09:30 09.11.2010 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"
Перемноженный на ноль (ЖЕСТОКОСТЬ ГУБИТ ФРАЕРОВ)
Когда Владимир Путин пришел к власти, то кто-то остроумно заметил, что «он всех перемножил на ноль».
Действительно, все исчезли, растворились.
Скажем иначе — заткнулись.
Удивительно, как оказалось просто интеллигенцию вновь загнать на кухню, простите, в Facebook, а бизнесменов отправить в стойло под девизом «Работаешь на нас — имеешь бабло, не работаешь — приходит доктор».
Путин «спасал страну». Как он ее спас — видно сейчас.
Но главная фишка, которая загнала всех в стойло — это процесс над Ходорковским и Лебедевым.
Когда подписывали пакт с Риббентропом, Сталин стоял чуть поодаль от стола и, толкая окружающих, говорил: «Вот видите, я этого не хочу, но он (Молотов) подписывает. А что я могу сделать?!..» И ухмылялся в усы, внимательно глядя на трепетавшего собеседника.
Путин по поводу Ходорковского не ухмыляется. Он просто четко говорит, что все решит суд, что у Ходорковского руки по локоть в крови и что он, Путин, не в курсе, что идет второй процесс.
Ложь в первых двух пунктах очевидна, а по третьему пункту есть такое замечание: я ехал с таксистом, мы говорили о Ходорковском, и таксист по этому поводу сказал коротко и ясно: «Не знает? Должен знать!..»
Справедливо.
Хотел или не хотел Путин, но он работает сталинскими методами — он говорит ложь, все это знают, но система контроля над национальным идолом уже разгромлена, поэтому ложь проходит. Ему не нужно задумываться, а уместно ли такое говорить? Не нарушает ли он каких-то законов? А очередной прокурор Лахтин мучительно выдумывает эту кровь.
Но время и Интернет сыграли с Путиным злую шутку.
Каждое его движение теперь на виду. На виду украинский синяк, «которого нет», на виду беспомощное видео, где он в сиротливой чужой квартире или в гостиничном номере с кинескопным телевизором типа «Рекорд» мучительно улыбается и отвечает на вопросы переписчика населения, чтобы это население думало, что он так и живет, убогий.
Во чье благо эта ложь?
Удивительно, но для Путина подлог — это составная часть его правды, так называемого блага для страны.
Подлог — благо!
Он думает, что так можно.
Но в наше время так думают только те, кто из него выпал.
Вернемся, однако, к сидельцам.
Видимо, Путин полагал, что народу российскому на Ходорковского и Лебедева плевать, а жалкие вопли правозащитников и остатков не купленной интеллигенции за кремлевской стеной и броней его членовоза слышно не будет.
Он ошибся.
Семь лет сидения Ходорковского и Лебедева — это семь лет каторги для нацлидера.
Каждая пресс-конференция — это обязательный вопрос про сидельцев и обязательная злая реплика в ответ, что суд разберется, что руки у Ходорковского по локоть в крови. Гуманитарные организации не отстают, международные правозащитники не спят, лидеры некоторых стран интересуются.
Всем, почему-то, Ходорковский и Лебедев интересны.
Все спрашивают, почему они сидят?
Не политический ли процесс?
Это как же его, Путина, притомили, что гарант Конституции, временно премьер, может лепить ерунду про кровавые руки, зная, что подобного официального обвинения и близко нет, что завтра же эту его фразу обсмеют и поиздеваются над ним на полную катушку. И от этой издевки ему ни в каких членовозах не скрыться.
Но он идет на подлог, потому что пребывает в огорчительном расстройстве.
Его, бедного, достали.
Хотя он достал себя сам.
Сотрудник спецслужб должен помнить историю своего ведомства.
Сахарова заперли в Горьком, но товарищам из политбюро от его сидения икалось ежедневно, да так, что вставная челюсть выпадала. И без всякого Интернета.
