22:16 30.04.2010 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"

НЕВЫПОЛНЕННАЯ МИССИЯ. 1 МАЯ 1960 ГОДА СОВЕТСКИЕ РАКЕТЧИКИ СБИЛИ АМЕРИКАНСКИЙ САМОЛЕТ-ШПИОН U-2

После того как советским ПВО удалось, наконец, сбить U-2, воздушное пространство СССР перестало быть «проходным двором для иностранных самолетов-разведчиков»

Полвека назад, 1 мая 1960 года, советские ракетчики сбили над Уралом американский самолет-шпион U-2. Пилот — Фрэнсис Пауэрс (Francis Gary Powers, 1929–1977) — попал в плен и был публично судим. Полеты U-2 над Советским Союзом прекратились — Москва одержала важную победу в очередном сражении Холодной войны, а советские зенитные ракеты доказали право называться лучшими в мире. Шок, который это вызвало у тогдашних наших оппонентов, был сродни испытанию первого советского ядерного заряда в 1949 году или запуску искусственного спутника Земли в 1957-м.

                  «Холодная война» в воздухе

5 марта 1946 года Уинстон Черчилль (Sir Winston Leonard Spencer-Churchill, 1874–1965) произнес в Фултоне (Fulton, Missouri) знаменитую речь, которую принято считать точкой отсчета Холодной войны. В ней же впервые прозвучал в отношении Советского Союза и термин «железный занавес». Но для своевременного «парирования угроз», исходящих из-за «железного занавеса», необходимо было знать, что там происходит. Лучше всего с этим могла справиться авиаразведка.

В то время американская авиация обладала серьезным преимуществом — в ее распоряжении имелись стратегические бомбардировщики и самолеты-разведчики с очень большой высотой полета, недосягаемые для советских самолетов и средств ПВО. Воздушное пространство Советского Союза стало, по сути, «проходным двором», где американские летчики поначалу чувствовали себя совершенно безнаказанно. Только 8 апреля 1950 года советским истребителям удалось сбить первый самолет-нарушитель — над Балтикой «завалили» самолет-разведчик PB4Y-2 «Приватир», нарушивший границу в районе Лиепаи и углубившийся вглубь советской территории на 21 км. Однако большинство нарушителей оставались целыми и невредимыми, самолеты-разведчики долетали даже до Баку!

Впрочем, американцы понимали: долго использовать имеющиеся самолеты для разведывательных полетов над территорией СССР и его союзников не удастся. Кроме того, ряд внутренних районов СССР вообще оставался вне зоны полетов, а масштаб осуществления агентурной разведки благодаря хорошо организованной охране границы и великолепно работавшей советской контрразведке был серьезно ограничен. Фактически, воздушная разведка осталась единственной возможностью собрать информацию о советской армии и оборонке, но для этого требовалось новое, более высотное средство разведки.

                  Отряд 10–10

Разведку объектов на территории СССР поручили экипажам самолетов-шпионов U-2 из состава «Отряда 10–10». Официально это подразделение именовалось 2-й (временной) авиаэскадрильей метеоразведки WRS (P)-2 и, по легенде, подчинялось NASA. Именно U-2 из этого авиаотряда систематически выполняли разведывательные полеты вдоль границ СССР с Турцией, Ираном и Афганистаном, а также решали аналогичные задачи в районе Черного моря, в том числе и над другими странами соцлагеря. Приоритетной задачей был сбор сведений о расположенных на советской территории радиостанциях, постах РЛС и позициях ракетных комплексов различного назначения — информации, крайне важной для подготовки в будущем прорыва советской ПВО.

На допросе Пауэрс заявил:

Ежегодно по нескольку раз я летал вдоль границ СССР с Турцией, Ираном и Афганистаном. В 1956–1957 годах три-четыре полета были совершены над Черным морем. В 1956 году я сделал один-два полета, в 1957 году таких полетов было шесть-восемь, в 1958 — десять-пятнадцать, в 1959 — десять-пятнадцать, и за четыре месяца 1960 года — один или два. Все эти полеты мною совершались вдоль южных границ Советского Союза. С такими же целями летали и другие летчики подразделения «10–10». Мы поднимались с аэродрома Инджирлик  в направлении города Ван, на берегу озера с тем же наименованием. После этого брали курс на столицу Ирана Тегеран и после пролета над Тегераном летели в восточном направлении южнее Каспийского моря. Затем я обычно пролетал южнее города Мешхеда, пересекал ирано-афганскую границу и далее летел вдоль афгано-советской границы… Недалеко от восточной границы Пакистана делался поворот и по тому же маршруту возвращались на аэродром Инджирлик. Позднее мы стали делать поворот раньше, после углубления на территорию Афганистана примерно на 200 миль.

