14:15 04.08.2013 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"

НОЧНОЙ КОШМАР 22 НОЯБРЯ 1996 Г. КАК ЭТО БЫЛО...ЧАСТИ 1, 2, 3-я

События, происходившие в Минске в ночь с 21 на 22 ноября 1996г., стали роковыми для Беларуси и её ещё  неокрепшей  демократической правовой системы. Просматривая свой  депутатский архив, обнаружил  свои черновые рукописные страницы, составленные по следам тех событий.  Записи были сделаны в 1997-1998 годах  после неоднократных бесед с Семёном Георгиевичем Шарецким – Председателем Верховного Совета 13-го созыва и Геннадием Дмитриевичем Карпенко—заместителем Председателя Верховного Совета 13-го созыва на тему свершившегося государственного переворота. Я тогда собирался написать в газету «Народная воля» большой фактологический  и аналитический материал по поводу свершившегося государственного переворота и установившейся авторитарной диктатуры. Что-то типа  «Беларусь погрузилась во мглу» как продолжение известной публикации трагически погибшего накануне злосчастного референдума блестящего политолога и публициста Анатолия Майсени. Но потом эту затею отбросил, посчитав, что и без меня хватит тех, кто подробно расскажет о событиях той злополучной ноябрьской ночи 1996-го…

  И вот спустя четверть века для истории и всестороннего анализа эпохи лукашизма считаю необходимым  вкратце изложить то, что реально происходило в ту ночь. То есть те основные моменты, о которых рассказывали  С.Шарецкий и Г. Карпенко—непосредственные участники тех событий. Некоторые из этих моментов до сих пор  так и остались, как говорится, за кадром.

  Цитата из рукописи: « За почти два года, прошедших со времени так называемого референдума 1996г. чуть ли  не главным виновником поражения демократии в ноябре 1996г. в негосударственной прессе выставляется С. Шарецкий.». Действительно, Семён Шарецкий  подписал известное политическое соглашение с Лукашенко о путях  преодоления «конституционного кризиса» при посредничестве российского Премьер-министра Виктора Черномырдина и главы Совета Федерации—верхней палаты  российского парламента Егора Строева. Но дъявол, как известно, кроется в деталях. 

Цитата из рукописи: «Что же касается вины С.Шарецкого при подписании злополучного соглашения с Лукашенко при посредничестве В.Черномырдина в ночь с 21 на 22 ноября 1996г., то считаю, что  как раз Семён Георгиевич в наименьшей степени виноват, что такое гибельное для парламента соглашение с диктатором состоялось. В тех ночных переговорах , как известно,  вопреки Конституции и законам участвовал и председатель Конституционного Суда В.Тихиня. И уж тем более В.Тихиня не имел никакого права ставить свою подпись под Соглашением, выражать своё отношение (а, стало быть, и позицию Конституционного Суда) таким вот образом. Тем не менее, именно Валерий Гурьевич поставил первым свою подпись под безнадежными условиями того соглашения…».  

Семен Шарецкий мне неоднократно рассказывал, как В.Тихиня в ярости  буквально метался и кричал, хватая его за руку и склоняя его  к подписанию практически безнадежного для Верховного Совета текста соглашения. А между тем Семен Георгиевич, также заходясь от дрожи( свидетельства Геннадия Карпенко) всячески отказывался подписывать уже завизированное В. Тихиней и подписанное А.Лукашенко соглашение.  

Далее, по рассказам Шарецкого,  какое-то время Александр Лукашенко о чем-то в панибратской форме  в сторонке говорил с российским Премьером В.Черномырдиным. О чём? Об этом история вряд-ли узнает, поскольку Виктор Черномырдин уже несколько лет в миру ином. А наш правитель вряд-ли об этом поведает. Но об этих ночных переговорах с Лукашенко и о впечатлениях от ночной беседы с белорусским правителем останется крылатая черномырдинская фраза, оброненная поутру журналистам: «Давно никто не называл меня Витей…».