Конечно, у Путина сейчас много других, более значимых проблем. И главная — из его рук ускользает страна.
Время неумолимо: даже если он опять привычно сядет на трон в 2012-м под восторженный вой купленной интеллигенции, журналюг на зарплате и равнодушного голосования «за привычное» уставших граждан — это уже будет не его страна.
Его страна закончилась с окончанием царства нефти и газа — единственного, что он считал силой.
Но за прошедшие полтора года стало понятно, что мир изменился кардинально, что пресловутые инновации, о которых премьер говорит слегка иронично, это последний шанс для России выжить.
А временное правление Медведева еще больше это проявило.
— У вас не тот воздух, — говорит нобелевский лауреат на предложение приехать работать в Сколково. Полагаю, что эта фраза для Путина, знающего немецкий и английский, тем не менее совершенно непонятна и вызывает лишь раздражение. Действительно, у нас тут свой воздух, суверенный, сдобренный манифестом Михалкова.
Вперед к традициям, так сказать…
Итак, судья Данилкин удалился писать приговор. Но он пишет приговор не только сидельцам, но и Путину, и никак иначе.
Мир каким-то удивительным образом устроен так, что никто никого окончательно победить не может.
Путин может Ходорковского и Лебедева засадить, но не победить — думаю, что разница в понятиях очевидна.
И что бы ни написал Данилкин в своем отчаянном приговоре, потея от страха и ответственности, потому что вписывает в историю и себя несчастного, приговор самому Путину, написанный между строк в этой же бумаге, там содержится: каждый день их сидения — это продолжение путинских мучений.
Это все те же вопросы на пресс-конференциях, это статьи в западной прессе и своей, неподконтрольной, это митинги протеста, это издевательства в блогах.
А главное — это испорченный триумф в 2012-м, после чего международное и внутреннее давление по поводу этого антиправового процесса будет только усиливаться.
И к чему оно приведет к началу сочинской Олимпиады — еще никому не известно. У каждого лидера свой Афганистан, даже если он называется Ходорковский.
И все это при ускользающей из рук и падающей вниз стране.
Владимир Путин перемножил все на ноль.
Все, кроме времени.
Теперь пришел момент, когда время перемножает на ноль самого Путина.
МАТВЕЙ ГАНАПОЛЬСКИЙ
* * *
Жестокость губит фраеров
В идеале в правовом государстве политика и правосудие должны быть разнесены. Но Россия — государство не правовое, а византийское. Поэтому вслед за Ходорковским, который произнес на процессе совершенно политическое, адресованное не столько судье Данилкину, сколько президенту Медведеву последнее слово, мы тоже выступим в нехорошем, но здесь оправданном жанре политико-правового анализа и провокации.
Сначала немного (хотя прошло всего несколько лет) истории. Платон Лебедев был арестован в июле 2003 года, Михаил Ходорковский — в октябре. В мае 2005 года Мещанский суд приговорил обоих (с учетом небольшого уменьшения срока в кассации) к 8 годам лишения свободы. Основным эпизодом обвинения стало уклонение от уплаты налогов компанией ЮКОС в период с 1997 по 2000 год. В 2003-2004 годах в арбитражных судах параллельно прошло гражданское дело о банкротстве ЮКОСа, основанное на доначислении компании налогов за 2001-2003 годы. Оно закончилось, с одной стороны, продажей «Юганскнефтегаза» в пользу, в конечном итоге, «Роснефти», а с другой — подачей компанией жалобы в Европейский суд по правам человека о нарушениях справедливых процедур в ходе судебного банкротства. Сумма компенсации, которую запросил представляющий ЮКОС в Страсбурге адвокат Стивен Тиди, запредельна, под 100 млрд евро.
