16:48 08.10.2010 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"
Новую Беларусь выстроит народ, а не мессия
Владимиру Некляеву часто задают вопросы: ну вот, собрался в президенты, а что можешь предложить избирателям?
Если перемены — то в каких сферах? Есть ли Программа? Каковы же ключевые моменты перемен по Некляеву? Как он думает повести Беларусь к лучшему будущему, дать наконец белорусам уверенность в завтрашнем дне? Об этом — наша беседа.
Парламентско-президентская республика — вот ближайшая перспектива
— Ваше перспективное видение, Владимир Прокофьевич, иногда выглядит недостаточно последовательным. Например, вначале говорили о парламентской республике, затем — о парламентско-президентской. Почему мечетесь?
— Это вполне естественная трансформация идеи, она менялась по ходу изучения не только мирового опыта, опыта постсоветских стран, но и исследования общественных ожиданий. Социологические замеры показали: прямо так перейти к парламентской республике, которая весьма уместна в Беларуси, невозможно. Необходим, выясняется, переходный период, нужен логический мостик между одной политической системой и другой.
— Это мнение экспертов или граждан?
— Мы опирались на данные социологических исследований: практически каждый четвертый белорус приветствует идею парламентской республики, но 49% выступают за президентскую или смешанную форму правления. Нельзя не считаться с этим мнением, особенно когда предстоит довольно сложный путь конституционной реформы. Мы будем опираться прежде всего на народ.
Мэрам, губернаторам, депутатам надо молиться не на президента — народу следует кланяться
— Вообще-то, народ прежде всего интересует не конституционная реформа, а улучшение условий его жизни...
— Народ наш прежде всего должен понять: есть прямая зависимость (совершенно очевидная) между системой разделения властей и тем, как ты живешь каждый день. Власть напрямую влияет на то, сможешь ли ты сегодня купить своему сыну ботинки в школу, те именно, которые нравятся...
— В этом смысле характерна ситуация в Лиде, где люди пытались воспротивиться строительству небезопасного завода прямо под их окнами. Действительно, там нынешняя система государственного устройства показала себя во всей “красе”: депутаты попросту разводили руками и буквально стелились перед исполнительной властью... Какое им дело до избирателей?
— Дело здесь в первую очередь в том, что депутаты действительно ничего не могут сделать в том положении, в котором они находятся сегодня. В Минске мы обошли многих депутатов горсовета — просили поддержать мнение 105 тысяч человек за достойное увековечение памяти Василя Быкова. С чем столкнулись? Большинство “народных избранников” просто боится обозначить свою позицию, где уж там выступить против начальства... Где уж там поставить подпись под требованием избирателей...
Тогда что стоит эта выборность, чего стоят эти депутаты?
Кстати, в предлагаемой нами государственной реформе есть еще один важный принципиальный момент. Мы выступаем за внедрение выборности глав исполнительной власти. Это отдельная и очень важная позиция, потому что нельзя в конечном счете зависеть от начальника, который молится лишь на одного человека — президента. А должен он прежде всего зависеть от нас, если мы его выбрали. Это азбука мировой истории и мировой демократии... И будем ей наконец следовать.
— То есть чиновникам следует трястись в ожидании перемен?
— Почему же? Мы ценим тех, кто сегодня работает в органах исполнительной власти, особенно на местах. Мы всячески выступаем против люстрации: профессионал-чиновник должен остаться на своем месте. Но выбирать мэра города, губернатора — это право народа. Это признак современной политической системы.
Из кризиса есть два выхода: на кладбище или в роддом
— В самый раз перейти к экономической проблематике... Тут свое диктует кризис?
— Шутят, что из него есть два выхода: на кладбище или в роддом. Поясню: что нам дал кризис, кроме падения уровня жизни, потери работы и прочего? Он, наконец, заставил посмотреть правде в глаза. И понять: наше экономическое чудо базировалось на очень зыбком фундаменте мировой конъюнктуры нефти и нефтепродуктов, на фундаменте личных отношений Лукашенко. Это очень зыбкое основание. Вот Лукашенко поссорился с соседями — и что с чудом?
