человек, ну пусть в Гомеле будет ну что там десять человек, давай двадцать… Брали всех подряд, кололи, ломали, кто не сломался — на него другой дал показания, поэтому все здесь», — пояснил Якушев свое видение подоплеки этого дела.
Обвиняемый обжаловал действия КГБ в прокуратуре. «Мне из прокуратуры пришел ответ, что жалобы на органы, ведущие предварительное расследование, подлежат рассмотрению в порядке уголовного судопроизводства — это вообще даже не отписка, не знаю, как это назвать», — заметил Якушев.
Отказываешься писать донос — будешь сидеть за всех
Руководителями «организованной преступной группы» следствие называет Александра Исаченко, Дмитрия Погарцева и Владимира Скрабовского.
Александр Исаченко был начальником оперативно-розыскного отдела. Уволился в 2014 году. Но в феврале 2016-го за ним пришли. В основу обвинения, по его мнению, легли показания его бывших подчиненных, которых в КГБ под давлением заставили оговорить себя и коллег.
Исаченко, как и его подчиненным, вменяется получение взяток в размере «4 тысячи российских рублей в месяц, не менее 60 тысяч российских рублей за указанный период».
Откуда такие цифры, почему вменены одинаковые суммы? Этот вопрос волнует почти всех обвиняемых. Но ни следствие, ни суд пока не дали на него аргументированный ответ. И вряд ли дадут, ведь в обвинении четко указано, что взятки Исаченко получал «в неустановленное время, от неустановленных лиц, в неустановленных местах».
Из Гомеля в столичное СИЗО КГБ его вместе с бывшими коллегами везли ночью.
«Нас вывели во двор, сняли верхнюю одежду, с меня — дубленку, замотали ее на голову, тоже сделали с Емельянченко и Копытовым (также обвиняемые по делу. — ред). Не было чем дышать, я попросил снять дубленку, а они смеялись: «Ты что, самый хитрый, хочешь дорогу подсмотреть?» За спиной застегнули наручники, положили на пол между сиденьями, другие таможенники тоже лежали на полу. Сотрудники КГБ сидели. На меня они поставили ноги. Я задыхался от дубленки на голове, но они сказали: «Здоровый, выдержишь». У меня начали отниматься ноги, так как на них поставили свои ноги сотрудники КГБ. Тогда они сказали, что сейчас я буду делать зарядку — приседать, и поставили меня на ноги, с наручниками за спиной. Когда я просил снять дубленку, так как задыхался, они сказали, что снимут ее при условии, если я буду петь песни», — дал показания судье бывший таможенник.
После ночи без сна у него требовали дать показания на руководство таможни.
«Я отказался писать. Тогда они сказали, что раз отказываюсь — пойду по делу организатором и буду сидеть за всех. На каких основаниях я буду писать? Я сказал, что буду жаловаться. Они говорят: «Ты вроде неглупый человек, что ты думаешь — мы не найдем людей, которые скажут то, что надо сказать? Можешь не сомневаться!» А по поводу жалоб сказали: «Ты вообще что — идиот? Кому поверят — нам или тебе?» — рассказал Исаченко.
В камере СИЗО КГБ для него не нашлось спального места, приходилось стоять или опираться на что-нибудь, затекали ноги.
«Я пытался присесть или отжаться, а они заявили, что физические упражнения расцениваются как подготовка к побегу. Смешно звучит, да? Когда из-за плохого состояния здоровья я при выходе из камеры зацепился за что-то, мне начали угрожать, что такие действия расцениваются как попытка напасть на конвой. Когда начались проблемы с сердцем и давлением — мне уже только тогда дали нары», — описал условия содержания арестант.
Судья спросил у Исаченко, если обвинение построено на оговоре его бывшими коллегами, то зачем они это сделали?
«Нашли на них способы давления, кто-то не выдержал. То, что мы прошли — не каждый выдержит. Там уже после всего голова перестает соображать, подпишешь всё, что угодно», — ответил бывший начальник отдела.
«Допросы физически и морально уничтожают человека»
На суде давал показания как свидетель Александр Жуков. Раньше он работал кинологом в пограничной службе. Был задержан за наркотики и получение взяток. Получил за все про все 7 лет. Сейчас отбывает наказание в ИК-3.
На допросе в КГБ Жуков дал показания против гомельских таможенников — мол, они предлагали ему участвовать в преступной деятельности. Однако на суде Жуков отказался от прежних своих слов, потому что «давал их под давлением».
До вынесения ему приговора по делу о наркотиках оставался всего один день, когда его привезли в КГБ. Там у Жукова требовали дать показания на таможенников. Жуков утверждает, что даже не читал показания — просто подписал после угроз и шантажа.
