08:45 31.05.2011 | Все новости раздела "Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)"

ANTI-LUCAS

Как известно, белорусская оппозиция и институты гражданского общества в нашей стране не поддерживаются на официальном уровне Россией, чтобы ни говорили по этому поводу представители движения За Свободу и Партии БНФ. Другими словами, у нас отсутствует пророссийская оппозиция как явление. Раз это так, то следует сконцентрировать свое внимание на анализе эффективности деятельности европейских и американских фондов, которым принадлежит львиная доля тех средств, которые выделяются под деятельность демократических политических партий и НПО. Хорошо известна, например, новая инициатива Евросоюза о выделении 87 миллионов евро на конкретные проекты оппонентов режима Лукашенко. Для этих целей был создан специальный фонд, в который должны внести свою лепту все 27 стран Евросоюза: от Франции до Мальты.

В последнее время появилось большое количество самых разных материалов, оценивающих эффективность/неэффективность такой поддержки. На страницах западной прессы не утихают споры между политиками, экспертами и журналистами, которые предлагают свое видение сложившейся ситуации, высказываются разные мнения по поводу того, как кардинально улучшить работу донорских организаций. Живой интерес у белорусской общественности вызвала недавняя статья известного британского специалиста в области внешней политики и ситуации в постсоветском регионе, международного редактора влиятельного журнала Economist Эдварда Лукаса (Edward Lucas) «В чем Запад заблуждается насчет Беларуси». Она была опубликована на сайте Центра европейского политического анализа (CEPA) [1].

Достоинством данного материала является попытка автора окинуть критическим взглядом, то так менялись отношения между Западом и Беларусью (в том числе и с белорусской оппозицией) на протяжении последних 20 лет. Эдвард Лукас попытаться также дать конкретные рекомендации: какую политику в отношении белорусского руководства, а также позицию по отношению к гражданскому обществу, Западу следует сформулировать сегодня. Мы знаем, что в настоящее время белорусские власти продолжают серию политических процессов против большинства кандидатов в президенты, участников акции протеста 19 декабря 2010, грубо нарушают права многих других людей.

По моему мнению, попытка г-на Лукаса не увенчалась успехом, а выводы не могут не вызывать серьезных возражений, которые и были сделаны большим числом экспертов по Беларуси. Справедливости ради, следует сказать, что полностью поддержал позицию Эдварда Лукаса только один американский специалист по Беларуси, профессор географии Редфордского университета США Григорий Иоффе (многие его статьи о нашей стране были переведены и опубликованы в Советской Беларуси, а также официозном аналитическом издании Белорусская думка).

К большому сожалению, в материале г-на Лукаса доминирует верхоглядство и покровительственный подход мэтра по отношению к недостаточно подготовленной журналистской и аналитической братии из одной из бывших республик СССР (ни на одного белорусского политолога или журналиста в его статье ссылок нет). Это удивительно, потому что хорошо известно, что Economist – это авторитетное издание. Боле того, журнал обладает одной из лучших в мире баз данных, которые пополняют люди из специального исследовательского отдела (Intelligence Unit). Она доступна для ученых, изучающих экономику и политику многих стран, а также процесс перехода к демократии [2].

Тем не менее, с главным выводом автора я полностью согласен. Эдвард Лукас справедливо утверждает, что «раскладывание по полочкам – удобный способ, чтобы понять, что представляет собой окружающий мир. Но что делать, если такие полочки остаются пустыми? За последние двадцать лет зарубежная общественная мысль, если она вообще пыталась совладать с Беларусью, то стремилась впихнуть эту страну с десятимиллионным населением то в одну, то в другую, удобную для анализа категорию» [3].

Еще один вывод, который не вызывает возражений касается самого первого периода. «В эру Джорджа Буша старшего, Беларусь относилась (западными аналитиками – зам. авт.) к одной из составных частей «славянского ядра» Советского Союза. Страны, типа балтийских, может быть, и хотели бы отколоться от Москвы, но верные, русифицированные Украина и Беларусь были готовы и дальше оставаться с Кремлем. Это представление оказалось ошибочным» [4].

К этому можно было бы добавить, то что никто из зарубежных советологов не предсказал распада СССР. Политическое руководство США и ряда европейских стран стремились спасти перестройку, и ее лидера Горбачева, несмотря на очевидные противоречия курса этого выдающегося советского реформатора. Противоречия, которые погубили перестройку, касались в первую очередь национальной политики. Лучше других смысл его передал Збигнев Бжезинский: «Россия может быть или империей, или демократией, но она не может быть и тем и другим одновременно» [5]. Данный тезис полностью сохраняет свою актуальность и для российского руководства, и для тех западных экспертов, которые склонны заблуждаться насчет перспектив демократического развития восточного соседа Беларуси.