Поэтому когда мы говорим о выходе из кризиса, то главное сегодня —активная поддержка государством частного бизнеса, в первую очередь малого и среднего. Он наиболее кризисоустойчив. А Беларусь — идеальная страна именно для такого бизнеса. Идеальная хотя бы по той простой причине, что, несмотря на все запретительные, ограничительные и конфискационные меры, у нас еще довольно большая прослойка предпринимателей. Она могла бы стать в разы большей, не уезжай люди из страны, не сажай их в тюрьмы по надуманным причинам...
— Сегодня белорусы чаще занимаются производственным и сервисным предпринимательством, торговлей...
— И хорошо, и правильно. Но этого мало. Мы считаем, что Беларусь весьма привлекательна и для бизнеса интеллектуальных услуг, программирования нанотехнологий, творческих научных работ, изобретательства и так далее. То есть для дела, которое может расти прежде всего на инновациях. И такой мировой опыт есть — надо им пользоваться. Интеллектуалы требовательны, но очень доходны для страны. Пока у нас в Беларуси именно власть капризничает, интеллектуалы бездействуют.
— Ну а нынешняя заявка властей о создании того же Парка высоких технологий?
— Парк высоких технологий в их интерпретации — это как витрина социализма с двумя батонами колбасы: мол, смотри, народ, продовольственная программа выполняется! Показуха! Якобы у нас что-то происходит.
А на самом деле планы по инвестициям опять не выполнены. И заклинаниями, шаманством здесь ничего не перешибешь. Есть опробованный путь: создай нормальный инвестиционный климат и дай гарантии законодательные, а не личные гарантии президента. И тогда придут деньги. Ведь когда Лукашенко с гордостью говорит о том, как передает предприятия в управление каким-то иностранным бизнесменам при условии сохранения социальных гарантий, рабочих мест, то на самом деле он расписывается в том, что инвестиционный климат в Беларуси очень плохой. Ни один нормальный бизнесмен не повезет сюда деньги, если их сохранность гарантируется одной персоной. А не законодательной системой, не экономической системой...
Если приватизационная стратегия рождена истерикой, толку не ожидайте
— Честное слово даже президента вызывает большие вопросы?
— Многие, в частности российские, бизнесмены, грубо говоря, прокалывались на этом. Приезжали, вроде бы договаривались, а потом договоренности разрывались. Приватизация у нас рассматривается не как перспективная политика, которую нужно спланировать, понять, что мы можем, передать в частные руки, в какой последовательности, когда, а как авральное мероприятие. Вспомните: не стало денег — быстренько продали половину “Белтрансгаза”. Заткнули дыру. Потом оказалось мало. Тогда еще что-то суматошно продали. Сейчас ведутся переговоры по поводу акций Солигорского калийного...
Это ненормальная приватизационная стратегия. Ее нужно проводить по-другому. Без истерики. В открытом режиме, чтобы было понятно, кому и что мы продаем, передаем. Под четкие законодательные гарантии.
Льготы убирать не станем, потому что проблема куда глубже
— Ну и как подобные меры отразятся на жизни граждан, социальных стандартах общества?
— Толковать об эффективности социальной политики, политики защиты людей можно только в том случае, если будет экономический рост. Собственно, это аксиома, подтвержденная постсоветской практикой начала 2000-х годов, тогда люди почувствовали некую уверенность, ведь выросли и пособия, и пенсии.
— Извините, Лукашенко не устает твердить о том, что только он может обеспечить социальные гарантии, стоящие больших денег. И намекает: а вот новые, типа вас, быстренько угробят его гуманную систему рыночного социализма... Действительно будете экономить?
— Нет, мы не хотим те же льготы убрать... Но проблема здесь куда глубже. Лукашенко, конечно, не строит никакой рыночный социализм, то, что у нас происходит, вписывается скорее в концепцию государственного капитализма. В его варианте капиталист всего один — государство, и все мы у него, в общем, наемные работники. Отсюда наши скрытые от общественности, народа беды.
Первое, что мы планируем, это реформа оплаты труда: она должна быть адекватной времени
— Если посмотреть на официальную статистику, то бедняков в стране не так уж и много. По статистике — лишь около 6%. Тех, чей месячный доход ниже 250 тысяч. А если вы получаете 260 тысяч, уже не бедствуете! Все, вы уже вышли из этой категории. Такая вот лукавая статистика и позволяет пропаганде втирать народу мысль о том, что Беларусь — социальное государство. Но если смотреть правде в глаза, то приблизительно 40% населения получает 400, 500, 600 тысяч, что обеспеченным существованием назвать никак нельзя.