                  Карьера в ЦРУ

Фрэнсис Пауэрс был обыкновенным военным летчиком, проходил службу в ВВС США и летал на истребителях F-84G «Тандерджет». Однако в апреле 1956 года он, к удивлению сослуживцев и знакомых, уволился из ВВС. Но это не было спонтанное решение, Пауэрса отобрали «купцы» из ЦРУ — как было сказано позже на суде, он «продался американской разведке за 2500 долларов в месяц». В мае того же года он подписал специальный контракт с ЦРУ и отправился на специальные курсы для подготовки к полетам на новом самолете-разведчике.

Подготовку нанятые ЦРУ летчики, будущие пилоты U-2, проходили на секретной базе в штате Невада. Причем процесс подготовки, да и сама база, были настолько засекречены, что на время обучения «курсантам» присваивались конспиративные имена. Пауэрс на время подготовки стал Палмером. В августе 1956 года, после успешно сданных экзаменов, он был допущен к самостоятельным полетам на U-2, а вскоре был зачислен в «Отряд 10–10», где получил удостоверение личности № AFI 288 068, гласившее, что он является сотрудником Министерства обороны США (US Department of Defense). После пленения у Пауэрса было также изъято свидетельство пилота, выданное NASA.

Поскольку я лично никакого отношения к NASA не имел, — заявил на допросе Пауэрс, — я считаю, что этот документ был выдан мне в качестве прикрытия, чтобы скрыть действительные цели разведывательного подразделения «10–10».

                  За советскими секретами

Первый «боевой» разведывательный полет U-2, получивший кодовое обозначение «Задание 2003» (пилот — Карл Оверстрит), состоялся 20 июня 1956 года — маршрут пролегал над территорией Восточной Германии, Польши и Чехословакии. Системы ПВО стран, над которыми пролетал Оверстрит, делали безуспешные попытки перехватить нарушителя, но U-2 был недосягаем. Первый блин комом, на радость ЦРУ, не вышел — настала очередь проверить новый самолет на СССР.

4 июля 1956 года самолет U-2A, принадлежащий ВВС США, отправился на операцию «Задание 2013». Он проследовал над Польшей и Белоруссией, после чего дошел до Ленинграда, а затем — пересек прибалтийские республики и вернулся в Висбаден. На следующий день тот же самолет в рамках «Задания 2014» ушел в новый полет, главной целью которого стала Москва: летчику — Кармине Вито (Carmine Vito) — удалось сфотографировать заводы в Филях, Раменском, Калининграде и Химках, а также позиции новейших стационарных ЗРК С-25 «Беркут». Впрочем, американцы больше не стали испытывать судьбу, и Вито так и остался единственным пилотом U-2, пролетевшим над советской столицей.

В течение 10 «жарких» июльских дней 1956 года, которые президент США Эйзенхауэр (Dwight David Eisenhower, 1890–1969) определил для «боевых испытаний» U-2, базировавшийся в Висбадене отряд самолетов-шпионов выполнил пять полетов — глубоких вторжений в воздушное пространство европейской части Советского Союза: на высоте 20 км и продолжительностью 2–4 часа. Эйзенхауэр высоко оценил качество полученных разведданных — на фотоснимках можно было даже прочесть номера на хвостах самолетов. Страна Советов лежала перед фотокамерами U-2, как на ладони. С этого момента Эйзенхауэр санкционировал продолжение полетов U-2 над Советским Союзом без всяких ограничений — даже несмотря на то что, как оказалось, самолет вполне успешно «засекается» советскими радиолокационными станциями.

В январе 1957 года полеты U-2 над СССР были возобновлены — отныне они вторгались в глубинные районы страны, «обрабатывали» территорию Казахстана и Сибири. Американских генералов и ЦРУ интересовали позиции ракетных комплексов и полигоны: Капустин Яр, а также обнаруженные полигоны Сары-Шаган, недалеко от озера Балхаш, и Тюратам (Байконур). До рокового полета Пауэрса в 1960 году самолеты U-2 вторгались в воздушное пространство СССР не менее 20 раз.

                  Сбейте его!