«После этого утвердилось мнение, – пишет Лукас, – что Минск, как и другие бывшие советские республики, будет продвигаться вперед с помощью экономического обновления, приватизации и утверждение политической системы, основанной на верховенстве закона и политической свободы. Россия в те счастливые дни рассматривалась как союзник в этом деле. Надежда достигла апогея во времена правления Станислава Шушкевича, который до 1994 г. был главой государства. Беларусь избавилась от своего ядерного оружия, она имела свободную прессу и плюралистическую политическую систему, проводила осторожную прозападную внешнюю политику. Не казалось чем-то невозможным предположение, что однажды она присоединится к Европейскому Союзу (ЕС) – во всяком случае – Беларусь имела лучшие шансы, чем Румыния и Болгария. Но и это оказалось ошибкой» [6].

Хотелось бы уточнить у автора, считает ли он, что ошибка западных аналитиков заключалась в недооценке или переоценке демократического потенциала Беларуси? Из логики дальнейшего текста можно сделать вывод, что, скорее последнее, чем первое. Но тогда, как объяснить тот факт, что Болгария и Румынии, еще в начале 90-х годов, существенно отстававшие от Беларуси, сегодня входят в ЕС, а наша страна остается «последней диктатурой Европы»? Объяснение этого феномена является очевидным. Страны ЕС вложили значительные материально-технические и информационные ресурсы для подтягивания Болгарии и Румынии до некого уровня развития, который мог бы гарантировать их будущее в семье европейских народов, а Беларусь из этой семьи исключили из-за хорошо известных геополитических амбиций России, которая тогда слыла «союзником Европы».

О явной недооценке демократического потенциала Беларуси в то время Европой и США пишет американский политолог Пол Гоулб. Он обратил внимание на то, что «Запад проигнорировал тот факт, что с точки зрения геополитического положения страны, Беларусь, а не Украина, находится между Россией и Европой, а события в Беларуси имеют исключительное значение для Европы (Збигнев Бжезинский в книге «Мировая шахматная доска» высказал противоположную точку зрения – зам. авт.). Запад, и, в частности, США не помогли Станиславу Шушкевичу в борьбе с радиационным загрязнением Беларуси после Чернобыля, став, таким образом, ответственным за достойное сожаления возвышение Лукашенко [7].

Польский политолог Журавски-вель-Граевски справедливо указывает, что Беларусь долго воспринималась как новая страна на политической карте Европы. Ни у одного государства-члена «старого» ЕС не было традиций дипломатических отношений с этой страной, большинство простых граждан до 1991 г. затруднялись находить ее местоположение на карте. В первые месяцы после распада СССР основной заботой Европейского Сообщества в отношении республик бывшего Советского Союза было обеспечение мирного характера их «развода» и государственного контроля над ядерным арсеналом, размещенным на их территории. Другими словами, стабилизация ситуации была более приоритетной задачей, нежели демократизация новых политических образований. Это в полной мере относится и к Беларуси.

«Более того, геополитические обстоятельства сложились не в пользу привлечения большего европейского внимания. Масштаб российского влияния в Беларуси оставался намного более высоким, чем в любой другой европейской стране. Польша, Литва и Латвия были слишком слабыми странами и слишком занятыми восстановлением собственного суверенитета, чтобы оказывать эффективную поддержку продемократической и прозападной ориентации Беларуси. Беларусь была также лишена того стратегического веса, которым обладала Украина. В результате, в большинстве «старых» государств-членов доминировала та точка зрения, что дорога в Минск идет через Москву. Немногие европейские страны рассматривали Минск как важного актора самого по себе» [8].

Недооценку демократического потенциала Беларуси действительно можно назвать ошибкой, или даже стратегическим просчетом Запада.

Следующий тезис г-на Лукаса звучит так: «Вначале приветствовав избрание в 1994 г. Лукашенко как решительного политика и борца с коррупцией, Запад после со все большим ужасом наблюдал за тем, как Лукашенко разворачивал страну на восток, подписывая договор за договором с ельциновской Россией. Тогда возникло мнение, что белорусская государственность – возможно временное явление. Но новый белорусско-российский союз был, прежде всего, «шарашкиной конторой» для коррумпированных чиновников… Многим казалось неизбежным, что сильная пророссийская и панславистская позиция Лукашенко приведет к тому, что Беларусь станет частью конфедерации под руководством Кремля, куда в будущем могли бы войти и другие российские аномалии, типа Приднестровья или двух сепаратистских анклавов Грузии.