А возьмите широко разрекламированную адресную социальную помощь, когда государство должно платить тем, кто нуждается в льготах. И сколько же оно платит? Ежемесячное соцпособие составляет аж 48 тысяч рублей! Получило его за прошлый год всего 55 тысяч человек. Из девятимиллионной Беларуси...
Кстати, достижением политики Лукашенко считается и единовременное социальное пособие — мол, пусть не каждый месяц, а когда уж совсем прижмет, тебе выдадут для спасения целых 214 тысяч рублей! Сколько людей, угадайте, получили их за прошлый год? Всего 4 тысячи человек. Вот вам и хваленый рыночный социализм.
— Ясно. Ну а что касается ваших социальных планов?
— Первое, что мы планируем, это реформа оплаты труда — нужно приблизить минимальную заработную плату к прожиточному минимуму. Ведь сегодня МЗП вообще чисто символическая, на такую минималку невозможно прожить. А благодаря ей, замечу, искажается вся статистика. Мы же хотим ввести нормальные нормативы: по бедности, по минимальной зарплате, по прожиточному минимуму и так далее.
Мы за повышение доли труда в валовом внутреннем продукте. Сегодня она составляет приблизительно 45%, это совсем немного, ситуацию обещают прихорошить лишь под выборы.
Реальная помощь семье — 25 тысяч долларов за рожденного второго ребенка
— Ну а ваша социальная “изюминка”?
— Здесь “шоколадом” для нуждающихся станет любой шаг навстречу. Например, такой: у нас вроде и сейчас приоритетом является семья, но объектом социальной помощи в основном становятся многодетные — те, у кого трое и больше детей. Это естественно. Но во всем мире давно уже начинают поддерживать семьи с двумя детьми. Вот и мы будем всячески стимулировать рождение второго малыша, причем четко артикулированно. Это важно во всех смыслах, ведь по данным ООН Беларусь едва ли не в первой пятерке стран по темпам сокращения населения.
У нас, образно говоря, за пять лет вымер город, сопоставимый с Могилевом, Гомелем. Так сказать, из-за “естественной убыли” — хотя на деле она противоестественна, аномальна.
Это означает, что на практике мы никак не стимулируем рождаемость.
— И что предлагаете вы?
— В частности, обсудить идею введения в Беларуси материнского (семейного) капитала. Скажем, пособие на второго ребенка составляет ныне около двух миллионов. С одной стороны, вроде немало. А если задуматься, то что это такое по нынешним временам?.. Хватит лишь купить самое необходимое. А дальше как ребенку жить, идти своими ногами по жизни?
Идея материнского капитала сложная, но вполне доказала свою жизнеспособность. Итак, при рождении второго малыша на счет матери или отца зачисляются действительно крупные суммы денег. В России, например, 25 тысяч долларов, которые мы не можем взять наличными и просто потратить. Это было бы, конечно, смертельно для любой экономической системы, потому что вмиг начнется дикая инфляция. Нет, те деньги вы сможете потратить, например, на учебу, когда этот ребенок вырастет, вы можете потратить эти деньги на улучшение жилищных условий. Или (не дай Бог!) на какое-то дорогостоящее лечение... То есть на важные для детей жизненные этапы, непредсказуемые ситуации. И в этом смысле, как показала мировая практика, материнский капитал стимулирует рождаемость.
Вы с Западом или Востоком? — это совершенно ложный подход
— Ясно, что улучшить жизнь народа нельзя и без разумной внешней политики. Как вы думаете ее оптимизировать?
— Через специально разработанную “Доктрину ответственного соседства”. По ней Беларусь мыслит себя прежде всего предсказуемым, стабильным, нормальным соседом в своем регионе, пора перестать быть страной, которая то кидается в интеграционные объятия, то поливает своих бывших союзников грязью, то ориентируется на Европу, то делает жесткие заявления в адрес ЕС. Реализуется политика, где заключение, соблюдение договоров и договоренностей является безусловной ценностью.
Сегодня же почему-то внешнюю политику рассматривают в рамках дилеммы: вы с кем — с Западом или Востоком, с Россией или Европой? Это совершенно ложный подход. Мы не можем не быть с Россией, потому что большая часть нашего производства завязана на нее, мы во многом попросту встроены в российские технологические цепочки. И сейчас, допустим, разорвать все отношения с Россией, сказать: все, больше не являемся союзниками, — значит обречь своих людей на потерю работы, снижение доходов и так далее.