Сергей Никитич Хрущев, сын советского лидера, вспоминал позднее, что отец как-то сказал:«Я знаю, что американцы смеются, читая наши протесты; они понимают, что больше мы ничего не можем сделать». И был прав. Он поставил перед советской ПВО принципиальную задачу — уничтожать даже новейшие американские самолеты-разведчики. Ее решение было возможно только при постоянном совершенствовании зенитного ракетного оружия и скорейшем перевооружении истребительной авиации на новые типы самолетов. Хрущев даже пообещал: летчик, который собьет высотный самолет-нарушитель, тут же будет представлен к званию Героя Советского Союза, а в материальном плане получит «все, что захочет».

Получить Золотую звезду и материальные блага хотели многие — попытки сбить высотный самолет-разведчик предпринимались неоднократно, но всегда с неизменным результатом — отрицательным. В 1957 году над Приморьем два МиГ-17П из 17-го истребительного авиаполка попытались перехватить U-2, но безуспешно. Так же завершилась в феврале 1959 года и попытка летчика МиГ-19 из Туркестанского корпуса ПВО — опытный комэск сумел разогнать истребитель и за счет динамической горки выйти на высоту 17 500 м, где он увидел над собой выше на 3–4 км неизвестный самолет. Все надежды теперь возлагались на новый зенитно-ракетный комплекс — С-75.

9 апреля 1960 года на высоте 19–21 км в 430 км южнее города Андижан был обнаружен самолет-нарушитель. Дойдя до Семипалатинского ядерного полигона, U-2 повернул в сторону озера Балхаш, где находился полигон зенитных ракетных войск Сары-Шаган, затем — на Тюратам и потом ушел в Иран. У советских летчиков был шанс сбить самолет-разведчик — недалеко от Семипалатинска на аэродроме находились два Су-9, вооруженных ракетами класса «воздух — воздух». Их пилоты, майор Борис Староверов и капитан Владимир Назаров, обладали достаточным опытом для решения подобной задачи, но в дело вмешалась «политика»: чтобы осуществить перехват, Су-9 необходимо было совершить посадку на аэродром базирования Ту-95 около полигона — до своей базы им топлива не хватало. А у летчиков не было спецдопуска, и пока одно начальство вело на этот счет переговоры с другим начальством, американский самолет вышел из зоны досягаемости.

Никита Сергеевич Хрущев (1894–1971), узнав о том, что шестичасовой полет самолета-нарушителя прошел для него безнаказанно, был, как говорили очевидцы, сильно разгневан. Командующий Туркестанским корпусом ПВО генерал-майор Юрий Вотинцев был предупрежден о неполном служебном соответствии, а командующий войсками Туркестанского военного округа генерал армии Иван Федюнинский получил строгий выговор. Причем интересно, что на специальном заседании Политбюро ЦК КПСС председатель Госкомитета по авиатехнике — министр СССР Петр Дементьев — и генеральный авиаконструктор Артем Микоян (1905–1970) заявили:

В мире нет самолетов, которые бы могли 6 часов 48 минут идти на высоте 20 000 метров. Не исключается, что этот самолет периодически набирал такую высоту, но затем он непременно снижался. Значит, теми средствами противовоздушной обороны, что имелись на юге страны, его должны были уничтожить.

                   «Дичь» и «охотник»

Самолет U-2 и зенитный ракетный комплекс С-75 начали путь навстречу друг другу практически в одно время, оба создавались с широкой кооперацией предприятий, в сжатые сроки, в создании обоих принимали участие выдающиеся инженеры и ученые.

«Дичь»

Катализатором разработки специализированного высотного самолета-разведчика послужили успехи Советского Союза в области создания ядерного оружия, особенно — испытание в 1953 году первой советской водородной бомбы, а также доклады военных атташе о создании стратегического бомбардировщика М-4. К тому же предпринятая британцами в первой половине 1953 года попытка сфотографировать советский ракетный полигон в Капустином Яре с помощью модернизированной высотной «Канберры» провалилась — летчики едва «унесли ноги». Работы над U-2 были начаты компанией «Локхид» в 1954 году по заказу ЦРУ и шли под большим секретом. Руководил разработкой самолета видный авиаконструктор Кларенс Л. Джонсон (Clarence Leonard Johnson, 1910–1990).