Это мнение также было ошибочным. Лукашенко понравилось выступать на большой сцене. Ему также понравилась идея, что он мог бы и сам стать «большой рыбой» в «большом пруду», а не оставаться только руководителем в малом… В данный момент эта идея выглядит эксцентричной, но на закате эры Ельцина такая возможность рассматривалась вполне серьезно» [9].

Казалось бы все так четко разложено по полочкам, что трудно к чему-либо придраться, за исключением одного очень важного момента. Разрыв концептуального осмысления ситуации в Беларуси американскими и европейскими аналитиками с предшествующей эпохой очевиден и доказан. Но ничего не сказано о том, что де-факто возникшая тогда парадигма явилась не новой, а позаимствованной у аналитиков эпохи Джорджа Буша старшего. Ее польский политолог Журавски-вель-Граевски удачно назвал весьма странной привычкой Запада «ходить в Минск через Москву».

Никакого ужаса в глазах США и Европы, конечно же, не было в связи с разворотом официальной белорусской политики на 180 градусов. Он стал появляться гораздо позже, когда лукашенковская Беларусь оказалась непосредственным соседом Евросоюза в 2004 г. Только колоссальная слабость России в конце 90-х годов не позволила ей интегрировать Беларусь полностью и окончательно при молчаливом согласии Запада. Не меньшее чудо спасло РФ и ЕС от восшествия Александа Григорьевича на российский «трон». Закулисная комбинация российских силовиков и чиновников, интересы которых выражал В.В. Путин, (украинский политолог Александр Фисун назвал ее «силовой рационализацией») спасла мир от вполне возможной победы славянского фашизма в богатой ресурсами России [10].

«Этикетка лояльный «сатрап Кремля» также оказалась ошибочной. У Лукашенко не сложились отношения с Владимиром Путиным, который не выказал никакого желания тратить время и деньги на улучшение отношений с приземленным, грубым, капризным и напыщенным белорусским лидером. Белорусско-российский союз не только не стал супергосударством – он провалился почти по всем пунктам. Не был создан общий рынок товаров, услуг, капитала и рабочей силы. Планы создать общую валюту много раз откладывались. Со временем становилось все более отчетливо видно, что экономическая стабильность, которой так хвастают белорусы, по сути, базируется на дешевом российском газе, который поставляется Беларуси в обмен на транзитные привилегии и геополитическую поддержку» [11].

Здесь автор умолчал главное. Причина обострения отношений между Лукашенко и Путиным кроется не в некой личной неприязни. Дело заключается в том, что в 2003 г. во время визита в Петербург российский лидер популярно донес до белорусского коллеги, как должна строиться дальнейшая интеграция между странами. Короче говоря, вступление РБ в РФ в российском понимании – это «котлеты», а сохранение статус-кво, когда Россия спонсирует Беларусь за сохранение лояльности и поддержку во внешней политике – это «мухи». Кроме того, в российской модели интеграции Александр Григорьевич не увидел места для себя любимого в виде сильного союзного президента. В этом вопросе суть белорусско-российских противоречий, которая вылилась затем в конфликты по ценам на энергоресурсы, «газовые войны», «молочные» и «сахарные» баталии, пропагандистскую войну накануне выборов 2010 г.

Правда, несмотря на затяжной спор, Россия безоговорочно поддерживала Лукашенко на всех президентских выборах потому, что только он принимал и неустанно отстаивал столь милую ее сердцу идею единства братских славянских народов, осуждал распад СССР, грезил о будущем единстве государств распавшегося Советского Союза. Только с него можно было спросить за невыполненные обещания. Они касались планов строительства союзного государства, под которые РФ вложила более 50 миллиардов долларов в виде кредитов и дотаций РБ.

Конечно, парадигма «верный сатрап России» предлагала искаженное пониманием ситуации, но причины ошибки так и не были указаны г-ном Лукасом. Они же заключаются, на наш взгляд, в том, что белорусский президент продолжал вести себя как «большая рыба» в «большом пруду», но рыба обиженная и оскорбленная пренебрежительным к себе отношением. Он готов был сделать Беларусь сатрапией Кремля, но взамен должен был получить не только статус, но и власть; не только в Беларуси, но и в России, то есть в общем едином великом государстве.