Но с другой стороны, мы — европейское государство и должны добиться того, что если вступаем, допустим, в “Восточное партнерство”, то это не станет препятствием в отношениях с Россией.
Конечно, отношения с ней — один из самых актуальных и больных вопросов. То, что имеем сегодня, это результат политики, строящейся на эфемерном братстве народов. Нет, мы отнюдь не против братских чувств — люди действительно их испытывают. Но строить взаимоотношения лишь на эмоциональной основе братства нельзя, тут предпочтительнее рациональный базис партнерства.
— Ну а западный вектор?
— Принято говорить, что Беларусь расположена в центре Европы. И мы привыкли этим гордиться, что, в общем-то, довольно странно — это примерно то же самое, как восхищаться тем, что ты родился во вторник. Надо не столько гордиться своим географическим положением, сколько его использовать.
А для того чтобы быть в центре Европы — не в географическом, а в политическом смысле, нам нужно нормализовать свои отношения с ЕС. У нас есть отношения с отдельными европейскими странами, но с Евросоюзом их предстоит отстроить.
— И сколько времени займет это строительство?
— На мой взгляд, вступление Беларуси в ЕС — это даже не среднесрочная перспектива. Такой вопрос не сыскать в повестке дня Евросоюза в ближайшее время. И поэтому будем добиваться установления полноценных прагматичных добрососедских отношений с западным соседом в рамках различных программ. В частности, использовать весь потенциал “Восточного партнерства”, который пока Беларусь не задействовала даже на 50 процентов.
— Иначе говоря, внешняя политика — это браки по расчету, а не по любви?
— “От любви до ненависти — один шаг”, как мы говорим, и что сегодня видим. Ведь смотрите: Союзное государство фактически закладывалось как союз двух президентов — дряхлеющего Ельцина и молодого амбициозного Лукашенко. И чем все закончилось? Ельцина нет, а из “союзной” идеи ничего не выросло. Ну что это за Союзное государство, где союзники обзывают друг друга последними словами? А первыми строчками белорусских новостей идет информация о том, как плохо живется в России.
Белорусский язык нуждается в поддержке преференциями «позитивной дискриминации»
— Русский язык, издревле нам близкий, при президентстве Некляева какой статус получит?
— Беларусь — страна двуязычия, с этим фактом надо считаться. Но поскольку мы все-таки говорим о перспективе существования матчынай мовы, то должны ввести принцип так называемой позитивной дискриминации — это когда не забирают у кого-то права, а делегируют дополнительные слабому. Если говорить сейчас о статусе белорусского языка, то ему нужны именно такие преференции.
Но я бы пока не стал говорить об одном государственном языке, хотя в перспективе это возможно. Процесс должен быть естественным. Если мы сейчас начнем вводить дискриминационные меры в отношении русского языка, полагаю, спровоцируем раскол в обществе, что совершенно не нужно.
При всем том двуязычие должно стать реальным.
Кстати, обратите внимание на любопытную тенденцию: каждый диктатор хотел остаться в истории реформы своего языка. В частности, Гитлер реформировал немецкий, а Сталин написал известный труд “Вопросы языкознания”. Лукашенко тоже посягал на лавры реформатора мовы: сейчас мы имеем другие ее правила.
Это не случайно: язык наряду с флагом, гербом, гимном и деньгами (последние также являются национальной символикой) — фундамент национальной идентичности, понимания себя и своей нации. Вот почему все чувствительны к проблеме символики. Но мы убеждены, что, конечно, нужно возвращаться к исторической символике.
— Через референдум?
— Да, хотя здесь не первоочередной вопрос, но и не второстепенный. Казалось бы, ну какая разница в сочетании цветов: бело-красное или зелено-красное? Хотя с эстетической точки зрения первое предпочтительнее. Дело, однако, даже не в этом. Просто в национальных символах зашифрована вся история народа. И то, под какими флагами мы себя строим, чрезвычайно важно. Потому к вопросу надо подходить осторожно, нужно проводить плебисцит, нужно прямо спрашивать у народа и, собственно, выполнять его волю.
Лично я как гражданин буду голосовать за то, чтобы национальная символика стала государственной.Алина КОЛОМИЕЦ , пятнiца 8 кастрычнiка 2010 г.
Обсудить новость на Форуме