Проект U-2 получил личное одобрение президента Эйзенхауэра и вошел в число приоритетных. В августе 1956 года пилот Тони Вьер поднял в воздух первый прототип, в следующем году машина пошла в серию. Компания «Локхид» построила 25 машин головной серии, их распределили между ВВС США, ЦРУ и НАСА.

U-2 представлял собой дозвуковой (максимальная скорость полета на высоте 18 300 м — 855 км/ч, крейсерская — 740 км/ч) невооруженный стратегический разведывательный самолет, способный выполнять полет на «недосягаемой» для тогдашних истребителей высоте — более 20 км. Самолет был оснащен турбореактивным двигателем J-57-P-7 с мощными нагнетателями и тягой 4763 кг. Среднерасположенное крыло большого размаха (24,38 метра при длине самолета 15,11 м) и удлинения не только придавало самолету сходство со спортивным планером, но позволяло планировать с выключенным двигателем. Это способствовало и исключительной дальности полета. С той же целью конструкция была максимально облегчена, а запас топлива доведен до предельно возможного — кроме внутренних баков емкостью 2970 л самолет нес два подкрыльевых бака по 395 л, которые сбрасывал на первом этапе полета.

Любопытно выглядело шасси — под фюзеляжем тандемом располагались две убираемые стойки. Еще две стойки размещались под плоскостями крыла и сбрасывались в начале разбега — поначалу для этого рядом с самолетом бежали техники, выдергивавшие крепление стоек тросами, позже процесс все же автоматизировали. При посадке, когда с потерей скорости крыло провисало, оно опиралось на грунт загнутыми вниз законцовками. Практический потолок полета U-2 достигал 21 350 м, радиус действия — 3540 километров без подвесных баков и 4185 км с подвесными баками, максимальная дальность полета — 6435 км.

Для уменьшения заметности U-2 имел сглаженную отшлифованную поверхность. За черное мало бликующее покрытие его прозвали «черной леди шпионажа» (производное от первоначального прозвища U-2 — «Dragon Lady»). Самолет-шпион, разумеется, не нес опознавательных знаков. Работа пилота U-2 — даже без учета его сомнительного статуса — была не из легких: до 8–9 часов в высотном костюме и гермошлеме, без права радиопереговоров, наедине с весьма требовательной машиной, особенно при планирующем полете. При посадке пилот плохо видел полосу, поэтому параллельно пускали скоростной автомобиль, из которого другой пилот давал указания по радио.

U-2С, сбитый над Свердловском, нес в носовой части фюзеляжа аппаратуру для регистрации радио- и радиолокационного излучения. Машина оснащалась автопилотом A-10, компасом MR-1, радиостанциями ARN-6 и АРС-34UHF, выдвижной фотокамерой.

Потеря U-2 под Свердловском стимулировала в США работу над сверхзвуковым стратегическим разведывательным самолетом SR-71 той же «Локхид». Но ни эта потеря, ни тайваньский U-2, сбитый китайскими ВВС в районе Наньчана 9 сентября 1962 года (позже китайцы сбили еще три U-2), ни американский, сбитый советским ЗРК С-75 над Кубой 27 октября того же года (пилот погиб), не положили конец карьере U-2. Они прошли несколько модернизаций (модификации U-2R, TR-1A и другие) и продолжали службу и в 1990-е.

«Охотник»

20 ноября 1953 года Совет министров СССР принял постановление о создании перевозимого ЗРК, получившего обозначение С-75 («Система-75»). Тактико-техническое задание утвердило 4-е Главное управление Министерства обороны в начале 1954 года. Сама задача создания подвижного комплекса средней дальности с большой досягаемостью по высоте была довольно смелой по тем временам. С учетом сжатых сроков и нерешенности ряда вопросов пришлось отказаться от таких заманчивых качеств комплекса как многоканальность (возможность одновременного обстрела нескольких целей) и самонаведение ракеты на цель.

Комплекс создавался как одноканальный, но с поражением цели с любого направления и под любым углом, с радиокомандным наведением ракеты. Он включал станцию наведения с РЛС с линейным сканированием пространства и шесть вращающихся пусковых установок по одной ракете на каждой. Применили новую математическую модель наведения ракет на цель — «метод половинного спрямления»: на основе данных о полете цели, полученных от РЛС, ракета направлялась к промежуточной расчетной точке, расположенной между текущим положением цели и расчетной точкой встречи. Это позволяло, с одной стороны, минимизировать ошибки, вызываемые неточностью определения точки встречи, а с другой — избежать перегрузок ракеты вблизи цели, возникающих при наведении по фактическому ее положению.

