10:46 08.05.2010 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"
Победа и мародеры (Праздник послушания)
Не перестаю удивляться поразительной расточительности российской власти. В ее распоряжении до сих пор находится уникальный ресурс, позволяющий попытаться объединить практически полностью атомизированный народ. Народ, глубоко равнодушный к любым призывам, включая страстные призывы к инновациям и модернизациям, до сих пор вполне искренне принимает к сердцу все, что связано с Великой войной и Великой победой. Причин тому много, и написано об этом не раз. В катастрофический для народа двадцатый век только Победа над мощным, беспощадным врагом, который грозил полным уничтожением, может стать средством самоидентификации и через 65 лет. Общая объединяющая память о Победе сохраняется, разумеется, не в помпезных «мероприятиях». Она – в истории наших семей, в честных, без прикрас, рассказах деда о Сталинграде и форсировании Днепра и рассказах бабушки о том, что происходило во вдруг опустевшем Подмосковье осенью и зимой 41-го...
И вот этот бесценный ресурс сплочения российская власть расходует совершенно бездарно. В последние годы Победа прежде всего использовалась на внешнеполитическом фронте. Пять лет назад Владимиру Путину удалось сыграть роль главного начальника планеты, когда на празднование 60-летия Победы в Москве собрались все мировые лидеры, а тогдашний президент на правах хозяина стоял на первом плане. Тогда, правда, пришлось освободить Москву от жителей и приезжих, включая и ветеранов, но дело того стоило. Одна беда, во внешнеполитических ведомствах разных стран запомнили, что отправляли президентов и премьеров отдать дань народу, спасшему человечество, а получилось, что послужили массовкой для Путина В.В. На сей раз эту дипломатическую ошибку они не повторили. Кремлевским начальникам осталось обиженно поджимать губы: мы, мол, на великий праздник никого специально не приглашаем, кто хочет, пусть приезжает…
Однако интерес к празднику решительно потеряли. В этот раз все сведется к параду, в ходе которого миру явят военную технику, которая (за исключением комплексов «Тополь-М» и С-400) была построена еще в советские времена. Демонстрация военной мощи достигается количеством. А вот о громогласном обещании обеспечить ВСЕХ ветеранов жильем к 65-й годовщине Победы уже стараются не вспоминать. Выяснилось, что хоть и прошло 65 лет, а участников войны, вопреки надеждам чиновников, осталось слишком много. Посему их поделили на категории: тех, кто встал на очередь (кого разрешили поставить чиновники) до 1 марта 2005 года, и прочих. А кроме того, если 90-летний старик переехал, например, к дочери, то никакой жилплощади в Москве ему не светит вовсе. Да и что за интерес помогать этим старым людям. Массовки для съемок из них уже не составишь, слишком немощны. Как электорат тоже не интересны.
И вот когда высшее руководство страны перестало испытывать интерес к празднику, он достался мародерам. Тем, кто в отсутствие начальников решил по-быстрому использовать Победу для своих мелких делишек. В этой толпе мародеров есть свои гранды вроде московского мэра, который устроил скандал, объявив о намерении украсить город портретами Сталина. Столкнувшись с очевидной перспективой увольнения, Лужков ловко укрылся за спинами ветеранов. Теперь же получалось, что уволят его не за воровство, а за попытку соблюсти историческую справедливость.
Такой же мародер и отечественный оскароносец. Никита Михалков выбрал праздник Победы для того, чтобы по-быстрому отчитаться в растрате 55 миллионов долларов. На просмотр вполне очевидной халтуры гонят пионеров и военнослужащих. Допускаю, что оплачивать «патриотические» киносеансы заставят предпринимателей.
И здесь в дело вступают мародеры помельче. Огромное количество мелких чиновников заставляет бизнесменов «оформлять» магазинчики, мастерские, офисы неким торжественным образом. Причем осуществлять процесс оформления поручено лишь нескольким «рекомендованным» свыше фирмам. Оказывается, украшение одной «точки» стоит уже не 10 000 рублей, а 45 000. Лидеру кремлевской гопоты понадобилось свести счеты с радиостанцией «Эхо Москвы». И вот хунвейбинов бросают проводить пикет, якобы для того чтобы прекратить оскорбление ветеранов.
