20:31 20.05.2009 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"

КИНОРЕЖИССЕР ПАВЕЛ ЛУНГИН: «ВЛАСТЬ В РОССИИ ДОЛЖНА БЫТЬ ГРОЗНОЙ»

Новый фильм Павла Лунгина «Царь» вошёл в программу «Особый взгляд» 62-го Каннского кинофестиваля. В основе сценария ленты - противостояние царя Ивана Грозного (Пётр Мамонов) и митрополита Филиппа (Олег Янковский). Но сам Лунгин считает, что этим фильмом он попытался обозначить вопросы, которые на протяжении веков остаются самыми острыми для России.
- Павел Семёнович, вы не раз участвовали в кинофестивалях в Каннах - и получали призы! И всё равно ваш фильм вошёл не в основную, а в параллельную конкурсную программу. Почему Канны нас не видят?

- Одна из причин в том, что ответы на те вопросы, которые лежат в основе наших фильмов, западный мир уже давно нашёл. А мы до сих пор решаем проблемы власти и общения с нею, демократии, свободы, патриотизма, открываем для себя проблему одиночества человека в современном мире. Так что в каком-то смысле мы немножко выпали из мирового кинопроцесса.

Разнарядка на казни

- Мы не устаём решать для себя проблему, что всё-таки лучше: демократия или абсолютизм? И в последнее время чаша весов склоняется явно не в пользу демократии.

- И в этом - одна из тайн России. Когда смотришь по телевизору то немногое, что осталось в жанре политических дискуссий, замечаешь: чем более радикальные, ретроградные мысли высказывает человек, тем большую поддержку аудитории он получает. Но, мне кажется, подобное увлечение ретроградными идеями касается не всего населения, а лишь его наиболее агрессивно-активной части.

- Но когда в стране перестают действовать все законы, кроме одного - закона денег, то даже у неагрессивного большинства возникает желание, чтобы кто-то решительный навёл наконец порядок.

- Да, такое желание есть. Опыт нашей коррумпированной демократии вызвал у людей негативное отношение к демократическим институтам власти вообще. Но, на мой взгляд, коррумпированный абсолютизм - ещё больший ужас. Хотя бы потому, что при коррумпированном абсолютизме они не смогут даже высказывать своё мнение. Поэтому будут говорить, что всем довольны.

- А как вы в своём фильме отвечаете на вопрос: что же для русского человек лучше - демократия или жёсткая рука?

- Фильм не может давать ответы - он может только ставить вопросы. Мы пытались анализировать особенности русской власти на примере Ивана Грозного - личности чрезвычайно интересной, парадоксальной, патологической, - который силой, яркостью, умом, жестокостью, безумием своей личности словно создал собирательный образ русской власти. Какой он, русский царь? Вот такой. Иван Грозный.

Он первым показал, что власть в России должна быть грозной. И в каком-то смысле эта грозная власть развязывает руки всем остальным людям. Ты можешь воровать, лгать, делать всё что угодно, не задаваясь при этом вопросом о моральной стороне этих поступков! Потому что власть взяла на себя функцию твоей совести. У неё в руках палка, и она за тобой смотрит, таким образом освобождая тебя от контроля за своим собственным поведением. В результате имеем общество, в котором отсутствуют самоконтроль и какое бы то ни было самоограничение. Это проявляется даже в мелочах. Думаю, любой не раз наблюдал: вот перед светофором выстраивается очередь из машин. И обязательно найдётся тот, кто полезет в обход: по тротуару, по головам, сбивая зазевавшихся пешеходов, - только бы не стоять в очереди, не быть таким, как все. Но любая демократия начинается с того, что, если двадцать машин стоит в очереди, ты подъезжаешь и становишься двадцать первым. Это качество - абсолютную вседозволенность, желание пройти к цели по трупам, по головам - сформировала в русских людях власть, начало которой положил Грозный. Власть, которая не верит тем, кем управляет. Ведь Грозный не верил никому, даже самому близкому окружению. Он считал, что все - предатели. Все воры. А значит, и казнить в принципе можно любого. Таким же образом позже действовал Сталин, выдавая разнарядки на аресты и казни. Любого копни поглубже, а у него в голове - мысли крамольные.

И теперь, много веков спустя, мы имеем очень странный анархический народ, который не признаёт никакого внутреннего самоограничения и который при этом - достаточно лицемерно - всё время взывает к сильной руке и твёрдой власти. Делать всё противозаконно до тех пор, пока тебя не схватили за руку, - это и есть та реальность, в которой мы до сих пор бултыхаемся.