Разработкой станции наведения, автопилота, приемоответчика, аппаратуры радиоуправления занималось КБ-1 («Алмаз») Министерства радиопромышленности под руководством Александра Андреевича Расплетина (1908–1967) и Григория Васильевича Кисунько (1918–1998), непосредственно вел тему Борис Васильевич Бункин (1922–2007). Начали разработку РЛС 6-сантиметрового диапазона с селекцией движущихся целей (СДЦ), но в целях ускорения сначала решили принять упрощенный вариант с локатором 10-сантиметрового диапазона на уже освоенных приборах и без СДЦ.

Разработку ракеты вело ОКБ-2 («Факел») во главе с Петром Дмитриевичем Грушиным (1906–1993) Государственного комитета по авиационной технике, маршевый двигатель для нее разработал А. Ф. Исаев в ОКБ-2 НИИ-88, радиовзрыватель создавал НИИ-504, осколочно-фугасную боевую часть — НИИ-6 Министерства сельскохозяйственного машиностроения. Пусковые установки разрабатывал Б. С. Коробов в ЦКБ-34, наземное оборудование — Государственное специальное конструкторское бюро.

Упрощенный вариант комплекса с ракетой 1Д (В-750) принят на вооружение Постановлением Совета министров и ЦК КПСС от 11 декабря 1957 года под обозначением СА-75 «Двина». А уже в мае 1959 года на вооружение принят зенитно-ракетный комплекс С-75 «Десна» с ракетой В-750ВН (13Д), РЛС 6-сантиметрового диапазона.

Зенитная управляемая ракета — двухступенчатая, с твердотопливным стартовым ускорителем и жидкостным маршевым двигателем, что обеспечило сочетание высокой готовности и тяговооруженности на старте с экономичностью двигателя на основном участке, а вместе с избранным методом наведения уменьшало время полета до цели. Сопровождение цели велось в автоматическом или ручном режиме либо автоматически по угловым координатам и вручную — по дальности.

На одну цель станция наведения наводила одновременно три ракеты. Вращение антенного поста станции наведения и пусковых установок согласовывалось так, чтобы ракета после пуска попадала в сектор пространства, сканируемый радиолокатором. СА-75 «Двина» поражал цели, летящие со скоростью до 1100 км/ч, на дальностях от 7 до 22–29 километров и высотах от 3 до 22 километров. Первый полк С-75 поставлен на боевое дежурство в 1958 году, а к 1960 году таких полков развернуто уже 80. Но они прикрывали только важнейшие объекты СССР. Для такой большой страны этого было недостаточно, и U-2С Пауэрса удалось проникнуть далеко вглубь Советского Союза, прежде чем он оказался в пределах досягаемости нового комплекса.

Кстати, U-2 вовсе не был первым «трофеем» СА-75. Еще 7 октября 1959 года комплекс «Двина», переданный «китайским товарищам», под руководством советских специалистов, сбил тайваньский разведчик RB-57D. А в 1965 году С-75 открыли свой славный счет во Вьетнаме. В последующие годы сформировалось целое семейство зенитно-ракетных комплексов С-75 (СА-75М, С-75Д, С-75М «Волхов», С-75 «Волга» и другие), служивших в СССР и за рубежом.                   С небес — на землю

27 апреля 1960 года в соответствии с приказом командира «Отряда 10–10» полковника Шелтона Пауэрс, еще один пилот и достаточно большая группа техперсонала вылетели на пакистанскую авиабазу Пешавар. Самолет-разведчик был доставлен туда чуть позже. Ряд экспертов ЦРУ уже тогда выступали за прекращение полетов U-2 над СССР, указывая на появление у того новейших ЗРК и высотных истребителей-перехватчиков, однако в Вашингтоне срочно затребовали информацию о полигоне в Плесецке и заводе по обогащению урана под Свердловском (Екатеринбургом), и ЦРУ не оставалось ничего иного как вновь отправить на задание самолет-шпион.

Рано утром 1 мая Пауэрса подняли по тревоге, после чего он получил задание. Маршрут разведывательного полета U-2 °C пролегал от базы Пешавар через территорию Афганистана, значительную часть территории СССР — Аральское море, Свердловск, Киров и Плесецк — и завершался на авиабазе Будё в Норвегии. Это был уже 28-й полет Пауэрса на U-2, а потому особого волнения у него новое задание не вызвало.