«Мне сказали, что если я не буду писать — мне дадут третью часть по одной статье и третью часть — по другой. И чего я должен был добиваться — сесть на 15 лет? У нас есть Уголовный кодекс, но он почему-то не соблюдается, никем не соблюдается. Допросы проходят так, что физически и морально уничтожают человека, уничтожают его семью — так о чем можно говорить и чего можно добиваться в этой стране? Я не знаю, чего тут можно добиться! Сесть на подольше — ну да, вот только этого я и мог добиться!» — отреагировал бывший пограничник на вопрос судьи, почему Жуков «не добивался истины».
Как это возможно — установить неустановленное?
Евгений Негодин на момент задержания работал старшим оперуполномоченным по особо важным делам отдела по борьбе с контрабандой. Он также не признал себя виновным и заявил, что оговорил коллег под давлением.
«Мне ничего не известно о какой-то организованной группе в Гомельской таможне. Из моего постановления о привлечении в качестве обвиняемого мне не понятно, какая роль отведена для меня следователем в надуманной организованной группе. Вместо того чтобы объяснить сущность предъявленного обвинения, как это обязывает законодательство, следователь произнес лишь такую фразу: «Нам поставили такую задачу», — рассказал Негодин на суде.
Ему непонятно, как, не работая в составе мобильных групп на Селище в указанные в обвинении периоды, он мог организовать там «беспрепятственный проезд неустановленных автомобилей».
«Мне непонятно, каким образом установлено, что неустановленные транспортные средства пересекали белорусско-российскую границу в июле 2015 года в неустановленные следствием точные даты и время», — подчеркнул Негодин.
Ему также непонятно, если транспортное средство является неустановленным, то как было установлено, что оно перевозило крупный рогатый скот и металлолом, как указано в обвинении? По словам обвиняемого, в уголовном деле нет ни одного документа, которые бы подтверждали, что такие перевозки вообще имели место быть.
Негодин заявил о психологическом давлении и истязании «в гостях у чекистов». Его и коллегу задержали в здании таможни сотрудники КГБ. В областное управление Комитета госбезопасности их доставили в наручниках, надев на головы «мешок или маски, что-то такое, глухое».
«Когда я сказал, что мне трудно дышать — посыпались удары. Сразу отвезли в УКГБ и стали требовать явку. Меня ставили лицом к стене, запрещали поворачиваться, сзади что-то приставляли к голове, похожее на пистолет. В таком положении задавали вопросы, спрашивали, готов ли ехать в «американку» (СИЗО КГБ в Минске. — ред.). И так несколько часов. Говорили о возможности смерти моих близких родственников, о проведении обыска с повреждением имущества…» — рассказал Негодин.
«Не может так быть, что человека просто со слов посадят в тюрьму!»
Последующие события с участием Негодина разворачивались уже в СИЗО КГБ.
«Петручик с Китаевым (по словам обвиняемого, сотрудники КГБ, — ред.) начали мне говорить, что если я не сознаюсь в том, что мне вменяют, то меня поставят в невыносимые условия, я буду содержаться с лицами с низким социальным статусом, с открытой формой туберкулеза, с ВИЧ. Причем это сопровождалось шутками. Им было весело. Они мне сказали: «Ты что, обиделся?» И добавили: «Ну, тогда будешь обиженным!» И смеялись. Потом мне предоставили документ о моем задержании, и Генераловсказал: «Ну, вот видишь, не имеет значения, что вы здесь говорите, все равно принято решение всех вас посадить, хочешь ты или нет писать явку с повинной — это не имеет никакого значения. Но имей в виду, что не написание явки ухудшает твое положение, получишь 10 лет», — привел бывший опер таможни детали своего общения с сотрудниками КГБ.
«Один из сотрудников КГБ, не буду называть его фамилию, приводил мне такой пример: «Вот мы подали докладную записку на имя главы государства, где был указан список лиц по одному предприятию, и просто глава государства поставил на записке резолюцию «Всех в тюрьму». То же самое будет и с вами», — заявил на суде Негодин.
Обвиняемый не знает — выдумана эта история, или нет, но нужное для чекистов впечатление она на него произвела.
«Ощущение было такое, что не может так быть — что по написанному бреду человека просто со слов посадят в тюрьму, все-таки следствие в конце концов разберется, проверит все факты, что это полная чушь — и всё станет на свои места. Так я думал, когда писал явку», — рассказывал бывший опер таможни.
Кстати, по поводу действий сотрудников КГБ он тоже писал жалобу в Генеральную прокуратуру. Жалобу перебросили в гомельскую прокуратуру, а оттуда — в УКГБ, на которое Негодин и жаловался… Сотрудники КГБ себя виновными не признали.
Таможенники были в разработке полгода. Но где результаты?