«По мере того как репрессивный климат в Беларуси становился все более жестким, Запад начал настойчиво задумываться над тем, как же свергнуть Лукашенко», – указывает Лукас. «В результате, появились еще несколько ошибочных вывесок. Западная поддержка была направлена в адрес белорусской оппозиции, которая представляла собой пеструю смесь идеалистов, тех, кто некогда неким был, тех, кто никогда никем не был, политических перебежчиков, национал-экстремистов и эксцентриков. К их радости, но почти без результата, их засыпали деньгами, обеспечивали тренингами и пропагандисткой поддержкой. В намерении забросать проблему деньгами виделась попытка повторить опыт Центральной Европы 80-х годов. Деньги помогли Солидарности отстранить от власти коммунизм в Польше…

Прошло 15 лет, и как ни горько говорить на эту тему, с результатами не густо. Среди оппозиционеров не нашлось ни одного харизматичного, достойного доверия лидера. Да, им приходилось противостоять в трудной борьбе против гнусного режима. Но диссиденты коммунистической эпохи смогли продемонстрировать невероятные примеры организации и мобилизации. Ничего подобного в Беларуси не случилось» [12].

Хочется высказать сразу несколько возражений на этот счет.

Во-первых, Запад стал всерьез обсуждать планы по устранению лукашенковского режима только после расширения Евросоюза в 2004 г. и после победы «оранжевой революции» в Украине. С жесткостью репрессивной машины авторитарного режима в Беларуси это никак не было связано. Журавски-вель-Граевски верно подметил, что у стран ЕС из-за их нежелания рассматривать белорусский вопрос, как что-то самостоятельное, не связанное с интересами России, не оказалось эффективных инструментов воздействия, тех «пряников» и «кнутов», с помощью которых можно было бы влиять на политическую ситуацию в Беларуси. Лукашенко переигрывал брюссельских стратегов, которые только увещевали своего минского визави, принимали огромное количество пустых заявлений, не подкрепленных реальными действиями.

Ситуация стала меняться только после мая 2004 г. и расширения Евросоюза. Последняя диктатура в Европе оказалась непосредственным соседом ЕС. Для Литвы, Латвии и Польши, которые граничат с Беларусью, демократизация политической системы Беларуси всегда была связана с жизненно важными национальными интересами. Это означает, что впервые в институтах Евросоюза сформировалось влиятельное пробелорусское лобби. Активная роль Польши и Литвы, а также ЕС в целом в демократизации Украины означает, что был отработан и определенный механизм эффективной поддержки структур гражданского и политического общества, действующего на постсоветском пространстве. Вместе с тем, «оранжевая революция» в Украине была также успешно использована Лукашенко и его окружением, для обеспечения продолжения крупномасштабной политической, экономической и военной помощи со стороны России белорусскому режиму [13].

Во-вторых, я разделяю точку зрения профессора Хельсикского и Гарвардского университетов Маргариты Бальмасэде, которая указывает, что «характеристика оппозиции как пёстрой смеси идеалистов, тех, кто некогда неким был, тех кто никогда никем не был, политических перебежчиков, национал-экстремистов и эксцентриков является грубым упрощением ситуации» [14].

По моему мнению, оппозиция всегда делилась на ту ее часть, которая хотела и пыталась вести реальную борьбу с режимом и тех людей, которые предпочитали вести борьбу за получение хоть и скудной, но постоянной спонсорской поддержки. К большому сожалению, именно вторая часть к середине 2000-х одержала победу над первой (см.: Решение Конгресса демократических сил 2005 г.), что не смогло не отразиться на результативности ее деятельности в целом.

В-третьих, нельзя признать и вывод автора об отсутствии лидеров-харизматиков в рядах белорусской оппозиции. К их числу можно отнести: Зенона Позняка (вынужден был эмигрировать из страны), Геннадия Карпенко (умер в результате странного заболевания), Виктора Гончара (был похищен в 1999 г.), Александра Козулина (получил пятилетний срок после кампании 2006 г, но был освобожден досрочно), Андрея Санникова (получил пять лет тюрьмы за организацию и участие в мирной акции оппозиции 19.12.2011 г.).

В-четвертых, только на первом этапе, после конституционного переворота 1996 г. западные спонсоры, прежде всего Белорусский фонд Сороса, на свой страх и риск и фактически в одиночку оказывал поддержку тем структурам белорусской оппозиции, которые боролись за власть с режимом. Прошло достаточно много времени, но ни одна другая американская или европейская донорская организация даже не приблизилась к повторению этого весьма успешного опыта (автор текста в 1996-1997 гг. работал координатором программы гражданское общество БФС).