Пауэрс пересек советскую границу в 5 ч 36 мин по московскому времени юго-восточнее города Кировабада (Пянджа) Таджикской ССР и, как утверждают отечественные источники, с этого момента вплоть до того, как был сбит под Свердловском, постоянно сопровождался радиолокационными станциями войск ПВО. К 6.00 утра 1 мая, когда наиболее сознательные советские граждане уже вовсю готовились к праздничным демонстрациям, силы ПВО СССР были приведены в боевую готовность, а на командный пункт войск ПВО прибыла группа высокопоставленных военачальников во главе с главкомом ПВО СССР маршалом Советского Союза Сергеем Семеновичем Бирюзовым (1904–1964). Хрущев, которому немедленно доложили о полете, жестко поставил задачу — любым способом сбить самолет-шпион, при необходимости допускался даже таран!

Но раз за разом попытки перехватить U-2 заканчивались неудачей. Пауэрс уже миновал Тюратам, прошел вдоль Аральского моря, оставил позади Магнитогорск и Челябинск, почти подошел к Свердловску, а ПВО не могло с ним ничего сделать — оправдывались расчеты американцев: самолетам не хватало высоты, а зенитные ракеты наземного базирования почти нигде еще не стояли. Очевидцы, находившиеся тогда на командном пункте ПВО, вспоминали, что звонки от Хрущева и министра обороны маршала Советского Союза Родиона Яковлевича Малиновского (1894–1964) следовали один за другим. «Позор! Страна обеспечила ПВО всем необходимым, а вы дозвуковой самолет сбить не можете!». Известен и ответ маршала Бирюзова: «Если бы я мог стать ракетой — сам полетел бы и сбил этого проклятого нарушителя!». Всем было ясно — если и в этот праздничный день U-2 не собьют, не один генерал лишится погон.

Когда Пауэрс приблизился к Свердловску, с находящегося неподалеку аэродрома Кольцово был поднят случайно оказавшийся там высотный истребитель-перехватчик Су-9. Однако он был без ракет — самолет перегоняли с завода к месту службы, а пушек на этом истребителе не было, летчик же, капитан Игорь Ментюков, был без высотно-компенсирующего костюма. Тем не менее самолет подняли в воздух, а командующий авиацией ПВО генерал-лейтенант Евгений Яковлевич Савицкий (1910–1990) дал задачу: «Уничтожить цель, таранить». Самолет был выведен в зону нахождения нарушителя, но выполнить перехват не получилось. Зато Ментюков позже попал под обстрел своего зенитного ракетного дивизиона, чудом оставшись в живых.

Огибая Свердловск и начав фотосъемку химкомбината «Маяк», на котором выполнялось обогащение урана и производилась наработка оружейного плутония, Пауэрс вошел в зону работы 2-го дивизиона 57-й зенитной ракетной бригады ЗРК С-75, командование которой тогда осуществлял начальник штаба майор Михаил Воронов. Интересно, что и тут расчет американцев едва не оправдался: в праздник шпиона «не ждали» и дивизион Воронова вступил в бой в неполном составе. Но это не помешало выполнить боевую задачу даже с избыточной эффективностью.

Майор Воронов дает команду: «Цель уничтожить!». В небо — причем уже вдогон — уходит первая ракета, а вторая и третья не сходят с направляющих. В 8 ч 53 мин первая ракета подходит к U-2 сзади, но радиовзрыватель срабатывает преждевременно. Взрыв отрывает хвостовую часть самолета, и машина, клюнув носом, устремляется к земле.

Пауэрс, даже не пытаясь привести в действие систему ликвидации самолета и не используя катапультное кресло (позже он утверждал, что в нем находилось взрывное устройство, которое должно было сработать при катапультировании), с трудом выбрался из разваливающейся на части машины и уже в свободном падении раскрыл парашют. В это время второй залп по цели дал соседний дивизион капитана Николая Шелудько — на экранах локаторов на месте цели появились многочисленные отметки, которые были восприняты как поставленные самолетом-шпионом помехи, а потому было решено работать по U-2 дальше. Одна из ракет второго залпа едва и не поразила Су-9 капитана Ментюкова. А вторая — достала также преследовавший самолет Пауэрса МиГ-19 старшего лейтенанта Сергея Сафронова.