  Даже тогдашний российский президент Борис Ельцин никогда не позволял себе называть главу Правительства России Витора Степановича Черномырдина «Витей». Даже в неформальной обстановке его называли либо по имени-отчеству, либо  «Степаныч». Но никак не  «Витя».Как бы там ни было, но и Виктор Черномырдин поставил свою подпись под соглашением. Оставалась малость – уговорить С.Шарецкого. 

Цитата по рукописи: «…Оказавшись в практически безвыходной ситуации, Семён Георгиевич Шарецкий как Председатель Верховного Совета не взял на себя единолично всю ответственность за последствия подписания такого соглашения. Он вышел в  «предбанник» для консультаций с другими членами руководства Верховного Совета (Г.Карпенко, В.Новиковым, С.Калякиным, П.Кравченко)».  

Консультации  С.Шарецкого в  «предбаннике» (т.е. вне зала, где проходили переговоры и подписывалось злополучное соглашение) с вышеупомянутыми членами руководства Верховного Совета проходили глубоко за полночь. Примерное время консультаций – между 4-м и 5-м часом ночи.  Напрашивается аналогия со  временем  нападения фашистской Германии на СССР в 1941-м…  

О тех  консультациях в  «предбаннике» я подробно расспрашивал Геннадия  Карпенко в 1997 году. Это было  в поезде при возвращении из Киева, где мы были на одном из семинаров и также в течение трех дней много беседовали. Со слов Геннадия Дмитриевича, С.Шарецкий был сам на себя не похож:  руки и тело буквально тряслись, он топал взад-вперед, спрашивал всё время о том,  что же делать… Также Г.Карпенко говорил, что в предбаннике были слышны громкие возгласы или крики В.Тихини—эхо от них доносилось  из зала переговоров. Так что в этой части, говоря о поведении Валерия Гуръевича Тихини, Семен Георгиевич Шарецкий не лукавил.  

Цитата по рукописи: «Осознавая тупиковость создавшейся ситуации, в «предбаннике» было принято коллективное решение о подписании С.Шарецким  уже подписанного Лукашенко, Черномырдиным и Тихинейсоглашения о «перемирии».    

В рукописном тексте эта  часть предложения  также особо мной подчеркнута. В беседе с Геннадием Карпенко я спрашивал об этом моменте и его личной позиции по поводу подписания того соглашения в той ситуации. Геннадий Дмитриевич ответил, что никто не ожидал от Тихини такого поведения и сказал, что пусть теперь Шарецкий сам и думает, как поступать. Другие члены руководства Верховного Совета, присутствовавшие в «предбаннике» (С.Калякин, П.Кравченко и В.Новиков), со слов Г.Карпенко, в создавшейся ситуации неглано (т.е. без голосования, на словах) согласились с Шарецким, что ситуация тупиковая и  рекомендовали Шарецкому подписывать соглашение.  

Продолжение следует.  

*  *  *

                          Ночной кошмар 22 ноября 1996г. Часть 2-я. Что было бы, если бы...

Продолжая анализ того, что происходило той кошмарной ночью 22 ноября 1996г., опираясь на факты и свидетельства очевидцев и участников тех событий четверть-вековой давности, в том числе Валерия Костко -- помощника Геннадия Карпенко  необходимо уточнить некоторые детали, о которых вскользь было упомянуто в предыдущей статье. Поскольку  при ее  прочтении  может возникнуть ощущение недосказанности и искажения фактов, имевших место в действительности.  

Факт некоторого оправдания действий С.Шарецкого с моей стороны обусловлен не только сохранившимися с тех времен записями 15-летней давности, но и неоднократными рассказами С. Г. Шарецкого о предательстве Председателя Конституционного Суда В. Г. Тихини и его агрессивном поведении, направленном на то, чтобы сломать его, Семена Шарецкого, волю. А он  как глава законодательной власти Беларуси  -- Верховного Совета 13-го созыва, представлял на переговорах Верховный Совет.