И до 2004 г., и после него очень небольшая часть денежных средств выделялась непосредственно для белорусских организаций. Остальные суммы оседали у посредников из Литвы, Польши, Чехии, Словакии, Украины и некоторых других стан, которые проводили семинары и тренинги для представителей гражданского общества и политической оппозиции Беларуси. Невозможно не согласиться с автором одного из комментариев к статье Эдварда Лукаса: «Не стоит переклаывать с больной головы на здоровую, говоря о миллионах оппозиции. Нет никаких миллионов… все данные о финансировании оппозиции находятся в Интернете… Сравнивать их с финансированием хотя бы польской Солидарности, на действия которой так любят ссылаться зарубежные ораторы, невозможно. Будь в Беларуси хоть малая толика этих денег, давно бы уже сменили этот режим» [15].

Таким образом, никакой поддержки, соизмеримой с помощью оппозиции в соседних с Беларусью странах, демократические политические партии и неправительственные организации нашей страны от Запада не получали ни в 2006 г., ни тем более в 2010 г. В этом вопросе я согласен с Ярославом Романчуком, который в одном из своих интервью заявил: «Судя по тому, что традиционные демократические силы получили минимальную за последние десять лет поддержку от Запада, а также, учитывая тот факт, что разные страны ЕС пытались вести диалог с официальным Минском, вместо того чтобы выступать посредником в диалоге между властями и демократическими силами, можно было ожидать полного или частичного (условного) признания результатов президентских выборов» [16].

По-мнению Эдварда Лукаса, «в высшей степени ошибочной была попытка соединить враждебность к жесткому авторитарному режиму с белоруской этническим сознанием, который хоть и имеет отношение к теме, но представляет собой особую проблему. Это, правда, что Лукашенко относится к языку коренной нации с неуважением и презрением. Также правда, что это, в определенной степени вызывает заинтересованность. В самом деле, этническое и национальное сознание были движущей силой многих борцов за свободу в странах Балтии: их страны были оккупированы Советским Союзом, они хотели вернуть себе независимость. Это был простой и искренний принцип, который, в основном хорошо сочетался с более широкой идеей демократии и возвращения в Европу.

Но эту идею нелегко привить в Беларуси, где национальный язык, был скорее разъединительной, чем соединительной силой. Используемый, прежде всего, в деревнях, с различными местными вариантами, тяжело придавленный политикой русификации, которая стала наследием, белорусский язык не был ни необходимым, ни достаточным условием для укрепления оппозиции: в лучшем случае, он был незначительным, в худшем – вредным.

К большому сожалению, многие зарубежные (эксперты – зам. авт.), которые пытаются помочь белорусскому делу, происходят из той политической традиции, в которой язык, исторические и этнические вопросы занимали центральное место. Они рассматривали свержение режима Лукашенко как часть национально-освободительной борьбы, в которой Беларусь должна вернуться к своим историческим корням в Великом Княжестве Литовском, с сильной языковой и культурной идентичностью. Это – красивая идея, но для большинства обычных белорусов она далека; в лучшем случае недостаточно притягательна…

Таким образом, и эта вывеска оказалась неудачной. Беларусь не была диктатурой, готовой рухнуть под напором патриотической прозападной оппозиции, в «цветной революции», похожей на ту, которые якобы так хорошо удались в Грузии, Киргизстане, Румынии и Украине» [17].

Хотелось бы узнать у г-на Лукаса, кто из зарубежных фондов решил сделать ставку на поддержку белорусской идентичности и через нее на процесс демократизации в целом? Это утверждение не соответствует действительности. Большая часть западных доноров очень осторожна в этом вопросе. Может быть, исключение составляют американцы, финансирующие Радио Свобода на белорусском языке и поляки, приютившая белорусскоязычные Белсат и Радио-Рация. Германия, как известно, демонстративно ведет вещание Deutsche Welle на русском языке. Позиция же Германии – ключевого государства ЕС очень важна и отражается на позиции других стран региона, оказывающих поддержку белорусской оппозиции и гражданскому обществу.