Николай Куклин работал начальником отдела по борьбе с контрабандой. На суде заявил, что взяток не брал, в преступные группы не вступал, а Александра Исаченко, которому вменяют руководство ОПГ, считает честным и порядочным человеком. «Его не зря награждали государственными наградами. Таким человеком наша страна должна гордиться, а не садить его в тюрьму», — охарактеризовал коллегу Куклин.
Обвиняемый неоднократно подчеркивал, что не совершал преступлений, а добросовестно работал, имел награды и благодарности, в том числе от военной контрразведки.
«И когда я был задержан, содержался в СИЗО, мне следователь заявлял, что они не видят в моих действиях незаконности, но руководство им дало указание привлечь меня», — заявил обвиняемый.
«Исаченко якобы возглавлял группу, но по обвинению меньше всех получил взяток — разве это не нонсенс? Он как якобы руководитель больше всех должен был получать взяток. Опять же — эпизод из дела, что якобы Погарцев клал в стол Исаченко взятки, проникая в кабинет ночью. Какой смысл? Завтра Погарцев встретился бы с Исаченко на работе — подойди и передай эти деньги, зачем ночью вскрывать кабинет начальника?» — задался вопросами обвиняемый.
Он рассказал, что отдел КГБ, который проводил задержание таможенников, раньше вместе с ними проводил различные мероприятия, активно сотрудничали.
«Судя по материалам уголовного дела, по меньшей мере полгода точно разработка проводилась сотрудниками КГБ. Я вас могу заверить, зная работу сотрудников КГБ, что такие оперативные мероприятия, как прослушивание телефонных переговоров, проводились у всех сотрудников таможни, наверняка проводилось наблюдение, оперативной эксперимент. Но в материалах дела есть результаты только одного ОРМ (оперативно-розыскного мероприятия. — ред.) — прослушивание телефонов Погарцева. Почему так произошло? Я вижу только один ответ: во всех проведенных мероприятиях сотрудники КГБ не получили желаемого результата, то есть они не смогли добыть доказательств», — заявил на суде Николай Куклин.
«Решение об обвинении принималось в Минске»
Куклин рассказал, что сотрудники КГБ просили оговорить руководящий состав таможни, обещали свободу, изменение меры пресечения.
«Это происходило практически на протяжении всего года, когда я был под стражей, при каждом допросе сотрудники КГБ мне это предлагали — дать буквально какие-нибудь показания. Я не знаю, что они имели в виду, просили оговорить, я сразу сказал, что мне ничего неизвестно», — заявил обвиняемый.
В суде зачитали его показания, данные в КГБ. Там, в частности, Куклин говорил, что сам взяток не получал, но, по некоторой информации, другие сотрудники брали на лапу, и указал фамилии.
«После задержания в КГБ со мной была проведена определенная беседа. Я тот день смутно помню — было шоковое состояние, на меня было оказано психологическое и физическое воздействие. Мне было предложено написать явку с повинной, смутно помню, как я писал это заявление. Какие-то фразы просили написать сотрудники КГБ. Это было унизительно», — заявил Куклин.
Незадолго да задержанием сотрудники КГБ, с некоторыми он был в приятельских отношениях, сказали, что его брать не планируется.
«Они объяснили, что в органах КГБ отсутствует информация о моей противоправной деятельности. Потом, когда приехали и меня задержали, ну, как я понимаю, меня хотели сделать свидетелем. Они рассчитывали на то, что я дам какие-либо показания в отношении руководителей таможни. После того, как я отказался, мне сказали: «Ну, тогда ты посидишь». Когда мне изменили меру пресечения, после года под стражей, в последний день, когда я подписывал постановление, сотрудник КГБ пожал мне руку и сказал: «Николай Викторович, я желаю вам успехов в жизни, я надеюсь, что у вас все будет хорошо». Я говорю, как вы можете желать мне удачи, если вы же мне вменяете такие серьезнейшие статьи, по которым будет срок. Он мне сказал, что в моих действиях нет состава преступления, но, к сожалению, решение принималось в Минске, коллегиально, и они свое мнение высказали, но получили приказ предъявить нам обвинение», — рассказал Куклин.
12 декабря в суде продолжит давать показания еще один, по версии следствия, организатор преступной группы Дмитрий Погарцев. Его задержали за месяц до того, когда начался массовый хапун его бывших коллег. У Погарцева были нелады с законом — он погорел на наркотиках, но на тот момент на таможне уже не работал.
Погарцев заявляет, что оговорил своих коллег под жесточайшим давлением сотрудников КГБ, вину не признает, а всё, что им инкриминируется — «это полная ложь», которую выдумали сотрудники КГБ «с целью улучшения показателей по службе».
«Я от всего сердца хочу попросить прощения у своих коллег. Я их оговорил под жесточайшим психологическим давлением и шантажом. Все показания придуманы сотрудниками КГБ», — заявил Погарцев.
Обсудить новость на Форуме