Отчасти невыясненным до конца остается вопрос о том, выходил ли Шарецкий в  «предбанник» для консультаций с кем-либо до подписания  текста тогозлосчастного соглашения?  Или же  только под утро вышел, растерянный и трясущийся, с уже подписанным соглашением? По свидетельству помощника Геннадия Карпенко, подполковника КГБ в отставке Валерия Костко,  до подписания составленного, по всей видимости, президентской стороной с участием российских  «посредников» текста той злосчастной бумажки с личными правками самого Лукашенко, Шарецкий  из  переговорного зала не выходил. Вышел лишь под утро с уже подписанным соглашением. Консультировался ли Шарецкий на сей счет с кем-либо из руководства Верховного Совета и его Президиума хотя бы по телефону до подписания?  Скорее всего, что нет, так как мобильная связь спикера Шарецкого то ли была отключена, то ли изъята при входе в зал для переговоров, так оговаривалось, по крайней мере с Г.Карпенко, что спикер парламента С.Шарецкий будет информировать Геннадия Карпенко о ходе переговоров. Но он, Шарецкий, ни разу не позвонил Геннадию Карпенко( да и другим, вероятно, тоже) за всю ночь переговоров. Это уму не постижимо! Для исторической справедливости С.Калякину, П.Кравченко и В.Новикову следовало бы прояснить этот вопрос, изложив свои версии о событиях  той злополучной ночи.  

Если Шарецкий действительно не выходил из переговорного зала в «предбанник» для консультаций до подписания соглашения, но  хотел этого,  а его удерживали и не выпускали  -- это ситуация, когда спикера парламента Беларуси фактически взяли в заложники. Он не имел права подписывать такого рода документ от имени парламента без его предварительного и всестороннего обсуждения самим парламентом. Сейчас уже понятно, что цена тому документу, как и всех подписей на нем – ломанный грош.  

Для российского руководства, признавшего впоследствии грубейшее нарушение со стороны Лукашенко даже того соглашения, а также фактически  благословившего государственный переворот в соседнем дружественном государстве  это --  акт исторического позора. Отныне вряд ли какая-либо страна прибегнет к российскому посредничеству при урегулировании политических,  да и любых других споров.   

Так или иначе, но то, что растерянный и трясущийся Семён Шарецкий  вышел из зала для переговоров в так называемый  «предбанник» под утро с уже подписанным текстом соглашения – это установленный исторический факт. Это произошло около  пяти часов утра 22 ноября 1996 г. К сожалению, я детально не выяснил  в своё время у Геннадия Карпенко,  был ли в действительности факт предварительных консультаций (в том числе по телефону)  С. Шарецкого с кем-либо из тех, кто находился в «предбаннике». Для истории и для будущего белорусско-российских отношений это очень важно. Ведь так переговоры не ведутся, а в результате событий той ночи и российского «посредничества» Беларусь погрузилась уже более чем на четверть века в ПРАВОВОЙ ЧЕРНОБЫЛЬ.   

Российскому руководству следует принести свои извинения белорусскому народу после восстановления в Беларуси демократии. Наш  народ и  его будущее правительство, сформированное в соответствии с демократическими европейскими стандартами, этот акт поймет. Тем более, что в отношении Катынской  трагедии Польше и её руководству нынешние российские власти принесли свои извинения  за чудовищные действия сталинского советского руководства.    

Катынский  расстрел и события кошмарной ночи 22  ноября 1996г. исторически сопоставимы. Сейчас это не для всех очевидно. Но после того, как станет известна вся правда о деятельности «эскадронов смерти», похищениях и внесудебных казнях не только политических и общественных деятелей Беларуси, но и других граждан – эта историческая параллель будет присутствовать при историческом анализе белорусско-российских отношений эпохи Лукашенко. В этом смысле уже сейчас весьма красноречиво признание еврокомиссара по вопросам расширения Евросоюза и европейской  политики соседства Штефана Фюле о том, что у Лукашенко руки по локоть в крови.   

Как видим, об ужасающих  преступлениях режима Лукашенко уже  открыто высказываются не только отдельные европейские политики, посвятившие часть своей жизни белорусской проблематике(Христос Пургуридес, Мари-Луизе Бек и некоторые другие), но и лица из руководства Евросоюза.  Это еще одно подтверждение того, что зловещие преступления  режима Лукашенко, держащие и поныне в страхе белорусское общество и, особенно,его правоохранительные органы, неизбежно будут раскрыты. Лица, какую бы должность они сейчас ни занимали, признанные виновными в организации и совершении этих злодеяний против человечности, не имеющих срока давности, получат заслуженное наказание вплоть до пожизненного заключения.    