На наш взгляд, Эдвард Лукас оказался в плену иллюзий, когда утверждает, что в Беларуси патриотизм и демократизация, оказались не совместимыми. Мне кажется, что более убедительной выглядит точка зрения политолога Ариса Трэнтидиса. Он указывает, что и актороцентристские, и структурные подходы, объясняющие стабильность лукашенковского режима, нуждаются в дополнении другими концепциями, которые раскрывали бы важные контекстуальные особенности развития политической ситуации. В этой связи исследователи чаще всего обращают внимание на слабую национальную идентичность белорусов. В Беларуси сложились два культурных сообщества: русскоязычное и белорусскоязычное; последнее подвергалось многовековой дискриминации. Все это привело к тому, что политика национального возрождения, провозглашенная национал-демократической оппозицией, не встретила поддержки у большинства населения. Оно с симпатией отнеслось к курсу президента, направленному на установление тесных союзнических отношений с Россией, вплоть до объединения в единое государство.

Но «слабость национальной идентичности белорусов не в состоянии объяснить провал не национальной демократической оппозиции (выделено автором данного текста) в ее попытках сформулировать популярную альтернативу авторитарному руководству. Кроме того, отсутствуют доказательства, свидетельствовавшие в пользу того, что существует четкая позитивная корреляция между приверженностью населения национальным ценностям и демократическим развитием определенной страны. Необходимым, но не достаточным условием для возникновения стабильных демократических политических институтов является независимое государство и сильная идентификация граждан с подобным политическим образованием» [18].

Таким образом, отсутствовала и отсутствует четкая и недвусмысленная ориентация большей части западных доноров на поддержку тех политических сил Беларуси, которые выступали и выступают с очень умеренными идеями возрождения белорусского языка, исторической памяти и культуры. Может быть, поэтому и не произошла пока что «цветная революция» по-белорусски, которая бы свергла авторитарный режим и открыла путь Беларуси в Европу. Особенность современного белорусского национализма заключается в его ярко выраженной проевропейской направленности.

Как отмечает бывший посол РБ в ФРГ П. Садовский: «И у отцов-основателей БНР, и у оппозиции ВС двенадцатого созыва, и в Конституции РБ (долукашенковской), нигде нет лозунга «Беларусь – для белорусов»! Это пропаганда врагов белорусской идеи… Посмотрите на Евросоюз: в культурном отношении там существует «Европа отечеств», про которую писали еще Наполеон и Де Голь. Там нет «европейского языка». Полуторамиллионная Эстония имеет там свой культурный статус и язык в структурах союза. Наше спасение заключено только в членстве в Евросоюзе. При так называемом «русско-белорусском билингвизме», экономической экспансии России в Беларуси и главное – генетике российской государственности, в отличие, например, от Австро-Венгерской монархии, «гражданская», «креольская», пусть себе и экономически-либеральная и демократическая Беларусь превратится в российскую периферию типа Невеля, или Великих Лук» [19].

Согласно г-ну Лукасу, проблемы с белорусской «цветной революцией» «привели к появлению еще одной полочки, где Беларусь попадала в категорию «жертвы кремлевских махинаций». Идея заключалась в том, что следует сконцентрировать внимание, прежде всего, на геополитике, и только после этого на демократии. Белорусской номенклатуре, очевидно, надоели российские «медвежьи манеры», она уже могла видеть недостатки путинизма. Если относиться к ней с должной терпимостью, она, в конце концов, признает, что ее экономический интерес лежит на Западе. Если белорусскому чиновничеству вместе с Лукашенко предложить справедливую сделку, они, несомненно, согласятся. Такой взгляд на Беларусь опирался на программу Восточное партнерство, идея которого заключалась в том, что Евросоюз разработает целую серию специальных программ (по торговле, визах, модернизации и политических связях) с шестью странами на запад и юг от России: Азербайджаном, Арменией, Беларусью, Грузией, Молдовой и Украиной.

И это было ошибкой. Страны Восточного партнерства слишком отличаются по своим целям, потребностям, перспективам [20].

Автор статьи в Economist сводит последнюю ошибку только к программе Восточное партнерство, ничего не говорит о тех внутренних и внешних акторах, которые привели к ней. На наш взгляд, Восточное партнерство имело не только недостатки, но и неоспоримые достоинства. Правда, Лукашенко удалось использовать его как оружие шантажа против России. Он добился признания своих выборов, прежде всего, там, во время декабрьского визита в Москву. Программа также помогла получить кредиты МВФ в очень трудной экономической ситуации, но она не привела даже к частичным уступкам Западу в сфере демократизации и в проведении хотя бы относительно свободных и честных президентских выборов.

