16:35 02.08.2017 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"
Честь имею! Неюбилейное интервью правозащитника-юбиляра
Известному правозащитнику Олегу Волчеку исполняется 50 лет. Накануне юбилея с ним встретился наш корреспондент. Но разговор получился совсем не праздничный.
— 1998 год. Ты работаешь в прокуратуре. На хорошем счету. Карьерный рост — вопрос времени. Поэтому твой уход «на вольные хлеба» для многих стал неожиданностью. Вопрос простой — почему ушел?
— Потому что за пять лет работы в прокуратуре юношеский романтизм напрочь улетучился.
Хотя быть следователем, то есть с помощью законов защищать других, мне хотелось всегда. После срочной службы в Афганистане немного поработал слесарем в вагоноремонтном депо, где бригадир, поддерживая мое постоянное стремление к справедливости (слесарей заставляли делать не свою работу), и посоветовал поступать на юрфак. Мол, с «афганскими» льготами у меня очень хорошие шансы.
В 1995 году я окончил юридический факультет БГУ, а за полгода до этого (еще будучи студентом) уже был принят на работу на ставку старшего следователя прокуратуры Фрунзенского района Минска.
О пятилетней работе подробно не буду рассказывать. Скажу лишь, что за эти годы я понял: в прокуратуре сложилась система жесткой централизации, которая не дает самостоятельного развития личности. Либо ты беспрекословно, бездумно подчиняешься приказам начальников, либо ты чужой. Поначалу я не понимал, почему либеральное стремление к переменам самого молодого депутата Мингорсовета не находит поддержки у начальства и даже воспринимается в штыки, а потом стало ясно — это система. Она не приемлет каких-либо перемен, а карьерный рост возможен только в том случае, если становишься ее, если хотите, винтиком. Чтобы что-то изменить, вначале нужно поменять саму систему. И я ушел.
Безусловно, для многих это стало неожиданностью. Особенно для моей мамы, Ядвиги Антоновны.
На тот момент я был наивным романтиком, думал, что быстро найду другую работу. Оказалось, все гораздо сложнее. Когда ты при прокурорской должности, среди чиновников, у тебя много друзей и просто хороших знакомых. Но стоит выпасть из обоймы, и все это бесследно исчезает.
Месяц я перебивался мизерными гонорарами за статьи, которые были написаны для детективных изданий на основе тех дел, которые сам вел.
Потом Николай Статкевич посоветовал создать правозащитную организацию и заняться тем, что было знакомо и близко, то есть конкретной юридической помощью людям. Так родилась зарегистрированная сейчас в Украине «Правовая помощь населению». Передо мной открылись новые возможности для самореализации.
— Не жалеешь, что ушел!
— Нисколько.
Сегодня некоторые мои сослуживцы уже на генеральских должностях, получили полковничьи погоны, но я не вижу в их работе самого главного, для чего мы живем — полезности для общества. Возможно, это прозвучит немного пафосно, но мы приходим в этот мир, чтобы помогать другим, а не только для деланья собственной карьеры. Работа должна приносить пользу не только тебе, но и тем, кто рядом.
Сегодня звучит очень много критики в адрес следственного комитета, судов, прокуратуры.
Вроде хорошо иметь высокие должности, большие звезды на погонах, пенсию в 1200—1400 рублей. Но ведь мы живем не только ради благ. Считаю, что, отказавшись от них, я только выиграл, ибо не пришлось платить за все это. Совесть, например…
— А что приобрел?
— Прежде всего, внутреннюю свободу и возможность помогать другим.
Конечно, в жизни было немало трудностей: избиения, обыски, аресты, суды, связанные с этим семейные неурядицы — мне даже пришлось развестись с первой женой, да и вторая от происходящего, мягко говоря, не в восторге, но было больше другого — людской благодарности.
В следующем году нашей организации — 20 лет. За это время мы оказали помощь 22 тысячам человек. Со многими общаемся и даже дружим по сей день.
Ради этого и стоило уходить.
Кстати, мы обязательно вернемся в «систему», чтобы ее кардинально реформировать. Пусть это буду не я, но без реформ не обойтись Я даже написал об этом письмо министру иностранных дел Владимиру Макею, который ведет постоянные переговоры с Брюсселем.
— Знаю, что примерно это ты и сказал во время очередного суда …
— Совершенно верно.
Не буду называть конкретных фамилий, но уже немало случаев, когда к тем, кто неправедно осуждал известных оппонентов власти, судьба была более чем не благосклонна. Известны случаи самоубийства, тяжелых болезней. А прокурор, который меня преследовал и «помог» оказаться в тюрьме одному из кандидатов в президенты, сейчас разбит тяжелым инсультом и почти парализован.
Что касается непосредственно декрета о «тунеядцах», за отношение к которому меня и судили, то я очень горжусь тем, что его бездумное исполнение нам удалось значительно притормозить.
Кстати, мы помогли не только конкретным пострадавшим, но и самой власти, ибо настроения были очень радикальными.
За то, что эти протесты удалось направить в юридическое русло, власть должна быть в первую очередь благодарна именно нам, правозащитникам, активистам.
Насколько мне известно, осенью власть собирается этот декрет неким образом реанимировать, запустить в мягком варианте. По-моему, кто-то не до конца понимает, что происходит.
Экономика стремительно ухудшается, цены растут, реальные зарплаты сокращаются, число рабочих мест уменьшается. От безысходности люди могут выйти протестовать на улицы. Кроме этого, они доведены до предела безнаказанностью, хамством, правовым беспределом, откровенной ложью и коррупцией властей предержащих.
Социальный взрыв может быть таким мощным, что никто не сможет его контролировать.
Именно этой стихийности, непредсказуемости и опасается Европа.
В европейских структурах прекрасно понимают, чего стоит белорусская стабильность…
На мой взгляд, на исполнение этого декрета лучше всего наложить мораторий и срочно начать диалог между властью и гражданским обществом.
Обсудить новость на Форуме