В Беларуси не должно быть тонтон-макутов, похищающих, избивающих, унижающих и убивающих граждан за их политическую и общественную деятельность. Недавнее похищение дочери борисовского ативиста В. Шелега,  издевательство над ней и доведение её до бессознательного состояния не есть обычное хулиганство – это очевидно и с точки зрения  Уголовного кодекса. Если лично Лукашенко в этом преступлении не замешан – ОН  ДОЛЖЕН ВЫСТУПИТЬ ПО ЭТОМУ ПОВОДУ, А СЛЕДСТВЕННОМУ КОМИТЕТУ НУЖНО ВЗЯТЬ РАССЛЕДОВАНИЕ И РАСКРЫТИЕ  ЭТОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПОД ОСОБЫЙ КОНТРОЛЬ.   

В противном случае все будут говорить о прямой причастности Лукашенко и лиц из его окружения (включая службы  безопасности и охраны) в совершении этого преступления, а также в организации и совершении  ВСЕХ предыдущих нераскрытых преступлений, связанных с похищениями  политических активистов,  их  запугиваниями и  вывозами в лес.  

Если учесть, что А.Лукашенко добровольно от власти уже не откажется, а по сему весьма вероятен кровавый финал белорусской диктатуры, установленной в ноябре 1996г. с помощью грубого российского вмешательства  — в этом случае действия российских «гарантов» той ноябрьской кошмарной ночью 1996г.  выглядят не просто циничными, а зловещими.    

В этой связи Президенту России Владимиру Путину и главе российского Правительства Дмитрию Медведеву, чтобы избежать кровавого финала белорусской диктатуры, нужно просто  твёрдо следовать позиции, высказанной Дмитрием Медведевым в бытность его Президентом России. Тогда Дмитрий Медведев в своем выступлении в видеоблоге заявил, что Лукашенко  и белорусскому руководству следует в первую очередь заняться расследованием похищений людей, имея ввиду прежде всего известных лидеров оппозиции В.Гончара, Ю.Захаренко, А.Красовского и журналиста ОРТ Д. Завадского.    

Ход  и результаты расследования этих ужасающих преступлений, в организации и совершении которых усматривается причастность лиц из  ближайшего окружения Лукашенко, должны постоянно присутствовать в повестке дня белорусско-российских взаимоотношений на всех уровнях. Россия не заинтересована в кровавом финале белорусской диктатуры. Именно поэтому тема похищений и убийств в Беларуси по политическим мотивам, посеявших СТРАХ в белорусском обществе и, особенно, в его правоохранительных органах, должна  отныне выйти на первый план не только в белорусско-российских отношениях,  но и  во всех, подчеркиваю, во всех  решениях  и резолюциях европейских структур по белорусскому вопросу.   Именно поэтому не может  даже вестись и речи о каком бы то ни было участии Лукашенко в президентских выборах в Беларуси.  

На вопросе похищения людей и внесудебных казней, держащих в страхе общество и его правоохранительные органы, деятельность которых по этим преступления фактически парализована -- на этом должна строится  стратегия  деятельности оппозиции и всех здоровых сил белорусского общества. Только в этом случае имеется шанс избежать кровавого финала белорусской диктатуры. Полагаю, что и в Москве, то бишь в Кремле это начинают понимать.  

«Сегодня все задаются вопросом: а что было бы, если бы С. Шарецкий то соглашение не подписал?», -- читаю в своих рукописях 15-летней давности. И нахожу в них ответ, небесспорный и  частично оправдывающий С.Шарецкого . Цитирую:  

«Неподписание того соглашения  со стороны  С.Шарецкого в тех условиях практически ничего не решало, поскольку Лукашенко заручился поддержкой В.Тихини и В.Черномырдина и мог смело проводить свой план конституционного переворота в жизнь. Для этого достаточно было бы для пущей убедительности поставить под соглашением, к примеру, подпись своего сторонника, зам. Председателя Верховного Совета Е.Малумова, обвинив при этом во всех смертных грехах С.Шарецкого и некоторых других лиц из руководства Верховного Совета, «не желавших компромисса, мира и стабильности в белорусском обществе».  