Это был один из двух МиГов, отправленных в безнадежную погоню за самолетом-шпионом. Первым шел более опытный капитан Борис Айвазян, самолет Сергей Сафронова шел вторым. Позже Айвазян так объяснял причины трагедии:

Я не понял, что Пауэрса сбили, и на земле не поняли, что это обломки летят… и вот мы выползаем из этих обломков, впереди я, у меня ответчик [сигнал «свой-чужой»] выключен, это можно интерпретировать как цель, позади Сафронов, у него ответчик работает, значит — это перехватчик, и мы вот такой кишкой поползли. И с этого момента нас начали воспринимать как врага, как цель, которая изменила высоту до 11 тысяч метров.

Так и случилось. Командир 4-го зенитного ракетного дивизиона 57-й зенитной ракетной бригады майор Алексей Шугаев доложил на командный пункт начальника группировки зенитных ракетных войск, что видит цель на высоте 11 км. Несмотря на заявление дежурного по КП, что открывать огонь нельзя, поскольку в воздухе свои самолеты, находившийся на КП генерал-майор Иван Солодовников взял микрофон и лично отдал приказ: «Цель уничтожить!». После залпа более опытный Айвазян успел сманеврировать, а самолет Сафронова упал в десяти километрах от аэродрома. Недалеко от него на парашюте опустился и сам летчик — уже мертвый, с большой раной на боку.

«1 мая 1960 года во время парада на Красной площади Никита Сергеевич Хрущев нервничал. То и дело к нему подходил военный. После очередного доклада Хрущев вдруг сдернул с головы шляпу и широко улыбнулся», — вспоминал Алексей Аджубей (1924–1993), зять Хрущева. Праздник не был испорчен, но цена была весьма высока. А вскоре Леонид Ильич Брежнев (1906–1982), ставший к тому времени уже председателем Верховного совета СССР, подписал указ о награждении военнослужащих, отличившихся в операции по уничтожению самолета-шпиона. Ордена и медали получил двадцать один человек, ордена Красного Знамени были удостоены старший лейтенант Сергей Сафронов и командиры зенитных ракетных дивизионов капитан Николай Шелудько и майор Михаил Воронов. Маршал Бирюзов впоследствии вспоминал, что он два раза писал на Воронова представление на звание Героя Советского Союза, но оба раза разрывал уже подписанный документ — ведь история кончилась трагически, погиб летчик Сафронов, плата за успех оказалась слишком высокой.

Пленение

Пауэрс приземлился недалеко от уральской деревушки, где его и взяли в плен советские колхозники. Первыми на месте приземления пилота оказались Владимир Сурин, Леонид Чужакин, Петр Асабин и Анатолий Черемисину. Они помогли загасить парашют и посадили прихрамывавшего Пауэрса в машину, по ходу дела отобрав у него пистолет с глушителем и нож. Уже в правлении, куда доставили Пауэрса, у него изъяли пачки денег, золотые монеты, а чуть позже туда доставили сумку, которая упала в другом месте и содержала ножовку, плоскогубцы, рыболовную снасть, накомарник, брюки, шапку, носки и разные свертки — аварийный запас сочетался с вполне шпионским набором. Нашедшие Пауэрса колхозники, выступившие затем на суде в качестве свидетелей, были также удостоены правительственных наград.

Позже, уже при личном досмотре, Пауэрс показал, что в воротнике его комбинезона зашит серебряный доллар, а в него вставлена иголка с сильным ядом. Монету изъяли, а в три часа дня Пауэрса доставили вертолетом на аэродром в Кольцово и затем отправили на Лубянку.

Обломки U-2 были разбросаны на огромной площади, но почти все собраны — в том числе найдены относительно хорошо сохранившиеся передняя часть фюзеляжа с центропланом и кабиной летчика с оборудованием, турбореактивный двигатель и хвостовая часть фюзеляжа с килем. Позднее в московском Парке культуры и отдыха имени Горького была организована выставка трофеев, которую, как утверждается, посетили 320 тыс. советских и более 20 тыс. иностранных граждан. Почти на всех узлах и агрегатах стояла маркировка американских фирм, а разведаппаратура, блок подрыва самолета и личное оружие пилота неопровержимо свидетельствовали о военном предназначении самолета.