Какой же выход из ситуации видит сам Эдвард Лукас, признающий, что Запад «перепробовал уже все и даже по нескольку раз». Вот, что он пишет дословно:

«Наши наилучшие шансы на успех заключаются в долгосрочных устремлениях, направленных на изменение белорусской реальности через вмешательство на уровне экономики и человеческих контактов, совмещенных с остронаправленными адресными санкциями против руководства режима, ответственного за избивание, аресты и исчезновение людей. Наилучшим успехом последнего десятилетия было событие, в которой западные стратеги не сыграли никакой роли: переориентация белорусской внешней торговли с востока на запад. Теперь Евросоюз, а не Россия является самым большим рынком белорусского экспорта.

Долговременные последствия этого очень глубокие. Это означает, что белорусские менеджеры должны изучать европейские языки, ездить в Европу и налаживать деловые связи с тамошними партнерами. Под влиянием этого они попадут под влияние, основанного на верховенстве закона западного капитализма, который представляет собой резкий контраст кумовству, коррупции и произволу российского бизнеса. Провозглашение широких и глубоких экономических санкций, каким бы красивым этот жест не казался, вряд ли приведет к освобождению политических заключенных. И вряд ли Евросоюз последует в этом вопросе за американским примером. Иногда санкции срабатывают. Но в случае с Беларусью итогом, скорее всего, была бы «зимбабвизация»: укрепление режима, бесконечная паранойя и изоляция, а также оставление России мощных инструментов для продвижения своих интересов…

Другой стороной этой стратегии было бы наказание режима визовыми и финансовыми санкциями…В западных спецслужбах хорошо известно, что некоторые высокопоставленные должностные лица режима имеют большие вклады, на Западе, в частности в Австрии…Банки, которые проводят такие трансакции, наживаются за счет нелегального бизнеса. Если они и дальше будут это делать, то должны будут согласиться с потерей своих лицензий в Америке. Цель такой политики должна быть очень конкретной: освобождение всех политзаключенных. Как только она будет достигнута, все санкции должны быть сняты, чтобы обеспечить наибольший эффект от экономического взаимодействия.

Долговременная польза от экономического взаимодействия с Беларусью выглядит неопределенной. Она могла бы укрепить режим, сделать его более богатым и стабильным. Но на фоне двадцати лет провалов на всех других направлениях, она хотя бы опирается на одном позитивном достижении – переориентации торговли. Нужно попробовать» [21].

Во-первых, не все выглядит столь однозначно с переориентацией внешней торговле Беларуси, которую Эдвард Лукас предлагает взять за основу новой стратегии взаимодействия с Беларусью. Как отмечает Бальмаседа, «это упрощение проблемы. В самом деле, с середины 2000-х удельный вес белорусского экспорта в ЕС начинает быстро возрастать; в результате этого ЕС заменил Россию в качестве основного импортера белорусских товаров… Но мы должны иметь в виду, что значительный рост экспорта в ЕС был связан с увеличением экспорта нефтепродуктов и, таким образом, был непосредственным результатом особых торговых отношений между Беларусью и Россией. Самое главное заключается в том, что это новое сальдо торгового баланса отражало не только рост спроса со стороны Западной Европы, но и снижение спроса в России на традиционные продукты белорусского экспорта, такие как трактора, двигатели и телевизоры, что четко указывало на быстрое падение конкурентоспособности Беларуси во многих секторах экономики. В то же самое время Беларусь оставалась зависимой в значительной мере от импорта из России – участие России в структурах импорта Беларуси осталось практически неизменным на уровне 60%» [22].

Во-вторых, невозможно относиться серьезно к рекомендации г-на Лукаса белорусским менеджерам и предпринимателям учить европейские языки и налаживать связи с европейскими коллегами. Как отметил по этому поводу политический обозреватель русской службы Радио Свобода Павел Дубнов, от этих слов «повеяло романтической ностальгией 90-х годов, когда еще никто не знал, что восточный газ и нефть делают с западными партнерами, с верховенством права и чистотой коммерческих намерений. И вспоминать можно не только Берлускони и Шрёдера. Говорить следует не только о демократической Балтии или Польше и Венгрии, где предел мечтаний любого коммерсанта заключается в том, чтобы «сесть» хотя бы на обслуживание долгов его страны Газпрому, не говоря уже о посредничестве в торговле газом. В этой связи стоит вспомнить, что значительную долю белорусского экспорта как раз и составляет транзит российской нефти и переработанных из нее на белорусских заводах нефтепродуктов.