 «Таким образом, произошло бы то, что впоследствии и случилось. Выход был один—вынесение импичмента президенту Конституционным Судом 23, 24 ноября и даже 26 ноября, когда под давлением В.Тихини Конституционный Суд закрыл дело об импичменте Президента и самораспустился, нарушив при этом Конституцию и закон о Конституционном Суде».  

На самом деле с позиций даже сегодняшнего дня трудно судить, что было бы, если бы… История, увы, не имеет сослагательного наклонения. В то время ходили разговоры, что Лукашенко готов был применить силу в отношении Верховного Совета по примеру расстрела тремя годами ранее  здания российского парламента по указанию Бориса Ельцина.  И этим, якобы, шантажировал Россию. Так ли это было на самом деле  -- судить не берусь. Ясно одно: российские посредники-«миротворцы»  заняли сторону Лукашенко, спасли его от неминуемого импичмента и впоследствии признали все его брутальные действия по установлению режима единоличной власти, т.е. диктатуры.   

А тогда Геннадий Карпенко, увидев вышедшего из переговорного зала растерянного С.Шарецкого, держащего в трясущихся руках бумажку с  текстом подписанного им и остальными участниками ночных переговоров  «соглашения о перемирии» понял, что это правовая катастрофа. И ушел со своим помощником  Валерием Костко в свой кабинет в Верховный Совет… Другие представители руководства Верховного Совета (В.Новиков, С.Калякин, П.Кравченко) еще какое-то время что-то обсуждали с растерянным С. Шарецким.  

«Сегодня многие в оппозиционной режиму среде убеждены в том, что Валерий Гурьевич Тихиня чуть-ли не на коленях давал клятву Александру Григорьевичу Лукашенко в том, что никогда не вынесет импичмент ему как Президенту. И только после этого А.Лукашенко представил его кандидатуру в Верховный Совет 12-го созыва для утверждения в качестве Председателя Конституционного Суда».  

«Поскольку для истории этот факт важен, В.Тихине в чистосердечной форме, с клятвенной присягой, следует рассказать народу все подробности его избрания на пост Председателя Конституционного Суда».  

Последняя из приведенных цитат из  моих рукописных заметок 15-летней давности представляется наивной и неосуществимой. На склоне своих лет Валерий  Гурьевич Тихиня ни в каких мемуарах или статьях не признает факта, по сути,  предательства своих коллег по Конституционному Суду, депутатов Верховного Совета 13-го созыва, веривших в его принципиальность, мужество и строгое следование Законам и Конституции… Увы, на поверку главный страж Конституции и законности в Беларуси оказался до банальности слаб.  

О моральной слабости В.Г.Тихини, мягко говоря «сверхосторожности» или просто трусости в ситуациях, когда нужно принимать четкие, логически обоснованные и законные решения я знал ещё со студенческой скамьи. Но об этом в третьей, заключительной части сиих  заметок.  
Окончание следует..
            

*  *  *

                                      Ночной кошмар 22 ноября 1996г. Часть 3-я. Моральная слабость В.Г. Тихини.   

В этой заключительной части повествования речь пойдет о  В. Г. Тихине, о  событиях, которые прямо или косвенно повлияли на его деятельность на посту Председателя Конституционного Суда. Совершим экскурс в прошлое, в Беларусь советскую,  в антиперестроечную Вандею( выражение Алеся Адамовича) времен перестройки. Начну с ситуации, связанной с событиями  30 октября 1988 года, когда с применением слезоточивого газа и водометов коммунистические власти тогдашней БССР разогнали митинг в честь памяти предков «Дзяды». Остановлюсь на ней подробно, так как это актуально для нынешнего поколения студентов, среди которых многие читают «Белорусский партизан».   

Под милицейскую зачистку  тогда, во время митинга  на холме недалеко от Куропат, когда нас, несколько тысяч его участников окружили армейские и милицейские подразделения с водометами, собаками и баллонами со слезоточивым газом попал и я—студент первого курса юрфака БГУ, деканом которого тогда  был  Валерий  Гурьевич Тихиня.   