Делать добро, чтобы выжить

- О том, плох или хорош был Грозный или Сталин, будут спорить ещё долго. И всё же эти вожди пытались найти цель, которая сплотила бы нацию, - построить индустриально развитую державу, объединить княжества под одной рукой…

- Да какие земли Грозный объединял! У Грозного была другая идея - идея о том, что Россия - это Третий Рим, а он - наместник Бога, а практически - Бог на земле. Государство, которое он создавал, строилось на одном лишь бесконечном обожании его персоны. Об этом не любят говорить, но итоги его правления были очень печальны. Смутное время с поляком на русском троне - это прямое следствие правления Грозного. Поэтому те, кто так хватается за его персону, не понимают, что подобные методы управления страной не спасение и не панацея.

- Но в любом случае у народа должна быть какая-то объединяющая идея. Нация без идеологической спайки выживет?

- Это мы с вами скоро увидим. Конечно же, люди должны объединяться не на ненависти к чужим, а на любви к стране и себе. И какое бы раздражение ни вызывала Америка, но я нигде больше не видел людей, так искренне влюблённых в свою страну.

В России же меня поражает, как мало у нас благотворительности. Как мало хосписов, различных фондов помощи. Я недавно летал во Францию, куда сейчас хлынула волна политических эмигрантов из Афганистана. И в доме у моих знакомых - вполне эгоистичных, циничных современных людей - живут афганские юноши-перебежчики. Я не представляю, чтобы у кого-то из моих московских знакомых поселился бы, к примеру, таджик. А главное, я и себя не чувствую готовым к такому шагу. (Смеётся.)

Саморегулирующееся общество без сильной абсолютистской власти и милицейского кулака, занесённого над ним, способно меняться в зависимости от обстоятельств. Видимо, чтобы выжить в новых условиях, Франция вдруг отбросила свой хвалёный французский эгоизм и активно занимается добрыми делами. А у нас я часто вспоминаю фразу, которую вычитал в рассказах у Варлама Шаламова. Он сформулировал в ней главный закон жизни в лагере: «Сдохни ты сегодня, а я - завтра». Вот в каком-то смысле мы никак не можем выйти из этой лагерной морали и по-прежнему желаем ближнему: сдохни сегодня, а я - завтра. У нас очень мало тех, кто говорит: давайте вместе проживём ещё хотя бы полдня. А без них нам не выжить.
АиФ № 20 (665) от 13.05.2009

    *  *  *
                               «Царь»: интервью с Павлом Лунгиным

Павел Лунгин в четвертый раз участвует в Каннском фестивале. Именно в Каннах   начиналась его международная известность  в 1990 году, когда он получил приз лучшему режиссеру за свою первую картину «Такси-блюз». В 2000 году актерскому составу его фильма «Свадьба» в Каннах был присужден коллективный актерский приз.
Существует мнение, что культовое произведение фотографически точно и стилистически ярко говорит нам о том, как мы живем, порой суммируя в себе жизнь целого поколения. В этом плане, «Такси-блюз» был культовым фильмом.
На сей раз режиссер впервые  снял исторический фильм, он уводит нас во тьму веков, в эпоху Ивана Грозного и — тоже — чтобы  вновь сказать нам что-то о том, как мы живем.

Чем привлекла режиссера эпоха и фигура Ивана Грозного и тема противостояния царю митрополита Филиппа? На вопросы RFI отвечает Павел Лунгин.

Павел Лунгин: «Мне кажется, что Иван Грозный — основополагающий человек для русской жизни, потому что это первый русский царь, который на само понятие царской власти наложил печать своей сильной, во многом патологической, личности.
Митрополит Филипп — один из редчайших примеров противостояния произволу и человек, который принес себя в жертву, человек, который знал, что он идет на муку и, который, тем не менее, возвысил голос. Мне кажется, что это очень символическое противостояние».

И.Д.На какие философско-исторические источники вы опирались? Может быть, это была работа философа и историка Георгия Федотова, который выпустил в Париже в 1928 году , или «» Бердяева, где автор много говорит об этой «двойственной» природе России.

Павел Лунгин: «И на Федотова, и на Бердяева. И, вы знаете, когда глубоко проникаешь в суть проблемы... Книга Федотова замечательная вообще. Но есть новое прекрасное исследование А. Дворкина — это современный исследователь, преподаватель Свято-Тихоновского университета. У него есть книга, которая называется «Грозный как еретический тип», где он как раз разбирал эту раздвоенность, о которой вы говорите.
Действительно, получается, что со времен Ивана Грозного как бы в России всего по два.  Есть два Бога — Бог власти, бог-зло и Бог народа, бог добрый, бог святого Филиппа. Есть две правды, есть правда власти и правда вообще. Всего по два. И сам Грозный — я нашел эту фразу в его письмах и записках — говорил: да, как человек я грешен, а как царь я праведен. То есть одновременно он был грешным человеком и за то же самое дело был праведным государем.
Мне кажется, до сих пор мы имеем дело с этим — непонятным для западного человека — раздвоением».