Поняв, что с U-2 что-то случилось, военно-политическое руководство США предприняло попытку «отмазаться». Под грифом «совершенно секретно» появился документ, в котором излагалась легенда полета, которую 3 мая и обнародовал представитель NASA:

Самолет U-2 выполнял полет на метеоразведку, совершив взлет с авиабазы Адана, Турция. Основная задача — изучение процессов турбулентности. Находясь над юго-восточной частью территории Турции, пилот доложил о неполадках с кислородной системой. Последнее сообщение было получено в 7.00 на аварийной частоте. U-2 в назначенное время в Адане не приземлился и считается потерпевшим аварию. В настоящее время в районе озера Ван проводится поисково-спасательная операция.

Однако 7 мая Хрущев официально объявил, что пилот сбитого самолета-шпиона — жив, взят в плен и дает показания компетентным органам. Это настолько потрясло американцев, что на пресс-конференции 11 мая 1960 года Эйзенхауэр не смог уклониться от открытого признания факта проведения шпионских полетов в воздушном пространстве СССР. И он тогда заявил, что полеты американских самолетов-разведчиков над территорией СССР являются одним из элементов системы сбора информации о Советском Союзе и проводятся планомерно в течение ряда лет, а также сообщить во всеуслышание, что он, как президент США,

отдавал приказы о сборе любыми возможными способами информации, необходимой для защиты США и свободного мира от внезапного нападения и для того чтобы дать им возможность провести эффективные приготовления к обороне.

Встать, суд идет!

Надо сказать, что Пауэрсу жилось в плену относительно неплохо. Во внутренней тюрьме на Лубянке ему была предоставлена отдельная комната, с мягкой мебелью, а кормили его едой из генеральской столовой. Следователям даже не пришлось повышать на Пауэрса голос — он охотно отвечал на все вопросы, причем достаточно подробно.

Суд над пилотом U-2 проходил в течение 17—19 августа 1960 года, в Колонном зале Дома Союзов, причем с обвинительной речью выступал лично генеральный прокурор СССР действительный государственный советник юстиции Роман Руденко (1907–1981) — тот, который в 1946 году выступал главным обвинителем от СССР на Нюрнбергском процессе против нацистских преступников, а в 1953-м вел следствие по делу Лаврентия Берия (1899–1953).

О том, за что и как будут судить обвиняемого, вопросов не возникло ни у кого, даже самому «оголтелому антисоветчику» и без юридического образования было ясно: представленные доказательства и собранные на месте событий «вещдоки» — фотоснимки советских секретных объектов, разведывательное оборудование, найденное в обломках самолета, личное оружие пилота и элементы его экипировки, включая ампулы с ядом на случай провала операции, и, наконец, останки самого самолета-разведчика, свалившиеся с неба в глубине территории Советского Союза, — все это тянет Пауэрса на вполне конкретную статью советского УК, предусматривающую расстрел за шпионаж.

Гособвинитель Руденко попросил для подсудимого 15 лет тюрьмы, суд дал Пауэрсу 10 лет — три года в тюрьме, остальные — в лагере. Причем в последнем случае рядом с лагерем разрешалось поселиться жене. Советский суд действительно оказался «самым гуманным судом в мире».

Впрочем, в заключении Пауэрс провел всего 21 месяц, и 10 февраля 1962 года на Глиникском мосту, соединяющем Берлин и Потсдам и бывшем тогда своеобразным «водоразделом» между Варшавским блоком и НАТО, его обменяли на известного советского разведчика Рудольфа Абеля (настоящее имя — Вильям Фишер, 1903–1971), арестованного и осужденного в США в сентябре 1957 года.

Эпилог

9 мая 1960 года, всего два дня спустя после того как Хрущев обнародовал информацию о том, что пилот Пауэрс жив и дает показания, Вашингтон официально объявил о прекращении разведывательных полетов самолетов-шпионов в воздушном пространстве СССР. Однако в реальности этого не произошло, и уже 1 июля 1960 года был сбит самолет-разведчик RB-47, экипаж которого не захотел подчиниться и сесть на наш аэродром. Один член экипажа погиб, двое других — лейтенанты Д. Маккоун и Ф. Олмстед — были взяты в плен и впоследствии переданы США. Лишь после этого волна шпионских полетов спала, а 25 января 1961 года новый президент США Джон Ф. Кеннеди (John Fitzgerald Kennedy, 1917–1963) заявил на пресс-конференции, что отдал приказ не возобновлять полеты самолетов-шпионов над СССР. А вскоре необходимость в этом вообще отпала — роль основного средства оптической разведки взяли на себя спутники.

Семен Федосеев, Владимир Щербаков,
http://www.vokrugsveta.ru/

Источник: Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)

  Обсудить новость на Форуме