На том митинге  на холме, недалеко от урочища Куропаты впервые во время публичной массовой акции был развернут наш исторический бело-красно-белый национальный стяг.  Произошло это так.  Все мы, участники митинга(а это примерно 2-3 тысячи человек во главе с Зеноном Позняком, которым удалось дойти до холма от Восточного кладбища у метро—там  ранее началась зачистка митингующих), видя, что нас окружают милицейско-армейские спецподразделения, взяли друг друга под руки и присели, образовав в несколько колец единый замкнутый круг.   

Один молодой парень, сидевший недалеко от меня на корточках, видя, что все мы окружены и началось постепенное сдавливание  людского круга, вдруг встал, вышел в центр круга к выступавшему писателю Владимиру Орлову, достал спрятанное под курткой бело-красно-белое полотнище и развернул его над головой.   

Из бесед с Владимиром Орловым  теперь уже ясно, что установить имя того смельчака, Первого Героя Беларуси, вряд ли  представляется возможным. Но на том холме у Куропат после восстановления конституционной законности и демократии в Республике Беларусь следует установить памятный знак в честь возрождения национального исторического флага Беларуси, который, несомненно, вновь станет официальным государственным флагом, объединяющим белорусский народ. 

После моего задержания и допроса в Первомайском  РОВД г. Минска до позднего вечера 30 октября 1988г. меня отпустили. Но вся информация о моем задержании и моих ответах на милицейские вопросы
попала, естественно, на стол руководства юридического факультета БГУ. 

Что потом началось! На лекциях перед студентами зам. декана юрфака  Козлов всячески меня третировал и оскорблял, называл «мразью, политической незрелостью»  и т.п.  Потом меня вызвали «на ковер» к самому декану юрфака  В.Г. Тихине, где он в присутствии части преподавательского состава также расспрашивал меня по поводу моего задержания и участия в несанкционированном митинге. Моя позиция и ответы на все вопросы  были четкими, безупречными, логически обоснованными и последовательными. С позиций сегодняшнего дня и господства какого-то иррационального страха, в том числе в студенческой среде, теперь то моё поведение  выглядят почти образцом мужества  и стойкости. А ведь и тогда, и сейчас, спустя много лет, я полагаю, что вёл себя так, как должен вести себя настоящий, незатюканный и вольный в своих мыслях, убеждениях и поступках студент.  

Моя позиция  при ответах на вопросы сводилась к следующему. Я пояснял, что, как будущий юрист, а ныне студент ведущего ВУЗа Беларуси, я должен быть в курсе всех общественно-политических событий, происходящих в стране, быть в авангарде перестройки. И мой  гражданский долг –  по возможности участвовать во всех публичных массовых акциях и митингах, чтобы быть в курсе  происходящих событий. И ссылался на то, что будущий юрист просто обязан иметь активную гражданскую позицию, а право намитинг  и свободу шествий и собраний  гарантируется Конституцией и неможет санкционироваться или ограничиваться в ущерб интересамграждан. Даже если этих граждан меньшинство, но они при этом не ущемляют интересов большинства. А большинство со временем присоединится к активному меньшинству .  

После таких ответов ни милицейским следователям, ни самому декану юрфака  БГУ В.Г. Тихине возразить было нечего.  Поэтому мне дважды (первый раз в милиции, второй раз – в деканате юрфака БГУ)  вручалась для изучения напечатанная во всех газетах  статья с красноречивым названием  «Пена на волне перестройки». Кроме этого ко мне был приставлен  для перевоспитания куратор-преподаватель—милая пожилая женщина Эльза Алексеевна Калинина.  

Полагаю, что нынешним студентам данный  пример позволит хоть частично избавиться от иррационального страха и, не боясь за последствия, участвовать во всех митингах по своему усмотрению. Если они действительно желают перемен, а не ждут манны небесной. Нужна элементарная студенческая солидарность: один за всех и все за одного активиста. Или хотя бы солидарность большинства.  