Всему этому сонмищу мародеров глубоко плевать на Победу. Именно поэтому с таким равнодушием они исполняют даже то, на что выцыганили деньги у бизнесменов. Именно поэтому в праздничных календарях и на открытках оказываются солдаты вермахта. Именно поэтому губернатор Тюменской области поздравляет ветеранов, «честно трудившихся в тылу врага». В самом деле, чего суетиться – все оплачено. Старикам и не такое втюхать можно. Победа досталась мародерам.
АЛЕКСАНДР ГОЛЬЦ
У общества потребления, каковым является современная Россия, два основных вида праздников. Коммерческие, когда символика события заставляет потребителя тратиться на покупку подарков, в основном наиболее рекламоемких брендов, еды и питья для застолья. Чистой воды праздник потребления. И праздники идеологические, когда символическая основа позволяет воссоздать иллюзию единения между слоями управляющих и управляемых и получить власти дополнительную легитимность.
Сегодня главным идеологическим праздником является День победы, но так было не всегда. Сразу после войны, в сталинскую эпоху, 9 мая не было праздником, было рабочим днем, а символическую конструкцию единения народа и власти создавали 7 ноября и 1 мая. То есть апелляция к революционным истокам общества полагалась куда более актуальной, чем обращение к недавним и трагическим событиям войны с немецким нацизмом. И это, в общем, понятно. Слишком кровавой была война, слишком отчетливо помнились потери и лишения, которые с тех пор стали незаживающей раной на теле социума. По , из 170 (по другим данным – 196-ти) миллионов советских граждан было мобилизовано более 34 миллионов, из них более 10 миллионов погибли, 22 миллиона было ранено, 5 миллионов попали в плен плюс погибло 15 миллионов гражданского населения. Слова трагедия, несчастье, катастрофа меркнут из-за бесчисленного их употребления, но страна действительно лежала в руинах, причем не только физически, но и морально и демографически. Если добавить, что практически все, побывавшие в плену, подлежали репрессиям, советская Россия представляла собой после войны буквально социум-инвалид.
Понятно, что такой опытный идеолог социальных манипуляций, как Сталин, не мог не зарезервировать для власти пропагандистскую возможность использовать окончание войны для повышения авторитета своего государства. Для этого было сделано два шага. Во-первых, под надуманным предлогом было отвергнуто подписание капитуляции немецким командованием в Реймсе 7 мая (мол, подписавший его советский военачальник не согласовал свою подпись с Кремлем). Поэтому появлялась очередная возможность дистанцировать, отгородить советский народ от всего мира. Если вес мир отмечает окончание войны 8 мая, то советская Россия, настоявшая на повторном подписании капитуляции на следующий день, спровоцировала появление чисто советской даты — 9 мая. Мол, у нас все свое, в том числе и Победа.
Вторым шагом был отказ от толерантной интерпретации этого дня в мировой истории как Дня Европы, и опять в противовес всем день окончания войны был назван Днем победы. Не долгожданный мир наступил, а победа.
Так закладывалась вторая внешняя интерпретация конца войны как государственного события. Если внутренняя, народная интерпретация полагала 9 мая концом почти пятилетней трагедии, концом процесса непрерывных смертей и похоронок, завершением национального несчастья, освобождением от него, просветом в тучах, именно миром. То государство резервировало возможность отчетливо внешней интерпретации — как вечного противопоставления себя внешнему врагу. Не мир, но меч.
Однако Сталин слишком хорошо понимал, какой ценой, несопоставимой с потерями ни одной другой страны Европы, досталось это освобождение, как еще много людей, помнящих страдания и мучения войны, и поэтому даже не попытался присовокупить День победы к числу главных идеологических праздников. К ежегодно отмечаемой годовщине Октябрьской революции и Международному дню солидарности трудящихся. Он полагал, что единения управляющих и управляемых в этот день достигнуто не будет, да и линия противопоставления внешнему врагу до сих пор шла не столько по линии победы-поражения во Второй мировой войне (к этому времени с бывшими союзниками отношения уже испортились в результате отчетливо имперской политики сталинского руководства), единение продолжало идти по линиям революционного, классового размежевания.