В 2005-м, пока в суде еще не было завершено первое уголовное дело против Ходорковского и Лебедева, следователь Салават Каримов при поддержке первого заместителя Генерального прокурора Юрия Бирюкова возбудил второе уголовное дело, которое и слушается в Хамовническом суде с сентября 2009-го. Поскольку наш анализ более политический, нежели правовой, мы укажем на две возможности, с помощью которых Бирюков и Каримов могли решать поставленную перед ними в 2005 году политическую задачу «добавить срок» нашим фигурантам.
В запасе у обвинения оставались эпизоды аналогичного уклонения компании от уплаты налогов в 2001-2003 годах, тем более что эта фактура использовалась в деле о ее банкротстве. По первому делу виновность Ходорковского и Лебедева тоже выглядит небезусловной, но там позиция защиты гораздо тоньше и сложнее, она основывается на принципах недопустимости избирательного применения уголовной репрессии и невозможности задним числом использовать в уголовном суде ужесточение налогового законодательства. Короче: если бы Бирюков выбрал этот вариант для решения политической задачи, как она виделась ему в 2005 году, то сейчас Хамовнический суд, изменив только даты, без вопросов переписал бы первое решение Мещанского суда, и еще лет на восемь там хватило бы.
Но «жадность губит фраеров»: Бирюков хотел (в отсутствие смертной казни) пятнадцать. Уклонения от уплаты налогов для этого было недостаточно, так как, по российскому законодательству, такой состав не образует необходимой цепочки для наиболее тяжкого обвинения в легализации преступных доходов. С самого начала абсурдное «хищение нефти» было изобретено с единственной целью — привязать к нему статью об «отмывании денег». Эта роковая для Бирюкова и Каримова ошибка наиболее ярко предстала в Страсбурге, где 4 марта 2010 года по делу о банкротстве ЮКОСа российское правительство заняло единственно возможную позицию: в 2001-2003 годах компания уклонялась от налогов с продажи нефти, то есть нефть была, а никакого ее «хищения», соответственно, не было.
Но Европейский суд по правам человека оказался не единственным, где искусственность изобретенной Бирюковым и Каримовым в 2005 году конструкции предстала в полный рост: другим таким судом стал Хамовнический. Это к вопросу о том, изменилась ли политическая ситуация в России в 2010 году по сравнению с 2005-м: да, изменилась. В то время Бирюков и представить не мог, что обвинение по делу, «заказанному» с самого высокого уровня, будет рассматриваться сколько-нибудь не понарошку. Но процесс в Хамовническом суде стал совсем не таким, как в Мещанском: на него были свободно допущены пресса и публика, а защита, что ни говори, получила равную по сравнению с обвинением возможность представить свои аргументы. Защита отлично поставила пиар-сопровождение, и упрекать ее в этом, учитывая политический характер дела, нельзя. А Генпрокуратуре денег на пиар, судя по тому, что он не имел системного характера, не выделили. Может, это недогляд со стороны прежних заказчиков, а может, и нет. Но если брать социальную подоплеку, то к финишу стороны подошли с большим гандикапом: общество ждет оправдательного приговора, а обвинительный будет воспринят как несправедливость власти — уже Медведева, тем более в контексте его новой риторики.
Теперь уже не только знакомые, но и незнакомые люди подходят в метро и просят: «Напишите судье Данилкину (в газете), что для него будет гораздо лучше (далее аргументация может быть разнообразной) оправдать обвиняемых». Судья Данилкин — несомненно, очень цепкий юрист, он отлично пока справился со своей ролью и даже в ней симпатичен. Может быть, он вообще добрый человек — в тех границах, в которых это может себе позволить председатель одного из московских судов, просеянный через сито егоровской квалификационной коллегии судей. Но мы не будем сейчас опираться на зыбкую почву субъективных мотивов (об этом и Ходорковский Данилкину уже все сказал), а посмотрим объективно: как встанут на политической доске фигуры в случае оправдательного приговора.