Но и это не главное. Не нужно ждать, пока белорусский бизнес заговорит по-французски – он и сейчас неплохо говорит на всех необходимых языках. Можно только порадоваться за белорусов, которым предлагают помощь в получении европейского образования или визовые послабления. Только к демократизации, к ослаблению позиций Лукашенко все это не имеет никакого отношения. В самом деле, также как и бизнес, который разговаривает на европейских языках, ищет возможность спрятаться в Европе, таким же образом в Европе остаются и студенты, иногда без всяких программ, явочным порядком, слава Богу, до Евросоюза всего два-три часа езды.

В том то и дело, что география в таких местах не может не быть политической, и Беларусь по многим параметрам устройства жизни куда ближе к Европе, чем принято думать на Западе, в соответствии со сформулированными Лукасом клише. Белорусы и без регулярных поездок в Европу неплохо осознают ценности западной жизни. Да, в этих ценностях их, конечно, более интересует материальное, чем демократическое, но в этом белорусы совсем не фатально отстают от литовцев или поляков» [23].

В-третьих, невозможно принять и тезис Эдварда Лукаса о необходимости снятия всех санкций с Лукашенко после освобождения им политзаключенных. Это приведет к тому, что Лукашенко тут же захватит новых политических заложников и превратит торговлю живым товаром в средство выживания режима.

Таким образом, проанализированный подход Эдварда Лукаса является одной из парадигм отношений ЕС и РБ, которая заняла господствующие позиции в Евросоюзе после освобождения Козулина в 2008 г. и до президентских выборов 2010 г. Она и теперь остается весьма влиятельной, о чем свидетельствует отказ исполнительных структур ЕС вводить экономические санкции против Лукашенко. Евросоюз нуждается в разработке новой стратегии по отношению к Беларуси. Успешность ее зависит, на наш взгляд, от рассмотрения Республики Беларусь как важного европейского государства. Выборы 2010 г., к сожалению, не привели к смене власти в ней (она по-прежнему находится в руках сил, стоящих на откровенно антиевропейских позициях).

Успешность новой стратегии должна опираться на оказание непосредственной помощи белорусской оппозиции, которая отстаивает европейские ценности. Не следует недооценивать ее силы (мобилизационный потенциал белорусских партий и НПО является гораздо более сильным, чем в России, она не выглядит разгромленной после ареста своих лидеров, набирающий обороты экономический кризис способен повлиять на сознание значительной части граждан Беларуси, которые могут из противников Лукашенко превратиться в сторонников оппозиции).

Примечания

1. Гл.: Лукас Э., “У чым Захад памыляецца наконт Беларусі”// Радыё Свабода.03.05.2011. .

2. See: Morlino L, “Are there Hybrid Regimes? Or are they just an Optical Illusion?”// European Political Science Review (2009) 1 no 2. P.275.

3. Гл: Лукас Э., там сама.

4. Там сама.

5. See: Brzezinski Z., “The Premature Partnership”// Foreign Affairs (1994) vol. 73. P.72.

6. Гл.: Лукас Э., там сама.

7. Гл.: Гоўлб П., “Эўропа забыла пра эўрапейскасць Беларусі”// Радыё Свабода. 09.05.2011. .

8. See: Zurawski vel Grajewski P., “Belarus: The Unrecognized Challenge”// Chaillot Paper. Changing Belarus. (November 2005) no 85. P.88.

9. Гл.: Лукас Э., там сама.

10. См.: Фисун А., “Постсоветские неопатримониальные режимы: генезис, особенности, типологии” // Отечественные записки. 2007, № 6 (40) .

11. Гл.: Лукас Э., там сама.

12. Гл.: Лукас Э., там сама.

13. See: Zurawski vel Grajewski P., Op.cit.

14. Гл.: “Маргарыта Бальмасэда: Лукас забываецца пра нюансы”// Радыё Свабода. - 11.05.2011. ).

15. Гл.: Лукас Э., там сама.

16. Cм.: “Романчук рассказал все” // Белорусский партизан. 25.01.2011.

17. Гл.: Лукас Э., там сама.

18. See: Trantidis A., “The Economic Understanding of Semi-Authoritarianism. Explaining Preferences and Power Relations in the Case of Belarus” // EU-Consent. Constructing European Network. (2007) P.5.

19. Цыт.: Лукас Э., там сама.

20. Гл.: Лукас Э., там сама.

21. Там сама.

22. Гл.: Маргарыта Бальмасэда, там сама

23. Гл.: Дубноў В., “Ёсьць сытуацыі, у якіх можна толькі чакаць”// Радыё Свабода. 06.05.2011. ).
Владимир Ровдо

Источник: Белорусская социал-демократическая партия (Грамада)