Однако через двадцать лет после окончания войны, к середине 1960-х, ситуация переменилась. Умер Сталин, был свергнут Хрущев, попытавшийся провести десталинизацию общества, которая оказалась не слишком успешной и последовательной, но идеалы революции и международной солидарности померкли. Что отчетливо ощутило брежневское руководство, решившее ввести в пантеон идеологических событий 9 мая, придавая-возвращая ему имперское значение и запуская маховик патриотической интерпретации войны как подвига именно советского народа.
По еще не остывшим следам войны пошли десятки тысяч идеологов и пропагандистов. Расчет был на то, что выросло, по крайней мере, одно послевоенное поколение, на знающее кровавой правды, не помнящее, что Сталин и его военное командование оказались профессионально непригодными, что все победы стали возможными, только когда сталинские соколы обеспечивали многократное преимущество над немцами в силе и технике; что именно война стала самым откровенным подтверждением вопиющего, преступного неуважения власти к жизни обыкновенного человека, который буквально был превращен в пушечное мясо. И все сражения достигались столь же многократными потерями, а особенно взятие Берлина, когда каждый день гибло до 15 тысяч солдат, потому что Сталин спешил оставить как можно большее пространство за собой, а на людские жертвы было, как всегда, наплевать.
К 1965 году, когда День победы стал нерабочим и праздничным днем и когда был даже проведен парад на Красной площади, боль в социуме поутихла и можно было впаривать победные интерпретации горя и скорби непосвященным или забывшим. Однако до конца советской власти имперски ориентированное празднование Дня победы, как дня сказочной силы, как инструмента возвышения над другими, был лишь прицепным вагоном к каноническим праздникам 7 ноября и 1 мая. И только когда пошатнулась ельцинская легитимность в 1995-м, 9 мая постепенно становится главной символической основой новой российской власти. А при Путине оно уже обретает свое настоящее значение имперского камертона и слепого самолюбования своей силой.
Казалось бы, существует множество разумных обстоятельств, препятствующих единению управляющих и управляемых вокруг этой даты. Позорные — и это спустя 65 лет после победы — программы наделения ветеранов-победителей жильем, при том что в странах побежденных такой проблемы не было уже спустя несколько лет после войны. То есть управляющие и управляемые живут в двух практически разных Россиях. Начало войны на стороне агрессора, а именно: оккупация Польши и Прибалтики. Перелицовка беспощадной кровопролитной войны, в которой советская армия показала себя силой, способной побеждать исключительно числом, а никак не умением, в некий ратный подвиг чистого и светлого, как сон ребенка, советского солдата, не знавшего, что такое мародерство, насилие и жестокость. То есть превращение обыкновенного, реального солдата в былинного чудо-богатыря. И трансформация долгожданной победы в порабощение освобожденных от немецкого нацизма государств Восточной Европы, что до сих является причиной размежевания, а не единения с большинством европейских стран.
Российской власти традиционно выгодно отделять находящийся под ее управлением социум ото всех, настаивать на исключительности России, ее истории, культуры, ибо только таким образом можно стереть реальные социальные отличия между приватизировавшей страну посткоммунистической элитой и остальным населением. Символика праздника является волшебным экраном, ширмой, защищающей слой управленцев от упреков, безответных вопросов и гнева управляемых. И только перевод стрелки упреков — с отечественной элиты на внешние, абстрактно враждебные силы дает возможность тянуть эту ширму за собой постоянно, с начала подготовки к празднику, к его обсуждению и проведению, а потом к кропотливому отслеживанию всех идеологических и спасительных брызг и рукотворных всполохов. То есть превращению праздника в своеобразный гидравлический пресс, способный где надо давление поднять, где надо опустить.
Конечно, вслед за поэтом можно было бы сказать: «Вот, вы все тужитесь наружу, а надо б тужиться вовнутрь». Но власти не выгодно тужиться вовнутрь, зачем, лучше праздновать День победы.
МИХАИЛ БЕРГ
Обсудить новость на Форуме