Но тогда ситуация с назначением кураторства надо мной не была исчерпана.  Тучи надо мной продолжали сгущаться. Студент старшего курса Владимир Хвалей, бывший членом парткома факультета, сообщил мне, что на меня в КГБ завели какое-то дело или досье, и что может последовать приказ о моем отчислении из БГУ. И что Тихиня вряд-ли меня защитит и такой приказ подпишет. Я надеялся на лучшее, но готовился к худшему.  

Прежде всего я сходил на Фрунзе,5 к А. Емельянову – одному из руководителей оргкомитета создаваемого  Белорусского Народного Фронта «Адраджэньне».  Он меня морально поддержал и посоветовал обратиться к координаторам по созданию групп поддержки Белорусского Народного Фронта Винцуку Вячорке и Виктору Ивашкевичу для оказания практической помощи в сложившейся ситуации. Я также рассказал о том, что интересуюсь событиями в Литве, веду переписку с ближайшим сподвижником лидера литовского движения «Саюдис» Витаутаса Ландсбергиса  г-ном Ефремовым.  Г-н Ефремов писал мне, что борьба за демократию –наше общее дело и высылал  русскоязычный вариант газеты «Atgimimas». В  случае моего  исключения  я рассчитывал на его помощь в переводе  в университет г. Вильнюса с предоставлением общежития, так как родители мои давно умерли, и жилья у меня не было.  

До моего возможного исключения из БГУ еще оставалось время. Я решил не сидеть сложа руки, а создать на юрфаке  БГУ группу поддержки Белорусского Народного Фронта. Из широкого круга моего студенческого общения  эту инициативу реально, а не только на словах, поддержали пять студентов старших курсов, среди которых были  Владимир Хвалей и Андрей Бастунец (ныне зам. Председателя Белорусской ассоциации журналистов). Владимира Хвалея мы  впоследствии  избрали делегатом на будущий учредительный съезд БНФ «Адраджэньне»  от юридического факультета БГУ.  

Винцуку Вячорке и Виктору Ивашкевичу рассказал о  своей ситуации и готовящемся моём исключении из БГУ. Тогда Винцук Вячорка предложил написать мне письменное обращение к народному депутату СССР Василю Быкову и кратко описать свою ситуацию. Что я и сделал, оставив это письменное полутора-страничное  обращение (на беларускай мове, разумеется) Винцуку Вячорке, который в тот же день отправил его Василю Быкову.   

Маловероятно, что в депутатском архиве Василя Быкова сохранилось моё обращение, поскольку таких обращений к нему поступали сотни, а может, тысячи. Но то, что именно Василь Быков тогда мне помог – в этом нет никаких сомнений. И его знаменитая статья в журнале «Огонек» о брутальном разгоне митинга на «Дзяды» -- тому подтверждение.  

Узнав, что на юрфаке БГУ создана группа поддержки Белорусского народного фронта «Адраджэньне»,  меня вновь вызвали в кабинет декана. Но «разбора полетов» у Валерия  Гурьевича Тихини тогда не получилось. Я заявил прямо, что мне терять нечего, родителей у меня нет, вы, конечно, меня можете отчислить, но я на всякий случай уже обратился за помощью к народному депутату СССР Василю Быкову.   

От  услышанного  В. Г. Тихиня, как мне показалось, оторопел,  потом попросил подождать у входа в деканат (видимо, куда-то звонил). А потом вышел и сказал, что я свободен.  

Спустя год я победил на Олимпиаде среди студентов юрфака БГУ по трудовому праву. В качестве приза мне вручили книгу -- сборник  повестей Василя Быкова  «У тумане».  Такое вот совпадение . Следующий абзац  этого повествования по моральным соображениям просто не могу излагать на русском языке. Русскоязычная аудитория сайта, думаю, меня поймет.   