Такое решение приобрело бы некоторые черты необратимости в случае, если бы Ходорковский и Лебедев выходили из Хамовнического суда прямо на свободу. Но этого ни в каком случае не произойдет. Срок Лебедева по первому приговору истекает в июле, Ходорковского — в октябре. И это, с политической точки зрения, оставляет Кремлю огромный и даже расширяющийся простор для маневра.
Прежде всего надо разобраться с угрозой со стороны Страсбурга. Можно не сомневаться и в характере решения ЕСЧП, и в том, что судьи между собой о сути его уже договорились, но, поставленные в двусмысленное положение все тем же политическим характером дела, ждут, что скажет Данилкин. Его оправдательный приговор даст страсбургским судьям возможность сэкономить для российского бюджета не 100 млрд евро, которые с большим запасом запросил Стивен Тиди, но миллиардов тридцать, в которые эксперты оценивают прямой ущерб, нанесенный компании ЮКОС судебной несправедливостью при банкротстве, с большой вероятностью. Оправдательный приговор по абсурдному «хищению» некоторым образом усилит логику российского правительства в «деле ЮКОСа» в Страсбурге, добавив весу и первому приговору Ходорковскому и Лебедеву, тесно с ним связанному: смотрите, лишней жестокости нам не надо, у нас законность и справедливость, никакого хищения нефти не было, это ошибка обвинения, а уклонение от налогов в 1997-2000 (факты первого дела Ходорковского и Лебедева) и в 2001-2003 годах (фактура «дела ЮКОСа» в ЕСПЧ) было. При такой логике судьи в Страсбурге могут как-то учесть аргумент России о том, что налогообложение — внутреннее дело каждого государства, и, по крайней мере, сильно сократить объем компенсации.
Далее внутри страны, пока Ходорковский и Лебедев отбывают наказание по первому приговору, сохраняется широкий простор для маневра в зависимости от того, о чем договорятся президент и премьер и куда сдвинется вся политическая картина к лету – осени 2011 года. На оправдательном приговоре Хамовнического суда президент Медведев набрал бы, конечно, сумасшедшие очки, но они могут быть у него отняты с невосполнимым уроном в случае отмены в Мосгорсуде. В зависимости от политической ситуации кассация может быть назначена и на март, и на июнь — для этого нужно только в разном темпе готовить протоколы и вести связанные с этим процедуры. В течение этого времени Ходорковского и Лебедева можно освободить по УДО, а можно, наоборот, предъявить им какое-нибудь новое обвинение и взять по нему под стражу. В Мосгорсуде в это время может остаться Ольга Егорова, представляющая «силовой блок», а может и не остаться, а может представлять уже какой-то другой «блок» — все же может случиться у нас в суде.
Таким образом оправдательный, но не окончательный приговор по делу Ходорковского и Лебедева в Хамовническом суде — это лучшее для всех решение, если подходить к нему рационально. Но могут перевесить и эмоции, и известная всем личная мстительность, и фактор Сечина. Бирюковым и Каримовым можно и пожертвовать: говна-пирога. Да ничего им и не будет, хотя возведенная ими в 2005-м заведомо ложная конструкция по сути юридически тянет на превышение власти в личных интересах карьеры. Но ведь они могут еще и отыграться, и тогда вообще кранты нам всем, всей стране, а не только Ходорковскому и Лебедеву.
Вот судья Данилкин послушает в начале декабря послание президента городу и миру, постарается что-нибудь там уловить и вынесет. В смысле: вынесет на люди один из двух вариантов, которые оба, конечно, у него уже созрели. Суть мы узнаем числа 17 декабря, если судья начнет читать приговор 15-го. Как человек азартный, я бы поставил на оправдательный приговор. Но это, конечно, ни в коем случае не научный «политологический» прогноз (такой науки в России и быть не может), а просто домыслы, допустимая провокация.
ЛЕОНИД НИКИТИНСКИЙ
Автор — обозреватель «Новой газеты»
Обсудить новость на Форуме