И.Д.Федотов в своей книге пишет о настоящей «гражданской войне» царя против народа. Одновременно он говорит, что весь русский народ был не только жертвой, но и соучастником  преступлений Ивана Грозного. Это очень тяжелая тема исторической виновности — народной...

Павел Лунгин: «Вы понимаете, такая абсолютная неправедная власти снимает полную ответственность с личности. В каком смысле Федотов говорил это? Он говорил это в том смысле, что если власть сурова и неправедна, то я имею право делать все. Не поймали — буду жить, а поймали — уж поймали. Поэтому, получается не народ, а какое-то анархическое племя. До сих пор мы это видим! До сих пор мы видим людей, которые не в состоянии ждать на светофоре, которые не в состоянии ни в чем себя ограничить и ничем пожертвовать ради общества, ради других. Это — реакция на этот абсолютизм.
И очень интересно, что в то же время это постоянно вызывает лицемерные — как я считаю — постоянные крики «вы уж нас карайте, вы уж с нами построже».   Посмотрите, когда у нас по телевизору идут любые дебаты, чем безумней и реакционней человек говорит вещи — что всех нужно посадить, или там, я не знаю, вздернуть на крючке — люди тут же отдают ему голоса. Как будто они все время говорят: вы уж нас накажите, мы плохие, мы вороватые. И вот это соединение неправедности сверху и этой вороватой вины снизу оно и делает проблему России».

И.Д.Священник Яков Кротов в своем «»   о митрополите Филиппе: «память о Филиппе одобряет и утешает тех, кто чувствует себя  одиноким и крохотным перед огромной национально-государственной машиной». Можно ли сказать, что митрополит Филипп — это первый диссидентский святой? Ведь, несмотря на то, что люди, действительно, имеют склонность стадно идти за теми, кто проповедует крайние меры, святой Филипп дает нам пример сегодня что можно сказать и «нет»….

Павел Лунгин: «Можно так считать, конечно. К сожалению, эти примеры в русской истории крайне, необыкновенно редки. Поэтому я обратился к этой теме. Конечно, он знал, на что он идет, Филипп. Он знал хорошо Грозного. И публично, прилюдно в Успенском соборе поднять голос и обличать царя словами, которые звучат и сейчас удивительно современно — это был, конечно, поступок из ряда вон выходящий.
Надо сказать, что Филипп Колычев — это человек необыкновенный, незаурядный. Он был великий инженер, он был архитектор, он был изобретатель. Он строил какие-то автоматические пекарни на Соловках и автоматы по разливу кваса. Он выращивал виноград. Потрясающий Соловецкий собор был построен по его проекту. Он совершенно преобразил облик Соловецких островов и изменил всю жизнь Соловецкого монастыря. И мне очевидно, что это был человек Возрождения, которое из-за Грозного в России так и не произошло.
Мне кажется, что Грозный в силу своей личности такой невероятной — очень много было в нем силы, безумной — он как бы остановил тот естественный процесс развития и надломил что-то и не допустил Возрождения».

И.Д.Грозного играет Петр Мамонов, Филиппа — Олег Янковский. Это был сразу очевидный выбор для вас?

Павел Лунгин. «Мамонов — конечно, потому что я явно к нему шел и без него я вряд ли стал бы делать этот фильм. Потому что без актера на такую роль невозможно начинать. А на роль святого Филиппа я искал актера и, вот, Олег Иванович, мне кажется, замечателен».

 И.Д.Во всех своих фильмах вы говорили о современности. Но и в этом историческом фильме вы наверняка хотели сказать что-то и о нас самих, и о нашей современной жизни. Ведь Грозного выбирали многие художники в качестве метафоры, в частности, в кинематографе.

Павел Лунгин: «Грозный — сам живая метафора. Конечно, я хотел сказать то, что я сказал. Послание мое очевидно. Но на самом деле Грозный — это тема табуированная. Про него очень мало было, кроме фильма Эйзенштейна, гениального, сверхталантливо. Но я знаю, что это было сделано по заказу Сталина, во время войны. И он, конечно, невероятно нагружен идеологической оценкой всего происходящего, искажающей действительность. Поэтому Эйзенштейн ушел в чисто эстетическое переживание этой темы, отсюда удивительный художественный результат его работы.
Но про Грозного почти ничего не написано. Эта тема, вероятно, смущала и Романовых, царскую семью. Само подозрительное отношение к власти до сих пор считается ужасным преступлением в России, потому что от Грозного осталось: «власть — от Бога». «Кто власти противится, тот Богу противится», - писал Грозный и повторял, и до сих пор это противостояние власти приравнивается к самому ужасному преступлению. Лучше быть убийцей, вором, но упаси тебя Бог хоть как-то встать против власти».

Инга ДОМБРОВСКАЯ опубликовано 17/05/2009 

Источник: Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)

  Обсудить новость на Форуме