На выбарах у Вярхоўны Савет у траўні (маі)  1995 года мой паэт-зямляк з Давыд-Гарадка Леанід Дранько-Майсюк, які вельмі мне дапамог у агітацыі, звярнуўся таксама да Васіля Быкава, каб той сваім аўтарытэтным заклікам да маіх выбаршчыкаў падтрымаў такім чынам мяне на тых выборах. А яны, нагадаю, праходзілі адначасова з ганебным рэферэндумам па адмене нацыянальнай сімволікі. Словы ў маю падтрымку  Васіля Быкава, як і апублікаванае пісьмо Леаніда Дранько-Майсюка ў маю падрымку ў раённай газеце “Навіны Палесся”( 13мая 1995г.) з назвай “Запомніце гэта імя” застаюцца самымі дарагімі ў маёй палітычнай і жыццевай біяграфіі. Лукашэнка тады быў яшчэ не ўсемагутны, дазвалялася вольная агітацыя, а  настаўнікам з выбаркамаў і ў галаву не магло прыйсці тое, што можна па загаду зверху фальшаваць і проста не лічыць галасы на выбарах. Зараз, за  амаль 20 гадоў лукашызму ў гэтым плане адбылося маральнае падзенне, ці па-просту дэградацыя. З-за страху і шматгадовага культывавання прэзідэнтам і дзяржаўнымі асобамі  ілжы і хлусні.  

Что же касается Валерия Гурьевича Тихини, то он вскоре ушел с поста декана юрфака на повышение, был депутатом Верховного Совета 12-го созыва, единственным, кто проголосовал против  ратификации Беловежского Соглашения о  создании СНГ, что само по себе выглядит глупо.  Ведь СССР после путча, референдума о независимости в Украине, отделения от него прибалтийских республик и Грузии фактически не существовал. И констатацию сего юридического факта необходимо было зафиксировать в международно-правовом плане, что и сделали почти все депутаты, за исключением Тихини (Лукашенко  тогда уклонился от голосования, искал везде выгоду и хотел в одно время даже возглавить фракцию оппозиции БНФ в Верховном Совете).  

Далее Тихиню по представлению Лукашенко депутаты парламента утверждают на пост Председателя Конституционного суда. А спустя два с лишним года, когда  эта должность стала ключевой в государстве вследствие постоянных нарушений Президентом А. Лукашенко Конституции и законов Республики Беларусь,  В. Тихиня в решающий момент смалодушничал. Предал своих коллег, а вместе с ними и Конституцию, положения которой клялся защищать. А ведь незадолго до казалось бы неизбежного импичмента он с трибуны Верховного Совета говорил о правовом Чернобыле, который пытается сотворить Лукашенко и его окружение.  

Но за несколько дней или, может быть, часов до кошмарной ночи 22 ноября 1996г. с Валерием Гурьевичем Тихиней, его морально-психологическим состоянием произошла какая-то удивительная метамарфоза. Что явилось  истинной причиной такой метамарфозы? Об этом мы можем лишь догадываться. Как результат -- бесславный закат политической и правовой карьеры бывшего стража Конституции, некоторое презрение бывших коллег и тихое, незаметное прозябание на склоне лет..
                

Павел Знавец. Родился в 1967г. в Брестской обл. Белорус. После окончания 8-летней школы-интерната учился на электромонтера в профтехучилище в г. Минске, которое окончил с отличием. в 1985г. По распределению работал электромонтером на производственном объединении "Минскстройматериалы"(1985г и 1988г.). С ноября 1985г. по декабрь 1987г - служба в рядах Вооруженных сил бывшего СССР(служил в Военно-Воздушных Силах на территории России и Туркменистана). !988-1993гг.- учеба на юридическом факультете БГУ по специальности "правоведение" , который закончил с отличием. Проходил 3-хмесячную практику-стажировку в Министерстве иностранных дел Беларуси в 1993г. 1993-1996гг. - преподаватель международного права БГУ на юридическом факультете и отделении международных отношений(позднее преобразовано в факультет международных отношений). Также преподавал в ряде негосударственных Вузов. В 1995г. избран депутатом Верховного Совета 13-го созыва, работал в постоянной Комиссии Верховного Совета по международным делам. . После разгона Верховного Совета в ноябре 1996г. в результате антиконституционного референдума работал в Специальной Комиссии по правовой оценке нарушений президентом Республики Беларусь А.Лукашенко Конституции и законов Республики Беларусь под руководством В. Гончара.Член ЦК БСДП(Грамада). Женат, имеет сына и дочь.

Источник: Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)

  Обсудить новость на Форуме